Денвер Блэк

— Не надо… не хочу… нельзя, — шептала она, прижавшись к моему плечу.

Я продолжал гладить ее по голове, а сам думал — правильно ли поступаю. Мне еще двадцать с небольшим, а выгляжу на все сорок (стрессы господа читатели. Работа фокусника-экстримала — это вам не хухры-мухры), за душой ни гроша, карьеры никакой, кроме того, чуть ли не каждый день рискую головой. Зачем ей нужен, такой парень? Чем мог заинтересовать девушку с обложки модных журналов, не очень молодой, сильно потрепанный бедный фокусник.

Наверное, это любовь… Нет! Скорее этому есть другое объяснение. Только какое? Не буду загадывать. Тем более я не астролог и не умею предсказывать будущие по звездам. Когда девушка успокоилась, она вытерла слезы рукавом костюма, села на перевернутую бочку, вздохнула и начала историю своей тяжелой жизни.

— Я родилась в Омске. Мои родители были людьми не богатыми, но все же когда мне исполнилось восемнадцать, меня отправили учиться в питерский институт, — у меня не находилось слов. Как я тогда ее не заметил?! Наташа стояла около входной двери и с кем-то оживленно разговаривала. Я хотел поздороваться, но потом решил не мешать ее милой беседе с парнем, у которого была не прическа, а просто взрыв на АЭС. Я тогда чуть не помер со смеху. Ей богу! Пугало огородное! Ха-ха… Эти воспоминания заставили меня слегка хихикнуть. Но потом я понял, что, наверное, это ее парень или близкий друг. Иначе стали бы они строить друг другу глазки? — Я, что говорю, что-то смешное, или неприличное, — она невинно улыбнулась. За одну лишь улыбку ей можно все простить. — Ну, так вот отношение с коллективом у меня не сложились, в деканат часто сыпались жалобы, ну и, в конце концов, меня вежливо попросили забрать документы и покинуть этот ВУЗ, что я собственно и сделала.

— Тебе еще повезло, — рассмеялся я. — А вот меня они выгнали просто пинком под… Э… Ну, в общем, под то самое место, на чем мы сидим. Сказали, чтобы я находился в радиусе пятисот километров от территории института.

— Вот гады, а? — всплеснула руками Наташа.

— Вот гады! — Я со всей дури стукнул кулаком по чему — то твердому. — Ёклмн!!! — вскрикнул от боли и стал дуть на ушибленную руку.

— Ой! Тебе больно! — Наташа сразу выбежала из гримерки.

Она тут же принесла мазь от ушибов, йод, бинт и зачем-то, какое-то средство в таблетках. Не могу вспомнить название, но, по-моему, в его состав входили наркотические вещества. Да еще в таких количествах, что я слегка ужаснулся и удивленно покосился на Наташу. Неужели она наркоманка… Да нет! По лицу сразу видно, что здоровый человек… Хотя, если приглядеться… Так! Хватит мучить себя бредовыми фантазиями. Она бережно перевязала мою руку.

— Ну, вот! До свадьбы заживет.

— Я думаю, нет, — сокрушенно повесил голову я.

— Почему? — удивилась она. — Ты ведь такой красивый. На тебя, наверное, многие девицы вешаются.

— Не-а! Совсем немного. А если честно то ты первая девушка, которая захотела со мной нормально пообщаться.

— Спасибо, — она смущенно опустила глаза.

— Ты такая красивая. — Очень тихо произнес я, но она все расслышала.

— А ты, первый мужчина, кто говорит мне такое, — Наташа крепко обняла меня за шею. Я чувствовал, что задыхаюсь. Уже тогда до меня дошло, что Наташа не совсем обычная девушка. По крайне мере мне не попадались еще девицы с чересчур развитой мускулатурой. А с виду такая хрупкая и беззащитная девушка. Странно?

— За-ду-шишь.

Наташа удивленно посмотрела на мое сине — зеленое лицо и с перепугу быстро разжала объятья. Волна свежего воздуха обожгла легкие. Я с трудом прокашлялся.

— Уф! Ничего себе захват! Ты случайно, не занимаешься японскими единоборствами?

— Нет! Ушу — это гимнастика, а не борьба. Но помниться, одно время я занималась в секции карате. Даже желтый пояс получила. Правда, потом потеряла…

— А я то думал, где же ты научилась такому захвату, — мы не сводили глаз друг с друга. Сидели так минуты две.

— Ну, нам пора! — Я снял бинт, хлопнул в ладоши и направился к выходу.

— Куда?

— На репетицию нашего номера. Ты ведь не забыла, что теперь мы работаем в паре?

— Нет.

— И наверняка не хочешь, чтобы на завтрашнем выступлении от меня остались одни ошметки?

— Нет, — она поежилась, представляя себе эту картину. И взявшись за руки, мы вместе вышли из гримерки на арену цирка.

Репетиция прошла на «ура». Нам аплодировали все. Даже режиссер, а вообще-то, для того чтобы он хотя бы раз хлопнул в ладоши, надо совершить чудо. И мы его совершили.

На следующий день была премьера моего нового номера. Все очень волновались, а в особенности Наташа, потому что впервые выходила на публику без костюма. Никто даже и спросил, куда подевалась та волосатая горилла, которая была одним из главных номеров, цирковой программы.

Вот уже объявили мой номер. Перекрестившись и выпустив на сцену большую струю пара, я выбежал сам, откинул свой старый, расшитый звездами плащ и поклонился. Раздались первые негромкие хлопки. Вначале я показывал простые фокусы, вроде кролик из шляпы или букет из рукава. Затем управлял огнем (поджигал себя, делал сильную струю огня, дуя на пламя факела, жонглировал горящими палками и другое), распиливал пополам свою ассистентку (Наташа доверяла мне, как родному брату) На ней был изящный костюм наложницы гарема и весь блестящий от блесток (простите, тавтология, вырвалось)

— И напоследок — смертельный номер!!! — проревел я, что есть мочи, чтобы расслышали все. Микрофоны выставляют на арене, но толку от них мало. Половины либо выключены, либо сломаны. Так что надо иметь могущественные легкие, чтобы докричаться до последних рядов. — Этот трюк проделывался немногими фокусниками и лишь одному из них удалось выжить после этого фокуса (весь зал ахнул). Да в живых остался только один фокусник, имя которого я не могу пока произнести. Если я выйду живым, то обязательно назову его имя, потому что я побью его рекорд. Он выбрался из смертельной ловушки за полчаса. Я же собираюсь проделать тоже самое, но за десять минут (грянули овации, я раскланялся). — Клетку на арену! — На середину площадки выкатили стальную гигантскую коробку. Я тем временем объяснял суть фокуса. — Меня закуют в кандалы, наденут по верх смирительную рубашку, на лицо мне наденут маску. Затем на меня повесят увесистые замки и цепи, повесят к потолку клетки. Вы спрашиваете меня «Чем же этот трюк смертелен?». Дело в том, что по истечении десяти минут отведенного мне времени, в клетке будут включаться вертикальные лазеры. А чтобы еще добавить остроты в мой номер, лазеры будут не только вертикальные, но и горизонтальные. Для того чтобы вы все сами смогли увидеть в клетки по всюду спрятаны скрытые камеры. Поэтому вы можете наблюдать за мной с разных ракурсов. Сейчас я хочу, чтобы все слабонервные, беременные женщины и дети покинули на время зал цирка. Пойдите на улицу, подышите свежим воздухом и купите себе попкорна или сахарной ваты. — Два человека вышли на улицу. По-моему это были какие-то мужики, а не женщины или дети. Ну, ладно, не мне их судить. — И еще я хочу сказать, чтобы не произошло, представление должно продолжатся! — с этими словами я собрался войти в дверь «камеры смерти». Меня остановила Наташа.

— Береги себя, — мы обнялись.

— Да не бойся ты. Я уже столько смотрел в лицо смерти, что почти стал ее родным братом.

— Какой ты храбрый.

— Ну… Пора! — Я вновь перекрестился и вошел в пустую, темную, холодную камеру.

Когда меня привязали к потолку и надели маску, клетка закрылась, и начался обратный отчет до запуска лазеров. Мешкать было нельзя, мне была дорога каждая секунда. Я не стал медлить и в две минуты снял с себя все цепи. Зал ахнул и зааплодировал. Затем мне следовало снять наручники и смирительную рубашку. Никто даже и не догадался, что перед выступлением я основательно обмазал руки рыбьем жиром, поэтому наручники я снял за три минуты. У меня оставалось всего пять минут. Зал заворожено смотрел на экран. Затем я стал извиваться как змея, и в одну минуту с меня слетела смирительная рубашка, я снял маску и начал отстегивать ноги от потолка. Зал зашевелился и уже кричал как на футбольном стадионе «Давай! Давай!». Когда я отстегнул вторую ногу, оставалось меньше минуты, и я помчался к выходу.