Страница 77 из 78
— Фьорд, запускай мотор! Полный вперёд! — скомандовал Ник.
«Кошка» подошла к тому месту, где совсем ещё недавно наблюдалась хищная и элегантная подводная лодка. Теперь здесь повсюду плавали какие-то непонятные обломки, окружённые со всех сторон круглыми масляными пятнами.
— Вон Гешкина посудина, кверху дном плавает, — тронул Ника за плечо Куликов, уже вылезший из своего боевого арсенала. — Фьорд, правь вплотную к перевёрнутой лодке!
Подошли вплотную. Банкина нигде не было видно. Борта и дно лодки представляли собой одно сплошное решето, как минимум пятьдесят крупнокалиберных пуль достигли своей цели.
— Эх, Гешка, Гешка! — скорбно покачал головой Куликов. — Жалко-то как! Такой отличный мужик погиб…
Руководство приказало идти в норвежский порт Берген и сдать архив Троцкого на руки тамошнему резиденту.
«Очень странное решение, — подумал про себя Ник. — По Норвегии уже немцы вовсю разгуливают, для них эти документы — просто лучший подарок. Хотя, начальникам — оно всегда виднее. Как говорится: темней всего — под пламенем свечи…»
Решили по дороге зайти в португальский Синиш, очень уж Нику хотелось ещё раз повидаться со старой Натальей.
Пришли, встали к прежнему причалу, сошли на берег.
Стали бабушку искать — нет нигде.
Парнишка местный подбежал, залопотал что-то на местном диалекте португальского языка. Всё ясно — умерла Наталья…
Кладбище — древней не бывает. На самом его краешке притулилась скромная свежая могилка с крошечной табличкой:
«Natali Ivanova 1865–1940».
Ниже — эпитафия на испанском:
«Иванова? — потекли одна за другой плавные мысли. — А ведь покойный прадедушка рассказывал, что его родная старшая сестра похоронена в Португалии. Неужели…?»
Постояли, повздыхали, помянули.
Утром отправились дальше…
Через шесть неполных суток яхта вошли в бухту Бергена.
Ник вдвоём с Фьордом находились в рубке, голые по пояс — по причине нешуточной жары. А капитан Куликов дрыхнуть изволили — по причине вчерашних алкогольных возлияний.
Красиво было вокруг: солнце запускало радугу разноцветную в зелёные волны, на берегу стройными рядами расположились симпатичные жёлто-красные домишки.
— Эй, Фьорд! — обратился Ник к норвежцу, — Посмотри, красота-то, какая!
А Фьорд глядел совсем в другую сторону.
Там, на молу пирса, стояла невысокая светленькая девчонка, а рядом с ней два пацана-погодка белобрысых, лет по восемь-десять, внимательно наблюдали за подплывающей яхтой.
— Прощай, Андреас! — пробормотал Фьорд. — «Кошку» сам поставишь, не маленький.
Не снимая штанов и ботинок, норвежец тут же прыгнул за борт и неумелым кролем поплыл к этому пирсу…
Пришвартовался Ник кое-как. Ткнулась «Кошка» бортом в старые резиновые шины, аккуратно закреплённые вдоль пирса, да и замерла послушно. Умная девочка.
«Да и мне, судя по всему, пора на родину, — загрустил Ник. — И девчонка своя там ждёт, Фьордовой и не хуже совсем…»
— Эй, Андреас! — громко прокричал Фьорд, обнимая жену, а на каждом его плече сидело по белобрысому мальчишке. — Всегда и везде! А козлы те сраные не пройдут никогда!
И показал на своё правое плечо, где имела место быть синяя татуировка Джузеппе Гарибальди…
— Конечно, не пройдут! — ответил Ник, показывая пальцем на своего зелёного Че Гевару, изображённого на левом плече. — Никогда!
Эпилог
Ранним августовским утром, перед самым рассветом, в «час волка», к «Кошке» причалила обычная рыбацкая лодка, за вёслами которой сидел ничем не примечательный дядечка: абсолютно невзрачный, среднего возраста, в потёртом бюргерском котелке на голове.
Дядечка негромко произнёс нужный пароль, после чего все двенадцать брезентовых мешков с архивом товарища Троцкого были незамедлительно перегружены в его нехитрое плавсредство.
— Ауфидерзейн! — вежливо попрощался со всеми неприметный господин, помахал своим котелком, и рыбацкая лодка навсегда растаяла в предрассветной молочной дымке.
Вот и всё. Столько крови и пота пролито, столько трупов оставлено за спиной, а тебе даже элементарного «спасибо» не сказали! Вот она, незавидная судьба всех рыцарей плаща и кинжала.
Ещё через два дня Руководство приказало следовать в Ленинград.
Перед отплытием Ник прошёлся по портовым магазинчикам, хотел купить для Зины и Мэри какие-нибудь местные нехитрые сувениры.
«Да, бедная Мэри, как ей сказать, что Гешка Банкин погиб? Надо будет с Зиной посовещаться…» — подумалось в очередной раз.
У шустрого мальчишки-газетчика Ник приобрёл целую кипу свежих печатных изданий. На первой странице какой-то толстой газеты, издаваемой на немецком языке, красовалось: «Безвременная смерть Льва Троцкого! Лидер Четвёртого Интернационала, призывавший к осуществлению мировой революции, убит ударом альпенштока по голове!»
«Быстро ребятишки сработали!» — грустно усмехнулся Ник.
Не было каких-то переживаний и сожалений: революционные игры — дело изначально опасное и неблагодарное, раз Лев Давыдович решил всё же серьёзно ввязаться в этот процесс, значит, и осознавал все возможные последствия.
Как говорится: на войне — как на войне…
«Кошка» гордо проследовала мимо немецких сторожевых судов, которые всё это время — пребывания Ника и компании в порту Бергена — старательно делали вид, что в упор не замечают странной яхты.
Мало того, серый немецкий эсминец сопровождал-охранял «Кошку» почти до самого Выборга.
Большая политика — вещь странная, непонятная и недоступная простому обывателю.
Яхта пристала к молу ленинградского яхт-клуба.
На набережной их уже ждали три «чёрных воронка», у сходней стоял Бессонов в своём знаменитом кожаном плаще, в сопровождении трёх таких же кожаных личностей.
— Здравствуйте, капитан Иванов, — хмуро поздоровался Бессонов, не протягивая Нику руки. — Поздравляю с успешным выполнением задания. Садитесь во второй автомобиль, на заднее сиденье.
— Здравствуйте, Иван Георгиевич! — откликнулся Ник. — Мы же сейчас поедем на Крестовский остров, к нашим?
— Отставить разговоры! Садитесь в автомобиль, капитан! — грубо прикрикнул всегда обычно вежливый Бессонов.
Ну что ж, начинались вполне ожидаемые сюрпризы…
В «воронке» его крепко стиснули с двух сторон крепкие подчинённые Бессонова.
— Без глупостей, капитан! Если что — будем стрелять на поражение! — злым шёпотом предупредил один из них.
Через три часа приехали на станцию Мга, к запасному пути, на котором стоял свежевыкрашенный пассажирский вагон с зарешёченными окнами.
В сопровождении двух своих телохранителей, вежливо поддерживающих его под локти, Ник выбрался наружу.
— Я не прощаюсь с вами, капитан Иванов, — негромко сказал Бессонов. — Может быть, ещё увидимся, может, ещё поработаем вместе. Проходите в вагон!