Седое золото

— Хорошо, — признал своё поражение Ник. — Как источник информации — я дерьмо полное! Согласен. Но зачем же я тогда вам нужен? Да и этим другим — чем так интересен быть могу? Или опасен?

Ждал, похоже, Курчавый этот вопрос, сразу ответил, не раздумывая:

— Ты своими знаниями и навыками тамошними интересен. Потенциалом, так сказать. Передать другим те знания — не получится, научить других тем навыкам — и подавно. Но сам, лично, всё это использовать на общее благо, ты, безусловно, можешь. Покойному Бочкину засветил ногой по-хитрому? Засветил! Синяк остался самый настоящий, держался целую неделю. Коронки буровые алмазные, по технологиям явно не здешним, сделал? Сделал! Правда, сомневаюсь, что кто-нибудь кроме тебя, сможет работать с ними. Но у тебя лично — получится! Так что золото к нам само идёт в руки! Шучу, конечно.

— Не так всё просто, — возразил Ник. — Допустим, найдём мы золото. Но совсем не факт, что его сейчас использовать удастся. Не понимаете? Ну, нашли, добыли, вывезли на Большую Землю, переплавили в слитки, на пароход погрузили, чтобы за рубеж отправить — неважно для каких целей, а судно возьми и потони. Потому как нельзя на ход истории влиять! А?

— Рассматриваются такие варианты, — согласился капитан. — А если на том корабле твоего золота только половина будет? А если — одна треть только? Просто — десятая часть? Тогда что? Молчишь? Вот то-то! Вариантов тут — не пересчитать. Например, можно это золото, в слитках уже, спрятать где-нибудь, в надёжном месте. Лет так на шестьдесят. Улавливаешь мысль? Кроме того, после завершения этой "золотой эпопеи" и другие поручения для тебя будут. Интересные!

Тут Нику коньяк выпитый ударил в голову, решил он взбрыкнуть, характер свой, то бишь, продемонстрировать:

— А вот если я откажусь с вами сотрудничать? Типа — расстреливайте, мне по фиг, я и так непонятно кто: то ли зомби, то ли клон из будущего!

— Во-первых, — капитан нахмурился. — Кто такие эти «зомби» и этот «клон» — я не знаю, да и знать не хочу. Во-вторых, ты это словечко «типа» тоже постарайся не употреблять, очень режет слух. В-третьих, тот человек знающий сказал, что может тебе посодействовать с ещё одним временным Пробоем. Если заслужишь. Что скажешь теперь?

Задумался Ник. С одной стороны обратно ему совсем не хотелось. Но если здесь поднабраться всякого разного, новыми навыками обрасти, умениями, вообще превратиться в "настоящего мужика", крепкого и тёртого, то и обратно можно. Разобраться с Ахметом, прочими козлами, всем показать, где эти раки долбанные зимуют. Новую жизнь, так сказать, начать с чистого листа, опираясь на полученный здесь опыт. Дочка, опять же, заждалась.

— Ладно, — согласился Ник. — Поработаем, конечно. Тем более что это всё достаточно занятно. Могу идти, Пётр Петрович? Или ещё что-то ко мне имеется?

Улыбнулся капитан широко, что тот кот, литр сметаны умявший.

— Имеется, Николай. Или — Никита? Давай я тебя по-старому Никитой звать буду, чтобы не запутаться? Кстати, где сейчас настоящий Никита Иванов, я не знаю, его сразу в Москву тогда отправили, на следующий день после твоего появления. Так что не спрашивай, всё равно не отвечу. Не знаю, честное слово! Ладно, двигаемся дальше. План у меня есть. Понимаешь, если на тебя идёт охота, то что надо делать? Спрятать тебя надо, пусть и ненадолго! Поэтому предлагаю следующее. Прибываете в Певек, начинаете караван собирать для переброски к Палявааму. На сборы неделя уйдёт, на сам переход — столько же, учитывая переправу. За это время много чего, неприятного в том числе, может случиться. Поэтому мы тебя от этих дел освобождаем и сразу в устье Паляваама перебрасываем, на мотоботе. Там у меня капитаном трудится свой человек, проверенный. Сизого с собой возьмёшь. Эйвэ с караваном и один справится, охрану ему надёжную дадим, два десятка стволов. А вы с Сизым тем временем вдоль реки к старому лагерю переберётесь, осмотритесь, обживётесь, дождётесь остальных. Как тебе план?

— Нормальный план, — пожал плечами Ник. — Только вот впечатление сложилось, что недоговариваете вы чего-то, товарищ капитан. Есть такое дело?

— Есть, — покладисто согласился Курчавый. — Вернее, есть вероятность того, что противник может напасть на караван. Или не может? В глаза мне смотри! Может, конечно же! Поэтому мне спокойней будет, если ты от каравана «отстанешь», в сторонку отойдёшь. — И уже строго, видя, что Ника посетили некие сомнения морального порядка: — Это приказ, сержант! Извольте не возражать!

Напоследок, уже просто так, зная, что основные вопросы решены, поделился ещё одним наблюдением:

— Знаешь, на кого ты, Никита Андреевич, похож? Как две капли воды? Видел я в запасниках Третьяковской галереи один портрет. Называется: "Светлейший князь Меншиков, Александр Данилович". Вот там ты и изображён, постарше только лет на двенадцать и в шикарном парике. Как такое может быть? Не родственник ты светлейшему князю? Интересно, а в Москве знают об этом сходстве? Надо будет полюбопытствовать на досуге…

Уже в полной темноте Ник выбрался от Курчавого, спустился по лестнице вниз, вышел на улицу. Ночевать сегодня предстояло прямо на базе, в одном из дальних бараков.

Закурил, хмуро побрёл вдоль забора. Настроение было муторное какое-то, серое.

Впереди, возле трансформаторной будки, мелькнула неясная светлая тень.

Ник насторожённо остановился.

— Это я, Никита, не бойся, — прошелестел тёплый голос. — Это я — Зина.

Ник подошёл ближе, заглянул за будку.

Девушка стояла, прислонившись спиной к деревянному столбу, на котором висели две тусклые лампочки. Стояла, опустив голову, и разглядывала свои сапоги яловой кожи, начищенные до зеркального блеска. Из-под пилотки выбивалась светлая прядь, трогательная и беззащитная.

— Ты не подумай чего плохого, я не какая-нибудь там, — прошептала Зина.

— Я и не думаю, — пробормотал Ник, не зная, что делать.

Девушка подняла голову и посмотрела на Ника.

Какие же у неё бездонные глаза! Синие и грустные. До чего же грустные, Господи, до чего же!

— Поцелуй меня, Никита. Просто так — поцелуй, — попросила Зина.

Целоваться она совсем не умела, её губы были плотно сжаты и тверды.

Но она искренне старалась.

Когда рука Ника медленно скользнула вниз, девушка задрожала всем телом и упёрлась ему в грудь ладонями.

"Ничего себе! — подумал Ник, ослабляя объятия. — От простого прикосновения так дрожит. А что же будет, если до настоящего дела дойдёт? Заинтриговала, чертовка!"

— Извини, пожалуйста, — смутилась Зина. — Просто не хочу, чтобы у нас с тобой так всё было, в спешке. Мы ведь ещё встретимся, правда? Потом и поговорим обо всём. Меня в Анадырь перебрасывают, я же радистка. Если захочешь, то найдёшь потом. А сейчас поцелуй меня ещё раз и иди…

Ник пошёл дальше. Настроение было — лучше не придумаешь, радостное и солнечное.

Хотелось петь и орать на весь белый свет — о том, что жизнь прекрасна и удивительна…