Антиметро

— Преднамеренно раздуто, чтобы доверчивый потенциальный противник слегка расслабился?

— Точно, прозорливая мадмуазель Сталкер! И внешний противник, и внутренний…. Понятное дело, что и пошлого бардака хватает, и гадости откровенной. Но…. Имеются у нас, в России, и такие части специального назначения, подготовке и оснащению которых даже МОССАД обзавидуется. Не говоря уже о сопливых мальчишках из ЦРУ и МИ-6.

— Гордишься российской армией? — вопросительно прищурилась девушка.

— Горжусь и люблю.

— Почему же тогда вышел в отставку?

— Потому и вышел…. Сейчас же рубить баблосы, осваивая бюджетные ресурсы, дело общепринятое и естественное. Не так ли? Ну, а я человек старомодный. Прежней закалки, так сказать…

— Брезгливый идеалист и неисправимый романтик, — понятливо сформулировала Таня.

— Да, наверное…. А, что, тебя это не устраивает?

— С чего ты взял? Наоборот…. Продолжай, Тёма! Продолжай….

— Нечего, собственно, продолжать. Вопрос был поставлен ребром: либо я вхожу в общую схему, плюя на излишнюю щепетильность, либо — подаю рапорт об увольнении из Рядов. Третьего здесь не дано…. Человеку, не замазанному круговой порукой по самые уши, нет полноценной веры. В том смысле, что он может — как принято считать — "настучать" в любой момент…. Так что, я без всяких мальчишеских обид (почти — без обид?) подал в отставку. Мол, не хочу глупой и излишней принципиальностью портить жизнь боевым друзьям. Соратники отнеслись к этому решению с полным пониманием, и всё такое…. В армии любят прямолинейность, а, вот, скользкого лицемерия — терпеть не могут. Не хочешь корректировать свои основополагающие жизненные принципы и приоритеты? Без вопросов! Уходи…. Это честнее, чем мозги пачкать — нравоучительными и нудными сентенциями — себе и другим…

Татьяна, успешно разделавшись с пирожками и рогаликами, достала из кармана куртки белоснежный носовой платок, тщательно вытерла губы и, недоверчиво покачав головой, заявила:

— Я ничего не понимаю! Абсолютно — ничего!

— Например?

— Как я поняла из твоих последних высказываний, милый, российские спецслужбы — это — о-го-го! Типа — безо всяких дураков и невинных шуток! Правильно?

— Ну…

— Баранки ярмарочные — усердно гну! А ты тут сидишь себе, и треплешься — без зазрения совести — обо всём подряд…. А, ведь, наверняка…

— Записывают всё? На аудио-видео?

— Разве нет?

— Записывают, конечно, — признался Артём. — Было бы очень странно, если бы не записывали…. Что из того? Я же тебе, вроде, уже рассказывал о некоторых "золотых" армейских правилах?

— О многих! — ехидно хмыкнула Таня. — И, по твоим словам, выходит, что они все — практически — золотые. Или, на крайний случай, серебряные…

— Каждый армейский служака — сам себе — расставляет приоритеты. Если он расставит их правильно, то будет — в глубокой старости — похоронен в генеральском мундире с красными лампасами на форменных штанах. Понятно излагаю?

— Да, как сказать…. Впрочем, кажется, понимаю…. Мол: — "Начальству надо выдавать только ту информацию, которую оно ждёт от тебя…"?

— Правильно, любимая! Почему бы ещё раз не повторить то, что всем уже давно известно? То бишь, подтвердить — в очередной раз — официально-правдивую версию?

Где-то рядом раздался приглушённый смешок, бесшумно приоткрылась дверь правого кабинета, и мужественный голос Мельникова предложил:

— Заходите, родимые! И болтливые — без меры…

— Как же он там оказался? — недоумённо прошептала Таня. — Впрочем, я, кажется, догадалась. Наверное, в стенах туннелей существуют всякие секретные коридоры, ведущие от одного края платформы к другому. В том числе, и в кабинет господина коменданта…

Кабинет подполковника, хотя и был подземным, ничем не отличался от кабинетов других подполковников спецслужб: длинный офисный стол с кожаным креслом в торце, монитор компьютера, лазерный принтер, несколько разномастных телефонных аппаратов, стулья для посетителей, громоздкий сейф в углу, вдоль стен — пластиковые стеллажи, плотно забитые книгами, справочниками и пухлыми картонными скоросшивателями. Ещё имелись две неприметные двери: одна с доходчивой табличкой "WC", другая без всяких табличек. Ну, и портрет руководителей страны — на стене, за креслом Мельникова.

"Тот самый, знаменитый! С горными лыжами!", — не преминул схохмить насмешливый внутренний голос. — "Знать, братец, не напрасно ты тогда извилины напрягал, старался, ночами не спал…".

Приметная вещь в кабинете была всего одна — в дальнем углу, на высокой тумбе располагался квадратный тёмно-зелёный ящик, оснащённый длинной чёрной антенной. Ящик умиротворённо и сыто гудел, лукаво и радостно подмигивая разноцветными лампочками.

— Армейская рация, — понятливо прищурилась Татьяна. — Вернее, автономный излучатель радиоволн в узком диапазоне, понятное дело…

— Наблюдательная и очень сообразительная особа! — одобрил Борис Иванович, после чего поскучнел, нахмурился и, подпустив в голос свинца, велел: — Присаживайтесь, девушка! И предъявите, пожалуйста, документы…. Артём Петрович, гнездись рядом со своей шустрой наядой. Прошу!

Таня, демонстративно шумно устроившись на одном из стульев, достала из внутреннего кармана куртки паспорт и, презрительно хмыкнув, отправила его по гладкой столешнице по направлению к подполковнику. Мельников взял документ, раскрыл его на первой странице, небрежно пробежался пальцами правой руки по клавиатуре компьютера, внимательно уставился в монитор и, удивлённо присвистнув, объявил:

— Надо же! Оказывается, что на этом свете ещё встречаются самые натуральные чудеса! А я-то, старый пессимист и циник, думал, что всё врут в толстых книжках…. Итак. Татьяна Сергеевна Громова, девятнадцати лет от роду, студентка второго курса Первого Меда. Красавица, круглая отличница, посещает всякие клубы, студии и кружки. Завзятая театралка, регулярно наведывается в музеи и на разнообразные выставки…. И, при всём этом, является идеалом — в плане крепких моральных устоев и сбережения девичьего целомудрия. Что, согласитесь, для наших легкомысленных и распутных времён является откровенным нонсенсом…

— Можно и в глаз получить, шутник в погонах! — пунцово покраснев и стараясь не смотреть в сторону Артёма, грозно пообещала Татьяна.

— Можно! — радостно согласился с ней подполковник. — Потому, что наша Татьяна Сергеевна — кроме всего прочего — ещё занимается в секции восточных единоборств. Имеет коричневый пояс по дзюдо и является серебряным призёром по айкидо студенческого первенства Санкт-Петербурга. В весе до пятидесяти двух килограмм…

— Засудили меня тогда, сволочи наглые, — сердито пробормотала девушка. — Происки и откровенные интриги, так их всех…. Ничего, по осени — в обязательном порядке — возьму реванш…

— Она, Белов, ещё и закоренелая реваншистка! — продолжал веселиться подполковник. — Упасть и не встать! Забыть и не вспомнить! Бывает же…. Да, влип ты, Тёмный, по самое не могу! Такая уже не отпустит! Пропал ты, братец! Не забудьте потом, когда окончательно созреете, пригласить меня на свадьбу…, - запнулся, видимо, вспомнив о непростых реалиях, и опять направил разговор в серьёзное русло: — Ладно, с юмором я на сегодня закончил! Извините, это, наверное, такая нервная реакция — на события последних часов…. Может такое быть, уважаемая Татьяна Сергеевна? Вы же, как-никак, будущий доктор. А компьютер дополнительно сообщает, что вы увлекаетесь не только хирургией, но и психиатрией.

— Ваша избыточная весёлость, господин комендант, действительно, может являться защитной реакцией вашего подсознания на избыточное нервное напряжение. И, даже, скорее всего…

— Спасибо! Так, вот…. Артём Петрович, ты полностью уверен в своей сердечной подруге? Головой отвечаешь за неё? Вы, надеюсь, уже давно знакомы?

— Достаточно давно, — осторожно ответил Артём. — Отвечаю головой…

Мельников, с минуту-другую задумчиво побарабанив подушечками пальцев по чёрному бруску рации, лежавшему на столе, непонятно вздохнул и продолжил: