Страница 40 из 91
Но если историки не сообщают ничего внятного о военных и административных успехах Мугиры в пору его наместничества, то о его скандальном смещении, кратко ли, подробно ли, упоминают все. На нем стоит остановиться и нам, чтобы лучше понять нравы той эпохи.
Не отличаясь полководческими талантами, Мугира был большим женолюбом (биографы отмечают, что он только законно женился 300 раз) [+14], это и подвело его. В Басре, военном лагере, едва обустроенном, нравы мусульман были гораздо вольнее, чем в Медине под строгим надзором сурового Умара, и женщины пользовались большей свободой, сходясь по любви или ради благ мирских (особенно с высокопоставленными лицами)» [+15]. Появилась такая замужняя дама сердца и у Мугиры. Его сосед Абу Бакра (свояк Утбы) то ли из искреннего благочестия, то ли по вражде [+16] подстерег его в момент свидания и пригласил еще трех свидетелей посмотреть на гнусное поведение амира. Абу Бакра не поленился поехать в Медину и рассказать все халифу. Умар немедленно послал в Басру Абу Мусу ал Аш’ари с приказом отправить к нему Мугиру и всех свидетелей (в раби’I 17/23.III — 21.IV 638 г.).
Дело было скандальное: Мугира хотя и не был из числа старейших мусульман, но все-таки принадлежал к участникам присяги в Худайбии (см. т. 1, с. 143 — 144), весьма уважаемой категории сподвижников пророка; тяжкое обвинение такого человека в прелюбодеянии, которое влекло за собой страшную смертную казнь — побитие камнями, роняло престиж всех сподвижников пророка, авторитетом которых во многом обеспечивалось послушание пестрых армий в Сирии и Месопотамии. В то же время сокрытие такого проступка вызвало бы недовольство ревнителей благочестия. Умар вышел из этого трудного положения простейшим, но действенным способом — дискредитацией свидетелей.
Трое свидетелей во главе с Абу Бакрой публично дали совершенно недвусмысленные показания, которые никак нельзя было перетолковать в пользу обвиняемого. Последнего свидетеля, Зийада б. Убайда, единоутробного брата Абу Бакры, Умар встретил словами: «Клянусь Аллахом, я вижу лицо [человека), который не опозорит сегодня человека из сподвижников Мухаммада». Молоденький, еще безусый Зийад засмущался и дал несколько уклончивое показание, которое для любого средневекового мусульманского судьи было бы достаточным для осуждения, но Умар счел его доказательством невиновности Мугиры, а показания первых трех — клеветой и приказал их высечь. При этом Умар явно не сомневался в вине Мугиры: когда тот схватился за меч, чтобы ударить Абу Бакру, Умар сказал: «Прекрати, кривой, на тебе проклятие Аллаха» [+17].
Эта гривуазная история, которая дошла до нас в разном изложении, так как ее явно в свое время охотно пересказывали, украшая живописными деталями, любопытна тем, что объясняет характер Умара лучше, чем специальные жизнеописания рисующие его воинственную добродетельность и ревностное искоренение пороков. Защита чести сподвижника, назначенного им наместником, была важнее установления истины, и, когда Абу Бакра после порки сказал: «А все-таки Мугира — прелюбодей», Умар хотел наказать его вторично.
Итак, в конце марта — апреле 638 г. наместником Басры стал Абу Муса, при котором произошел резкий перелом в боевых действиях в Ахвазе. Сведения о событиях, начиная с 17 г. х., значительно определеннее, но и здесь расхождения между источниками значительны, особенно в относительной и абсолютной хронологии: то, что у Халифы б. Хаййата приходится на 17 — 21 гг. х., у ат-Табари вмещается в один 17 г. х. [+18].
Абу Мусе пришлось начинать с возвращения под власть Халифата Нахр Тиры и Маназира, завоеванных предшественниками. К сожалению, ни один из наших источников не позволяет датировать хотя бы косвенно какой-то из эпизодов начального этапа боевых действий, чтобы понять, начались ли они с прибытием Абу Мусы, или он их только продолжил. Уверенно можно сказать только то, что до конца года Хурмузан оставил Ахааз и отступил в Рамхурмуз, а Ахваз был обложен огромной данью в 10400 тыс. дирхемов, в 3,6 раза большей, чем предусматривал договор 637 г. Это можно объяснить тем, что при заключении первого договора Хурмузан оставался владетелем Ахваза и уступал лишь часть налоговых поступлений соответствующего округа, а во втором случае арабы получали их целиком. Судить о тяжести этой дани трудно, поскольку мы не знаем, с какой территории она выплачивалась.
Никаких упоминаний о боях под Ахвазом и его осаде нет, как нет и упоминаний о богатой добыче и пленных. Видимо, Хурмузан почему-то не смог или не захотел оборонять этот город, и покинутые им горожане предпочли мирную сдачу по договору, хотя бы и на тяжелых условиях. Ахваз стал теперь базой для дальнейшего завоевания Хузистана.
В следующем году арабы постепенно завоевывают всю долинную часть Хузистана. После сражения у Арбука с отрядом ан-Ну’мана б. Мукаррина Хурмузан отошел в предгорную часть своих владений, где было легче остановить продвижение арабов. Рамхурмуз не оказал сопротивления и сдался по договору, обязавшись платить со своего округа 860 тыс. дирхемов. Этим была предрешена судьба оказавшегося в изоляции округа Суррак. По сведениям Халифы б. Хаййата, восходящим к надежным информаторам, здесь оказал сопротивление городок Сахр-тадж (Чахартадж) [+19], который не упоминается другими историками и неизвестен средневековым арабским географам, поэтому непонятно, случилось это до капитуляции по договору Даурака, административного центра Суррака, или после и не следует ли видеть в Сахртадже иное название этого центра. По договору, Суррак, как и Рамхурмуз, обязывался выплачивать ежегодно 800 тыс. дирхемов.
В это время другая часть мусульманского войска из Рамхурмуза совершила набег на север до Идаджа (Изаджа), в результате которого его правитель Тиравайх заключил с арабами мирный договор [+20].
Все эти завоевания приписываются различным командующим. Согласно ал-Балазури, и Рамхурмуз с Идаджем, и Суррак были завоеваны Абу Марйамом, у ал-Куфи Рамхурмуз завоевывают Джарир б. Абдаллах и ан-Ну’ман, у ат-Табари Рамхурмуз и Идадж завоеваны ан-Ну’маном, а завоевание Суррака, упоминаемое в связи с более ранними событиями, связывается с именем Джаза б. Му’авии [+21]. В этих действиях участвовали небольшие отряды (по сведениям Халифы, первый отряд, подошедший к Рамхурмузу, насчитывал всего 400 человек), а основная часть войска Абу Мусы была занята осадой Тустара, для обороны которого Хурмузан собрал значительные силы [+22]. Успешной обороне способствовало расположение города на возвышенности посреди местности, пересеченной многочисленными каналами. Наиболее доступный подход к городским воротам защищал лагерь Хурмузана, окруженный рвами.
С осадой Тустара связан основной объем сведений арабских источников о завоевании Xузистана, однако ни даты начала осады, ни даты его падения в источниках не сохранилось. Нет единства мнений даже о длительности осады: говорится то о двух годах, то о полутора, то об одном годе. Некоторое представление о наибольшей вероятности какой-то из этих цифр могла бы дать очередность завоевания важнейших городов Северного Хузистана — Тустара, Суса (Шуш = древние Сузы) и Джундисабура (Гундишапура), но и в этом нет ясности: одни источники помещают завоевание Суса до осады Тустара, другие — наоборот. В пользу первых свидетельствует наиболее ранний из имеющихся в нашем распоряжении источников — анонимная христианская хроника (на сирийском языке), написанная через 30 — 40 лет после описываемых событий [+23], источник к тому же независимый от арабской исторической традиции (в отличие от многих более поздних христианских исторических сочинений). По его данным, Сус пал ранее Тустара, осада которого длилась два года. Такого же порядка придерживаются наиболее ранняя из дошедших до нас арабских хроник, Халифы б. Хаййата, и компетентнейший историк завоеваний — ал-Балазури. Такое совпадение вряд, ли случайно.