Страница 6 из 97
Военное ведомство было отделено от гражданского, которое не располагало вооруженными силами, но и не зависело от диктата военных, так как снабжение армии находилось в руках гражданской администрации. Все это предотвращало опасность концентрации власти в провинциях у военных. Командование армией также было разделено между различными лицами.
Это было тем более важно, что большая протяженность сухопутных границ Византии (около 7,5 тыс. км) заставляла держать огромную армию; для их защиты в провинциях постоянно находилось до 165 тыс. человек. Кроме того, имелась походная армия, насчитывавшая, вероятно, около 50 тыс. человек и пополнявшаяся в случае необходимости за счет привлечения новобранцев, различного рода вспомогательных отрядов и гарнизонов тех районов, где велись военные действия [+16]. Состав армии был пестрым. Ядро ее составляли профессиональные военные, дети которых наследовали профессию отцов, рекруты и наемники из крестьян, наемные дружины славян, авар и германцев или их же племенные ополчения, выступавшие в роли союзников (так же использовались и арабские отряды в войнах на восточной границе). Всю эту почти четвертьмиллионную армию государство еще было в состоянии содержать на жалованье, не прибегая к раздаче государственных земель за службу. Сословия землевладельцев-воинов в Византии не существовало [+17], если не считать областей Армении, присоединенных к Византии в конце VI в.
Мощным орудием воздействия на души подданных служила христианская церковь, верховным покровителем которой был император. Однако она не была едина. Если не вдаваться в детали и нюансы догматических споров и внутрицерковных разногласий, то можно говорить о двух независимых церквах: ортодоксальной мелькитской («царской»), догматы которой были утверждены Халкидонским собором (451 г.), и монофизитской [+18], господствовавшей в Сирии, Палестине и Египте. Идейной столицей монофизитства была Александрия, давняя соперница Константинополя. Юстиниан I, желая подавить всякое инакомыслие и ликвидировать раскол, объявил монофизитство ересью (541 г.); по его приказу закрывались церкви монофизитов, конфисковалось их имущество, монофизиты лишались многих гражданских прав, но десять лет гонений не привели к ликвидации монофизитства, церковь возродилась, получив еще одно название, «яковитской», по имени ее восстановителя Якова Барадая. Попытки добиться объединения на компромиссной основе также не дали результата.
Централизованная система государственного управления в Византии сочеталась со значительной автономией низших звеньев политической структуры, самоуправляющихся городских общин — полисов, объединявших в одно целое город и подчиненную ему сельскую округу, земли которой были в основном собственностью горожан или города в лице муниципалитета. «Политически империя во многом и до конца VI в. продолжала оставаться государством — объединением городов с преимущественными гражданскими правами их населения…» [+19].
Руководство городом принадлежало совету наиболее состоятельных горожан — курии, или буле, — которые распоряжались муниципальными средствами и имуществами, несли общественные повинности по содержанию и строительству общественных зданий и городских стен, снабжению горожан «хлебом и зрелищами» и отвечали перед государством за поступление налогов (вплоть до возмещения недостачи из своего кармана). Государственные чиновники осуществляли свои функции через курии. Куриалы составляли привилегированное сословие, но пребывание в нем требовало материальных жертв, поэтому государство следило, чтобы его не покидали. Число куриалов было невелико: около 2 % взрослого свободного мужского населения — от одной до нескольких сотен в зависимости от величины города [+20].
Характерной чертой полиса было понятие гражданства, существование общности интересов всех свободных граждан, не равных имущественно, но связанных друг с другом и имеющих право на поддержку и помощь в силу принадлежности к городской общине. В VI в. полисная система, долго обеспечивавшая внутриполитическую стабильность империи, пришла в упадок. Постепенный переход части земельной собственности в руки крупных собственников не-куриалов, свободных от материальных обязательств, рост торгово-ростовщической верхушки подорвали экономическое могущество куриалов. Наименее состоятельные из них разорялись, не могли нести прежние расходы и стремились покинуть свое сословие. Уменьшавшиеся курии все более утрачивали способность обеспечивать потребности города. Компенсировать это приходилось государству, все более вторгавшемуся в сферу компетенции муниципалитета, а руководство городом переходит к узкой группе крупнейших землевладельцев, финансистов и клириков.
Упадок полисной системы, обеспечивавшей если не равенство всех граждан, то хотя бы право на взаимопомощь, вел к обнищанию городских низов, усилению социальных контрастов. Тяжелее всего это сказалось на мелких городках, утративших курии и деградировавших в деревни или превратившихся в крепости. Число мелких городов в V–VI вв. во многих областях заметно сократилось [+21]. Ремесленники и торговцы переселялись в столицу и провинциальные центры, что способствовало их росту, но одновременно обостряло конкуренцию на рынке рабочей силы и увеличивало слой неимущих и деклассированных горожан [+22].
Все это вело к обострению внутригородских конфликтов, расколу города на различные партии, выводило на первый план второстепенные прежде формы организации горожан: профессиональные корпорации и территориальные объединения, димы (возможно, что они во многих случаях совпадали), имевшие легально признанные вооруженные отряды.
В связи с организацией спортивных состязаний, игравших большую роль в общественной жизни города, димы традиционно делились на две так называемые партии цирка: венетов («синих») и прасинов («зеленых»), которые в VI в. превратились в настоящие политические партии. Цирки и ипподромы в эту эпоху заменяли прежнюю площадь народных собраний; здесь, где собиралось практически все взрослое население, горожане могли и имели право публично выразить свое отношение к политике императора или местных властей, а за спортивным соперничеством, разжигавшим страсти толпы, скрывались более существенные мотивы, чем победа той или иной колесницы: венеты представляли интересы старой землевладельческой аристократии, а прасины — торгово-ростовщической верхушки. Различие социальных интересов усугублялось и религиозной враждой — первые исповедовали православие, а вторые — монофизитство. Особенно остро это различие проявлялось в Сирии и Египте, где халкидонское православие отождествлялось с властью чужеродного греко-римского элемента. Наличие вооруженных отрядов у обеих сторон нередко приводило к кровавым столкновениям, но это же обстоятельство заставляло правительство внимательнее прислушиваться к мнению горожан [+23].
Распад полисной системы проходил на фоне значительных перемен в деревне. Развитие крупного землевладения сильно сократило слой независимых мелких собственников, крестьян-общинников, сохранявших остатки сельского самоуправления. Замученные налогами, трудовыми повинностями и злоупотреблениями чиновников, чтобы как-то облегчить свое положение, они отдавались под покровительство чиновным вельможам, теряя фактически право собственности на землю и пополняя собой армию колонов — юридически свободных, но прикрепленных к земле арендными договорами. Крупные поместья становились государствами в государстве со своим административным и карательным аппаратом, вплоть до собственной тюрьмы для строптивых [+24].
Возросшие потребности оставшихся куриалов в средствах для выполнения гражданских обязательств заставляли их усиливать эксплуатацию арендаторов. Не отставали, видимо, от них и другие землевладельцы-горожане. Конфликт между собственниками и арендаторами, таким образом, приобретал форму вражды между деревней и городом, приводил к открытым бунтам. «Скорее всего это был тот социально-политический и "экономический" кризис» преодолеть который само ранневизантийское общество было вряд ли уже в состоянии, тот "тупик" в развитии социальных отношений, в который оно попало» [+25].