Страница 27 из 48
Однако куда более необычным был второй дворец Ирода в Масаде, стоявший на узкой северной оконечности вершины той же горы и, по существу, выдававшийся за ее пределы, нависая над пропастью на расположенных одна над другой трех террасах, поддерживаемых массивными стенами высотой 80 футов. Нижняя терраса, вмещавшая комнаты, купальни и расписные колоннады с пилястрами, главным образом предназначалась для того, чтобы любоваться угрюмым, пугающим пейзажем. Этой же цели служила и средняя терраса, включавшая декоративное сооружение. Верхняя терраса служила жильем для Ирода и его ближайшего окружения (остальные располагались в других местах на горе). Четыре жилые комнаты украшали росписи и мозаика; на северной оконечности с большой полукруглой галереи на три стороны света открывался потрясающий вид.
Позади этого северного дворца находилась большая крытая купальня — еще один сюрприз в этом безводном районе, — наполнявшаяся из рядов огромных резервуаров для сбора дождевой воды и в редких случаях паводковых вод двух горных ручьев. Резервуары находились неподалеку от северного дворца. Но главные соображения, по которым царь решил удивить своих инженеров и архитекторов такой поразительной задачей, были связаны с климатом. «Северный край скалы Масада, — пишет Ядин, — особенно средняя и нижняя террасы, — единственное место в Масаде, вдвойне защищенное большую часть дневного времени: от солнца — здесь всегда приятная прохлада, и от южного ветра — скалистые стены обеих террас преграждают ветер, здесь всегда тихо. Только у Ирода, необычно способного строителя, мог родиться план создать для себя на этом месте трехъярусный дворец-виллу».
Итак, в дополнение к дворцам в Иудее, Галилее и Перее Ирод построил себе эти удивительные жилища в своей родной Идумее. У него также были дворцы в областях, вообще не принадлежавших его царству. Один находился в Аскалоне — естественном порте Идумеи. Расположенный в плодородном, хорошо орошаемом прибрежном оазисе между двумя грядами окаменелых дюн, огражденный полукругом скал, завершавшимся крепостными стенами, этот небольшой город-государство оставался свободным анклавом внутри царства Ирода. Он мог, если бы захотел, включить город в свои владения, но предпочел не делать этого; благодаря связям с царской семьей город пользовался привилегированным положением. Иродов дворец в Аскалоне еще не обнаружен, но известно, что царь украсил его купальнями, фонтанами и колоннадами. Часть одной такой колоннады, Колонного зала, ведущей к зданию сената, можно видеть сегодня в раскопках Иродова здания на углу муниципального парка.
Позднее один из правителей Сирии подарил ему дворец в столице — Антиохии — несомненно, в благодарность за щедро одариваемые Иродом сирийские и финикийские города (см, главу 14).
Глава 9
ЭКСПАНСИЯ ЗА ИОРДАН
Подарки, которыми Ирод обменивался с населенными пунктами Сирии и Финикии, свидетельствуют о том, что ему постоянно приходилось уделять своим северным границам внимание; именно в этом направлении он обратил свой взгляд в 23 году до н.э. Его ближайшими соседями на северо-востоке были итурейцы. Обосновавшийся на хребтах Ливана и Антиливана и в лежащей между ними долине Бекаа, этот народ также владел территорией, простиравшейся до берегов Галилейского озера и еще дальше на восток, по другую сторону верховьев Иордана. Итурейцы — неуправляемое племя арабов, искусные лучники, склонные к разбою. Однако всего за столетие до того эллинизированный основатель их династии организовал нечто, более или менее похожее на государство со столицей в Халкиде (?) ниже Ливана (ранее Герры) и важным религиозным центром в Гелиополе — городе Солнца (Баальбек).
Сына основателя династии утвердили в княжеском звании Помпеем, но позднее он причинил Ироду много неприятностей, поскольку являлся зятем врага Ирода — Антигона и в 42 — 41 годах до н.э. укрывал его на своей территории, давая ему плацдарм для возвращения в Иудею в качестве ставленника врагов римлян — парфян. Следующий «тетрарх и верховный жрец», как назывались эти правители на монетах, тоже считался сторонником парфян и стал одной из жертв Клеопатры. Но его сыну Зенодору, как и Ироду, удалось ценой арендной платы вернуть по крайней мере часть территории предков. Впоследствии, как и Ирода, его утвердил в княжении Август.
Однако теперь неприятности ожидали Зенодора. От разбоя его итурейцев больше всего страдал богатый торговый сосед — Дамаск, и правители города слали многочисленные жалобы наместникам Сирии. Можно предположить, что советник Ирода Николай, сам выходец из Дамаска, поддержал их протесты. В конце концов в 23 году до н.э. Август приказал радикально урезать владения Зенодора. У него отняли всю их южную и юго-восточную часть и передали Ироду.
Эта обширная территория ныне принадлежит Сирии, образуя ее южную оконечность к востоку от Голанских высот. В античные времена она делилась на три области — равнинную Батанею и более отдаленные горные Трахонитиду и Авранитиду. Древние авторы думали, что носившие эти названия географические единицы были очень разными по размеру и находились в удаленных друг от друга местах. Однако Батанея, можно сказать, соответствовала части библейского Башана и представляла собой безлесную, но богатую скотом равнину (Ен-Нукра между Леей и Галаадом). Трахонитида — это современные Лея и Сафа к юго-востоку от Дамаска, беспорядочный лабиринт глубоких ущелий и вулканических кряжей. «Он образует идеальное убежище для тех, кто не в ладах с законом, — отмечает А. Г. М. Джоунс. — Вторгшимся войскам приходится двигаться вслепую: здесь не найдешь господствующих высот, откуда можно сделать обзор местности». Цель передачи этой территории Ироду, утверждает Иосиф, — дать ему возможность очистить ее от банд разбойников, как представляло правительство, хотя придерживавшиеся других политических взглядов, возможно, считали их скорее партизанскими отрядами. Их убежищами были практически недоступные пещеры.
Третью пожалованную Ироду область, Авранитиду, следует отождествлять с горами вулканического происхождения к юго-востоку от Трахонитиды, до сих пор называемыми Джебель-Хауран. Сегодня второе их название (Джебель-Друз) напоминает, что это родина традиционно не признающих власти друзов; это место всегда служило удобным убежищем для находившихся в бегах. Столицу Авранитиды Канафу признал городом Помпеи, и как раз поблизости, в Сиа, Ирод построил или перестроил храм Баалшамин, украсив его двор собственной статуей.
Однако из-за аннексии Авранитиды снова стали весьма напряженными отношения Ирода с его арабскими (набатейскими) соседями. Прошло лишь восемь лет после тяжелой войны Ирода с этими арабами, которую иудеи выиграли с огромным трудом. После битвы при Акции арабы, как и Ирод, поспешили снискать расположение Октавиана. Но вскоре умер их царь, Малх; согласно одной версии, к этому приложила руку Клеопатра — одно из ее последних деяний. Его преемник, Обод (Абуд) III, — старый, тяжелый на подъем человек, полностью находившийся под влиянием умного молодого красавца — главного министра Силлея (Шуллея), который отныне начинает играть важную роль в повествовании об Ироде.
Мы не вполне уверены, что означает титул, дарованный арабами Ироду по окончании войны. Если, однако, он считал, что титул давал право вмешиваться в дела их царства, то, должно быть, Силлей скоро разочаровал его, ибо он не меньше Ирода стремился превратить свое царство в важную государственную единицу. Но и Силлею, в свою очередь, приходилось считаться с неотступным вниманием Августа, страстно желавшего, чтобы арабы более старательно играли отведенную им роль царства-клиента, и, видимо, в противном случае готового включить его в состав империи, Во всяком случае, было неприятно слышать, что он может либо иметь с ними дело как с богатыми друзьями, либо победить их как богатых врагов.
Более того, Август имел виды на южную часть Аравии с богатым царством Арабия Фелих («Счастливая Аравия») с центром в Эвдамоне (Аден, ныне в Южном Йемене), которое, пользуясь весьма выгодным монопольным обладанием Баб-эль-Мандебским проливом, контролировало торговый путь между Египтом и Индией. В 25 году в этот район отправилась экспедиция под командованием Элия Галла, наместника Августа в Египте. Ироду и Силлею приказали выделить войска, и они соответственно послали 500 и 1000 человек, а Силлею также поручили организовать перевозки и консультировать в отношении маршрута. Это ставило его перед серьезной дилеммой. С одной стороны, он был вынужден угождать Риму, в то же время полное овладение Римом Южной Аравии означало бы для Силлея утрату своего положения торгового посредника.