Страница 5 из 78
— Запасные катушки пленки. Батарейка. Объективы. Фильтры. Ткань для протирки линз.
— Иными словами, все, что можно ожидать.
Он не ответил.
— Нашел ключи от машины у нее в кармане пальто, — объявил Арсено, передавая их Делорм.
— Осмотрю ее машину, — ответила Делорм, протягивая за ними руку.
Коронер, занимавшийся телом, вставал, отряхивая пыль с нижней части пальто. Это был доктор Клейборн, уже лысеющий в свои тридцать с небольшим. Делорм до этого работала с ним раза два. Однажды он предложил ей встретиться в нерабочей обстановке, но она отклонила предложение, сказав, что у нее уже есть с кем встречаться, хотя в тот период это было не так. Делорм считала, что некоторые мужчины слишком уж благовоспитанны, слишком безобидны, слишком мягки. С ними чувствуешь себя, словно ты по-прежнему одна, но без настоящей уединенности.
— Что вы об этом думаете? — спросила его Делорм.
Плешивую макушку доктора Клейборна окружал венчик рыжих волос; кожа у него была бледная, почти просвечивающая. Он часто краснел, как давно заметила Делорм; она приписывала это его комплекции.
— Ну, она перенесла тяжелое падение, это очевидно. И, судя по количеству крови, она явно была еще жива, когда упала.
— Время смерти?
— Пока могу судить только по температуре тела и по неполному трупному окоченению. Я бы сказал, что она мертва около двух часов.
Делорм посмотрела на часы:
— Значит, все произошло примерно в восемь тридцать. А что измерения?
— Тут я должен поклониться вашим экспертам. Она лежит в восьми футах от края здания. А балконы выступают на пять футов. Видимо, она упала либо с балкона, либо из окна.
— А с какой высоты, как по-вашему?
— Трудно сказать. По моим прикидкам, этажа с десятого.
— В этом здании их всего девять. Вероятно, нам следует начать с крыши.
— Согласен. Я пока не вижу никаких признаков насильственной смерти.
— У меня есть ощущение, что вы их и не найдете. Я была знакома с жертвой, доктор. Вы представляете себе ее историю болезни?
— Нет.
— Позвоните в нашу психиатрическую больницу. За последние восемь лет ее госпитализировали не меньше четырех раз. В последний раз это было около года назад, она тогда пролежала там три месяца. Когда вы здесь закончите, поднимемся на крышу, хорошо?
Ей помахал Маклеод. Она отошла от Клейборна, уже набиравшего номер на своем мобильном.
— Этот фекальный Фекворт был не очень-то рад меня услышать, — заявил Маклеод. — Слышно было, как его жена орет на него где-то на заднем плане. Ну, понятное дело, я призвал на помощь весь свой дипломатический и социальный опыт.
— Могу себе представить.
— Его милость сообщил, что Кардинал был с ним в «Бёрчез» до девяти тридцати. Желаги говорит то же самое.
— Желаги вышел на связь?
— Да, на ночь он освободился от Порчини. Едет сюда.
Делорм вернулась к своей машине. Кардинал сидел там, где она его оставила, и вид у него был такой, словно ему в живот попала крупнокалиберная пуля. Делорм провела его к «скорой».
Санитаром была женщина с жесткими чертами лица и очень короткими светлыми волосами. Ее тело тесно обтягивала медицинская форма.
— Муж жертвы, — пояснила Делорм. — Позаботьтесь о нем, хорошо? — Она повернулась к Кардиналу: — Джон, сейчас я поднимусь на крышу. А ты оставайся здесь, и пусть эти люди за тобой поухаживают. Я вернусь минут через десять.
Кардинал опустился на выдвижную заднюю приступку «скорой». Делорм снова поборола в себе желание обхватить его руками — его, своего агонизирующего друга. Ей пришлось заставить себя по-прежнему целиком сосредоточиться на деле.
Маклеод и доктор Клейборн поднялись вместе с ней на лифте на последний этаж. Затем им пришлось взобраться еще на один пролет вверх, к двери с надписью «Патио». Дверь была приоткрыта, в щели лежал кирпич, чтобы она не захлопнулась. Маклеод отыскал выключатель и зажег внешний свет.
Крыша была устлана фанерой, на которой были расставлены столики для пикников с отверстиями, чтобы втыкать зонтики. Сейчас зонтики уже вынули: осенние ветра были слишком холодными, чтобы кто-нибудь захотел наслаждаться отдыхом на открытом воздухе дольше нескольких минут.
— Если она поднялась сюда фотографировать, могу ее понять, — заметила Делорм, оглядываясь вокруг. На севере цепочка огней шоссе вилась вокруг холма, уходя к аэропорту. Чуть восточнее виднелось темное плечо каменистого откоса, а на юге — огни города, шпиль собора и коммуникационная башня почтового ведомства. Из-за башенок французской церкви выкатилась луна.
Маклеод показал на ничем не украшенную бетонную стенку высотой по грудь человеку: она окружала крышу.
— Через такую штуку не очень-то перевалишь. Может, она перегнулась вниз, чтобы сделать фото. Надо бы посмотреть, что там она наснимала на свой аппарат.
— Фотоаппарат был в сумке, так что вряд ли она снимала, перед тем как упала.
— Все равно надо бы проверить.
Делорм указала в сторону луны:
— Вот откуда она свалилась.
— Может быть, сначала все проверите вы? — предложил доктор Клейборн. — А когда вы закончите, посмотрю я.
Делорм и Маклеод, осторожно выбирая, куда ступать, медленно двинулись к краю крыши. Маклеод негромко сказал ей:
— По-моему, доктор на тебя запал.
— Маклеод, хватит.
— Я серьезно. Видела, как он краснеет?
— Маклеод…
Делорм приблизилась к стенке и, наклонив голову, стала изучать пол. Этот участок был хорошо освещен луной и лампами крыши. Перед самой стенкой она помедлила, заглянула за нее, потом не спеша прошла налево, направо, в конце концов оказавшись чуть позади того места, с которого начала осмотр.
— Не вижу никаких очевидных следов борьбы, — произнесла она. — Да и вообще никаких следов.
— Тут кое-что есть. — Маклеод заметил листок бумаги, засунутый под цветочную кадку, и нагнулся, чтобы его поднять. Затем он принес его Делорм: линованная страничка, примерно четыре дюйма на шесть, вырванная из блокнота на пружинке.
Несколько фраз, написанных шариковой ручкой мелким, плотным почерком:
Дорогой Джон.
Когда ты будешь это читать, я уже совершу поступок, который ввергнет тебя в пучину боли. Моей вине нет прощенья. Не могу выразить, как она меня мучает. Верь, что я всегда тебя любила — а сейчас люблю в тысячу раз сильнее, чем когда-либо, — и если бы у меня был иной выход…
3
Когда Делорм спустилась вниз, она увидела, что в вестибюль входит Желаги вместе с убитой горем женщиной в черном: черная юбка, черный блейзер, черная шляпка, черный шарф.
— Сержант Делорм, — сказал Желаги, — это Элеанор Кэткарт. Она живет на девятом этаже, и она знает Кэтрин.
— Не могу поверить, что это произошло, — произнесла женщина. Она сняла шляпку и театральным жестом откинула черные волосы со лба. Все в ней было как-то чересчур: темные брови, темная помада, кожа — белая, как фарфор, однако без намека на хрупкость. По тому, как она произносила некоторые слова, можно было догадаться о ее тесном знакомстве с Парижем. — Я впустила ее в дом, и она спрыгнула с крыши? Это слишком, слишком macabre.[4]
— Откуда вы знаете Кэтрин Кардинал? — задала ей вопрос Делорм.
— Я преподаю в местном колледже. Театральное искусство. Кэтрин там же преподает фотографию. Mon Dieu,[5] просто не верится. Я впустила ее всего часа два назад.
— Зачем вы ее впустили?
— О, я всегда просто обмирала от тех видов, которые открываются из моей квартиры. Она спросила, нельзя ли ей подняться и поснимать. В нашей части города это единственное сравнительно высокое здание. Она об этом говорила уже несколько месяцев, но вот мы наконец по-настоящему условились о rendez-vous.[6]
4
Жутко (фр.).
5
Господи (фр.).
6
Свидание (фр.).