Пучина боли

— Уверены. Патруль уже на месте, дал подтверждение.

— Ладно. Я сейчас всего в нескольких кварталах оттуда.

Мэр скандалил с женой. Синтия Фекворт скрестила руки на груди, склонив голову. Ее муж стоял к ней лицом, растопырив руки в классическом жесте умоляющего супруга. В дверях мотельной конторы стоял, глазея на них, какой-то служащий гостиницы.

Мэр даже не заметил, как уехал Кардинал.

Здание «Гейтвэй» располагалось на восточной окраине города: это было одно из нескольких многоэтажных строений в районе, где что ни день открывались небольшие торговые центры, вытянутые в одну линию. Собственно, первый этаж этого здания как раз и представлял собой такой торговый центр, где размещалась химчистка, круглосуточный магазинчик всякой всячины, а также крупная фирма, занимавшаяся ремонтом компьютеров, носившая название «Компью-клиник» и переехавшая сюда с Мэйн-стрит. Располагавшиеся здесь предприятия и компании уже какое-то время работали, но многие из жилых квартир в доме так пока и оставались непроданными. Дорожные рабочие трудились над устройством развязки типа «клеверный лист», чтобы приспособиться к транспортным нуждам здешнего района, становившегося все более буржуазным, — если, конечно, это вообще можно было назвать районом. Кардиналу пришлось на своей машине, как сквозь строй, пробраться через ряды оранжевых заградительных конусов и потом сделать крюк мимо нового «Тима Хортона» и «Хоум депо».[2]

Он миновал череду новеньких таунхаусов, большинство из которых пока так и не были заселены, хотя кое-где и горел свет. Перед последним из них был припаркован «крайслер-круизер», и Кардинал на мгновение подумал, что это машина Кэтрин. Один или два раза в год у него бывало такое — внезапное беспокойство, ощущение, что Кэтрин попала в беду, что с ней творится что-то опасно-маниакальное или депрессивно-суицидальное, — и потом он испытывал облегчение, узнав, что это не так.

Он покатил по подъездной аллее «Гейтвэй» и остановился под знаком «Парковка только для жителей дома, гости паркуются на улице». Полицейский в форме стоял рядом с лентой, ограждавшей место происшествия.

— О, привет, сержант, — произнес он, когда Кардинал к нему подошел. Выглядел он лет на восемнадцать, и Кардинал в жизни не смог бы припомнить, как его зовут. — У нас мертвая женщина, вон там. Похоже, неудачно упала. Решил на всякий случай оградить периметр, пока мы не разберемся, что к чему.

Кардинал посмотрел мимо него, в пространство позади здания. Он увидел там лишь «дампстер»[3] и пару автомобилей.

— Ты что-нибудь трогал?

— Ну да. Проверил, есть ли у нее пульс. Пульса не было. И поискал в карманах, нет ли при ней документов, но не нашел. Видно, она жила в этом доме, сорвалась с какого-то из балконов.

Кардинал оглянулся вокруг. Обычно в таких случаях собирается небольшая толпа зевак.

— Никаких свидетелей? Никто ничего не слышал?

— По-моему, здание стоит почти пустое, разве что на первом этаже всякие магазины и конторы. Здесь никого вокруг не было, когда я приехал.

— Ясно. Одолжи-ка мне фонарь.

Парень передал Кардиналу фонарь и пропустил его за ограждение, а потом снова прикрепил конец ленты к столбику.

Кардинал продвигался медленно, ему не хотелось замутнять картину происшествия, с ходу приняв версию этого парня насчет падения. Он прошел мимо «дампстера», который, казалось, был набит старыми компьютерами. Зацепившись шнуром за его край, свисала клавиатура, а рядом валялись две электронные платы, словно взорвавшиеся при ударе о землю.

Тело женщины лежало сразу за мусорным контейнером, лицом вниз; на ней было рыжевато-коричневое осеннее пальто с кожаными обшлагами.

— Не вижу, чтобы наверху были открыты какие-нибудь окна или балконные двери, — заметил молодой полицейский. — Думаю, комендант здания поможет нам ее опознать.

— Ее документы в машине, — произнес Кардинал.

Юный полисмен огляделся. У стены дома были припаркованы два автомобиля.

— Не пойму что-то, — признался он. — Вы что, знаете, какая из машин — ее?

Но Кардинал, похоже, не слушал. Молодой полицейский с изумлением смотрел, как сержант Джон Кардинал, звезда отдела уголовного розыска, ветеран полиции, раскрывавший труднейшие дела в городе, славящийся своим скрупулезнейшим подходом к поведению на месте преступления, — как он опускается на колени, прямо в лужу крови, и, приподняв разбившуюся женщину, прижимает ее к груди.

2

Обычно Лиз Делорм злилась, если ей звонили в ее выходной. Так происходило постоянно, но от этого ее не меньше раздражало, что ее отвлекают от того, чем она занимается — чем бы она в этот момент ни занималась. Она была в пабе, наслаждаясь необыкновенно пикантным карри вместе со своим новым приятелем — весьма привлекательным адвокатом, который был всего одним-двумя годами ее моложе; она познакомилась с ним после того, как он неудачно защищал одного матерого бандита, которого Делорм арестовала за вымогательство. Это было их третье свидание, и, хотя ей было чрезвычайно трудно принять саму мысль о том, чтобы переспать с адвокатом, Делорм все же планировала пригласить его зайти на чашечку кофе, когда он отвезет ее домой. Звали его Шейн Косгроув.

Все было бы куда сексуальнее, если бы Шейн был адвокатом получше. На самом-то деле Делорм думала, что ее клиента-бандита должны отпустить, если учесть, что ей удалось собрать и склеить вместе лишь весьма скудное количество улик. Но все-таки адвокат неплохо выглядел и с ним было приятно проводить время, а подобные мужчины, да еще и холостые, редко попадаются в таком маленьком городке, как Алгонкин-Бей.

Когда она, поговорив по телефону, вернулась к столику, Шейн спросил, не нужно ли ей прилечь, — настолько она побледнела. Детектив-сержант Шуинар только что сообщил ей, что жертва — жена Джона Кардинала и что на месте находится сам Кардинал. Патрульная группа позвонила Шуинару домой, а уже он, в свою очередь, связался с Делорм.

— Убери его оттуда, Лиз, — велел он ей. — Что бы ни происходило сейчас у него внутри, Кардинал служит в полиции уже тридцать лет. Он знает, так же как ты и я, что, пока мы не исключим возможность убийства, он останется подозреваемым номер один.

— Детектив-сержант, — возразила Делорм, — Кардинал всегда был верен своей жене, он помог ей пережить много…

— Много было всякого дерьма. Да, я все это знаю. А еще я знаю, что, может быть, ему это наконец надоело. Последняя соломинка, которая ломает спину верблюду, и все в таком роде. Так что двигай туда и уж постарайся думать о нем похуже. Это — место убийства, до тех пор, пока мы не исключим вероятность насильственной смерти.

Так что в сердце у Делорм, пока она ехала на место события через весь город, не было никакого раздражения, была лишь скорбь. Хотя она встречалась с женой Кардинала по тем или иным общественным поводам, ей так и не удалось познакомиться с ней поближе. Разумеется, Делорм, как и всему управлению полиции, было известно, что в среднем каждые два года Кэтрин ложится в больницу после депрессивного либо маниакального приступа. И, встречаясь с Кэтрин Кардинал, она каждый раз недоумевала, как такое может быть.

Ибо Кэтрин Кардинал, во всяком случае в те периоды, когда чувствовала себя хорошо, была одной из немногих знакомых Делорм женщин, которых можно было хоть с какой-то степенью точности назвать «лучезарными». Слова «маниакальный» и «депрессивный», не говоря уж о терминах «биполярный» и «психически неуравновешенный», рождали образ безумца с ошалевшими глазами. Но Кэтрин излучала мягкость, ум и даже мудрость.

Делорм, жившая одиноко уже столько лет, что даже не давала себе труда сосчитать их количество, часто находила нудным общество семейных пар. Как правило, им недоставало того огня, что свойствен людям, еще не утратившим охотничьего азарта. Кроме того, у них была несносная манера вечно намекать, что одинокие люди в каком-то смысле неполноценны. И больше всего огорчало, что многие даже не очень-то и любили друг друга, обращаясь друг с другом так грубо и жестко, как и не подумали бы вести себя с чужими людьми. Но Кардинал и его жена, которые состояли в браке уже бог знает сколько лет, похоже, по-настоящему наслаждались обществом друг друга. Кардинал говорил о Кэтрин почти каждый день — когда она не лежала в больнице; и его молчание в эти больничные периоды всегда потрясало Делорм, оно выражало не стыд, а преданность. Он то и дело рассказывал Делорм или о фотографии, которую недавно сделала Кэтрин, или о том, как она помогла своему бывшему студенту получить работу, или о призе, которым ее наградили, или о какой-нибудь ее смешной фразе.

2

«Тим Хортон» — международная сеть кофеен и пончиковых. Основана в 1964 году Тимом Хортоном — бывшим игроком Национальной хоккейной лиги. В настоящее время — крупнейшая сеть быстрого питания в Канаде.

«Хоум депо» — американская торговая сеть, продающая стройматериалы и инструменты для ремонта. Крупнейшая в мире сеть такого рода. Существует с 1978 г.

3

«Дампстер» — американская фирма, производящая контейнеры для мусора.