Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 36



Не говоря больше ни слова, он пошел прочь. Друзья догнали его на улице.

— Ну ты даешь! — восхищенно воскликнула Аня.

Петя мрачно поглядел на ребят.

— Боюсь, я сделал неправильно. Хотел отдать ему деньги, даже приготовил… Но как нашло что-то. Надо было врезать ему при следующей встрече, через несколько дней. У нас такие дела, а тут придется ходить с оглядкой через плечо — нет ли рядом Голяка и не готовит ли он какую-нибудь подлянку! Он обязательно постарается отомстить. Я таких, как он, знаю!

— Но зато ты показал мальчишкам, что не надо его бояться, — заметил Миша.

— Это да. Это я учел еще вчера. Вообще надо было как можно больше свидетелей, которые растрезвонили бы, что Голяка вздули. Чем меньше его будут бояться, тем лучше для нас. Ведь это значит, что он не сможет натравить на нас целую кодлу. И все равно… — Петя с сомнением покачал головой.

— Не переживай, все ты сделал правильно, — сказал Саша. — Кстати, а где ты этому научился? И что это было? Кун-фу? Карате?

— Нет, — улыбнулся Петя. — Просто бокс. Но карате я тоже занимался. Это очень развивает. Сейчас прервал занятия, а с осени опять пойду в секцию.

Ребята подошли к своему двору.

— Пойду узнаю, нет ли чего новенького у моего старика, — сказал Сережа.

— А я проверю, дома ли отец. Если дома, попробую вытянуть из него что-нибудь полезное, — заявил Миша.

— Я тоже, — откликнулся Саша.

— А я просто не знаю, что буду делать, — развел руками Петя. — Раз отец позвонил, что задерживается, значит, раньше девяти не появится. Ждать его дома мне будет невмоготу. Пожалуй, я возьму Бимбо и прогуляюсь с ним.

— Если хочешь, я пройдусь с тобой, — предложила Аня. — Дома я тоже вся изведусь от безделья и от мысли, что не могу внести свой вклад.

— Я очень рад буду, — ответил Петя.

Они зашли за Бимбо. Петя положил на место деньги и написал записку маме, чтобы она не волновалась.

— Куда мы пойдем? — спросил он у Ани, когда они опять оказались во дворе.

— Куда хочешь.

— Я еще не очень знаю здешние места. Хорошо бы пойти куда-нибудь, где Бимбо можно отпустить, чтобы он побегал.

— Ты ведь и во дворе часто его отпускаешь.

— Да. Но он понимает, что во дворе большой возни поднимать нельзя, поэтому ходит очень чинно. А ему так хочется порезвиться!

— Что ж… — Аня задумалась. — Можно пойти в направлении набережной, там, чуть в сторону от стадиона, есть небольшой парк. Там многие собак выгуливают.

— Почему бы и нет? Веди.



И Аня повела Петю и Бимбо к парку.

— Ты смотришь на меня так, как будто хочешь что-то спросить, но стесняешься, — через некоторое время заметил Петя.

— Да, — кивнула Аня, — хочу. Понимаешь… — Она задумалась, подбирая слова. — Тебе не скучно быть таким правильным?

— То есть? — не понял Петя.

— Ну, я хочу сказать, что все у тебя получается, и семья хорошая, и отцом ты гордишься, и все делаешь, как надо, и самостоятельный ты, и во всяких секциях занимаешься, так что можешь любой шпане дать отпор…

— А что в этом плохого?

— Нет, ничего. Просто получается… ну, что ты живешь как бы слишком по расписанию. Слишком расчетливо. И вчера, когда мы едва познакомились, ты сказал, что всегда заранее оцениваешь свои силы и твердо знаешь, с чем ты справишься, а с чем нет. А если бы ты заранее оценил свои силы — и понял, что не справишься с Голяком и его компанией? Ты что, не пришел бы к нам на выручку?

— Я совсем не то имел в виду… — растерянно возразил Петя. Аня завела разговор о том, что ему и в голову не приходило.

— Но так это прозвучало. И твоя сегодняшняя расправа с Голяком… Может, ты и неправильно сделал, нажив не вовремя еще одного врага. Но ты знаешь, я рада, что ты сорвался, что «на тебя что-то нашло», как ты сам сказал. Потому что эта расчетливость… Я бы на твоем месте еще вчера дала ему в зубы! Даже если бы не знала бокса и карате и понимала, что он меня сейчас изобьет! Да, я кажется ухватила… Ты заранее знал, что ты сильнее, что стычка с Голяком тебе ничем не грозит. Очень хорошо быть сильным, смелым и правильным, когда чувствуешь себя в безопасности. Но в этом есть что-то…

— Да… — задумчиво проговорил Петя. — Я, кажется, понимаю, о чем ты. На меня и правда нашло. Но мне было так хреново!

— Конечно, за отца переживал…

— Да. Ведь утренняя история с отцом — это еще только цветочки! Ясно, что наворот там будет мощный. И я, как рожу Голяка увидел… И еще подумал: вот, отец сейчас с этими бандитами не договаривается, не выигрывает время, чтобы взять над ними верх, хотя мог бы… Он напрямую бухнул им «нет!» — и готов к любым разборкам. Потому что себя не роняет. Ну, что-то такое в голову полезло, я тебе точно объяснить не смогу…

— Не объясняй. Мне и так понятно.

— А до меня, кажется, доходит, что ты имеешь в виду, говоря о моей «правильности»… Но, послушай, почему именно во мне она тебя так раздражает? Вот Саша, например, он разве не правильный? С его верой в нашу милицию, с его предложениями делать все, как надо…

— Саша — совсем другое, — возразила Аня. — Он отцом так воспитан, он фантазер, книжек начитавшийся, — наивный он. И поэтому у него смешная правильность… И еще, наверное, за отца переживает… Взрослые говорят, его отец, в общем, неудачник: застрял в участковых. Но у него отец очень милый, добрый и честный. Тоже немного смешной. Он тебе очень понравится, когда ты его увидишь. Его здесь все любят. Может, он потому и не вышел в большие начальники, что всю жизнь был честным до упора. И Сашу так воспитал: что надо жить по закону, надо верить милиции и государству, надо много учиться и быть порядочным, чтобы чего-то достичь. Для Саши все это — святые истины. Поэтому я и говорю, что его правильность часто бывает смешной. И от этого она как-то не раздражает, а наоборот… Очень милая и привлекает к нему. А в твоей правильности нет ничего смешного. Она такая твердая, сильная…

— Странно, — проговорил Петя. — Отец мне как-то сказал почти то же самое. Он сказал, что нет ничего хуже людей, которые знают, что им надо, и прут напролом, как носороги. Что жизнь надо строить, а не завоевывать… Но ты ведь понимаешь, при этом надо трезвую голову на плечах иметь.

— Да кто же спорит!.. Просто… Вот мы с тобой всего второй день знакомы, а мне уже хочется, чтобы ты не был таким… таким бронированным.

— Я вовсе не бронированный! — рассмеялся Петя. — И правда, очень славный парк, — решил он сменить тему. Они были в начале главной аллеи. — Иди, Бимбо, побегай! — Хозяин пса отстегнул поводок от ошейника. — Расскажи мне лучше о своем отце, — предложил он. — А то для меня он… — Мальчик сделал вид, как будто смотрит на солнце, прикрывая глаза от слепящего света. — Легенда!

— Он терпеть не может быть легендой! — сообщила Аня. — Он говорит, что просто делал свое дело так хорошо, как мог, чтобы не было стыдно. Жалуется, что от призов и сувениров от поклонников повернуться негде. Но это он шутит, конечно… — Аня засмеялась. — Когда я была совсем маленькой, у нас случилась одна история. Мне уже тогда очень хотелось играть в футбол, и я липла к ребятам, чтобы меня в игру взяли. Они знали, кто мой отец, но все равно относились с недоверием — девчонка все-таки. Вот они мне и говорят: «Видишь, у нас мячик совсем плохой, а у вас дома, небось, их завались. Принесешь хороший мячик — возьмем в игру». Я пошла домой и взяла первый попавшийся. А это был не простой мячик. Тогда отец получил серьезную травму перед самым чемпионатом мира и не поехал на него. И сам досадовал, и друзья по сборной переживали… Потом говорили, что, если бы отец поехал на чемпионат, наша сборная могла бы выступить намного лучше. В общем, перед отъездом на чемпионат мира «сборники» оставили отцу мяч, на котором каждый расписался и еще написал что-нибудь типа «Мы с тобой» или «Держись, старина!», или «Мы тебя не подведем!» Представляешь, какая ценность?

— И ты этот мячик уволокла?

— Да. И ребята, главное, не посмотрели, что мячик в надписях, сразу в игру его пустили. Или увидели надписи, но не поняли, что это такое — решили, что раз я вынесла мячик на улицу, то все в порядке, им можно играть. Все надписи, как ты понимаешь, через пять минут стерлись.