Тайны смотрителя маяка

— Да, — кивнул Сергей. — Я без нее как без рук.

— Как же ее у вас стащили? — поинтересовалась Фантик.

— Моя глупость, — сокрушенно сказал Сер гей. — Я оставил ее на палубе. Думал ночные пейзажи поснимать, с огоньками вдали и все такое. Ну кто ее на яхте возьмет? А уснули мы крепко. Какое там проснуться среди ночи для видеосъемки!.. Только к утру подскочил, будто толкнуло что-то. Шасть — а видеокамеры нет! Я сразу к смотрителю маяка, его там по телефону песочат, что за световыми бакенами не уследил, а он оправдывается. Я ему сразу и говорю: сообщи заодно о видеокамере. Он сообщает и тут же мне передает, что видеокамера нашлась в лодке подозреваемого и что ближе к середине дня ее привезут на опознание… — Сергей вздохнул. — Если бы не это, мы бы уже давно были в пути! В восемь утра планировали с якоря сняться.

— Так вы не только на фото снимаете, но и на видео? — спросил я.

— Разумеется! Тем более в путешествии, когда куча интересного подворачивается.

— Сергей — профессионал высочайшего класса, — вставил Алик. — Он может самые простые вещи снимать так, что потом смотришь — не оторвешься!

— Я чувствую, у нас будет время поснимать в этих местах, — невесело усмехнулся Сергей. — Что ж, будем искать интересные точки. Авось повезет и окажется, что мы застряли здесь совсем не зря.

— Вам бы в заповеднике поснимать! — с энтузиазмом начал Ванька. — Вот где куча интересного, и не только звери. Там и археологи копают, в старом русле Удолицы, и древние скиты стоят — но до них вам одним по глухому лесу не добраться. Мы…

— Мы там были, и это действительно здорово! — перебил я Ваньку, при этом незаметно наступая ему на ногу.

— И в городе есть что поснимать! — вмешалась Фантик, понявшая, в чем дело. — Там такой старинный центр, что закачаешься!.. Но пошли, ребята.

И мы двинулись дальше. Когда мы отошли, Ванька зло зашипел на меня:

— Ты чего, спятил? Чуть всю ногу не отдавил!

— Борька прав, что тормознул тебя! — сказала Фантик. — Ты уже готов был проговориться, что вы — сыновья начальника заповедника.

— Ну и что? — возмутился Ванька. — Разве это тайна?

— Разумеется, не тайна. И смотритель им об этом упоминал, — сказал я. — Но если б ты лишний раз заострил на этом внимание и вызвался им помочь, нам бы пришлось знакомить их с отцом, а отцу пришлось бы сопровождать их по заповеднику. А он ведь и так уже волком воет от посетителей, которые летом обрушиваются на него чуть не ежедневно и которым нельзя отказать!

Да, на всем протяжении туристского сезона к отцу обращались то экскурсионные группы, то делегации археологов или монахов, чтобы он сопроводил их по памятникам природы, истории и религии (взрослые называют это памятниками, и я не понимаю почему: ведь ни тропы диких животных, ни остатки древних поселений, ни святые источники, возле которых селились отшельники и старцы, не стоят на постаментах).

Ванька признал, конечно, мою правоту — это было видно по его лицу — и отчаянно придумывал, что бы мне возразить. Он не любил, когда последнее слово оставалось не за ним. Может, он что-нибудь и придумал бы, но тут нас окликнул смотритель маяка, шедший навстречу, — видно, Виссарион Северинович углядел нас издали.

— Привет, ребята! Я вижу, всерьез настроились починить лодку? — Он кивнул на наши велосипеды, нагруженные инструментами и материалами.

— Всерьез собрались, — ответил я — А как дела у вас?

— Кошмарно! — Его явно переполняло желание поговорить о последних событиях, хотя бы с нами. — Ох, и песочили меня, что я не заметил, как увели все лампы! А как я мог заметить? Скорей всего их умыкнули под утро, когда уже светло, и при этом туман держится. Я их выключаю в семь утра, но при этом не вижу, горят они или нет, — их только кораблям видно, идущим мимо них! Но надо же кого-нибудь крайним сделать!

— Вы слышали, что Птицына арестовали? — спросил Ванька.

— Птицына? — Смотритель нахмурился. — Его-то за что? То есть мне сказали, что подозреваемый арестован и видеокамера найдена, чтоб я это яхтсменам передал, но кого именно взяли, не упомянули… Птицына, говорите? Не может быть! Ведь он…

— Что с ним такое? — спросил я, когда смотритель замолчал и пауза затянулась.

— Я хочу сказать, он ведь своего браконьерства держится и другим не промышляет! — сказал смотритель, выходя из задумчивости. — А такие люди редко меняют профиль «работы»!

— То есть вы тоже верите в его невиновность? — осведомилась Фантик.

— Что значит «тоже»? — вопросил смотритель. — А кто еще верит?

— Мы! — сказал Ванька.

— Отец, что ль, вам так сказал? — полюбопытствовал смотритель.

— При чем тут отец? — удивился я.

— Да при том, что он к Птицыну неплохо относится, иначе бы давно укатал его на всю катушку. Да, Семеныч из тех, кому виновность Леньки покажется сомнительной, точно!

— Почти, — сказал я, припоминая, что ведь это отец рекомендовал нам обратиться именно к Птицыну.

— Выходит, угадал! — рассмеялся смотритель. — Так когда вы намечаете свое плавание?

— Сегодня или завтра, как починить успеем, — сказал я.

— Лучше бы завтра, — проговорил смотритель. — А то сегодня, боюсь, ночь будет слишком нервная — от патрульных катеров не продохнешь, и я…

Он осекся. Естественно, при первом взгляде на Фантика он понял, кого мы хотим разыграть, и не мог ведь он сказать при ней прямым текстом: «И я не смогу отключить маяк». Впрочем, мы с Ванькой и так все поняли.

— Впрочем, — вздохнул смотритель. — К вечеру видно будет.

— То есть если… если патрульные катера не станут слишком мешать, то можно и сегодня проплыть на свет маяка? — спросил Ванька.

— Да, можно, — кивнул смотритель, явно радуясь, что мы его поняли.

— Тогда вперед! — сказал я. — Не надо терять времени! Работы у нас много!

И мы, простившись со смотрителем, пошли дальше.

— По-моему, он чем-то встревожен… — сказала Фантик, задумчиво оглядываясь назад. — И чего-то не договаривает.

— Будешь тут встревожен! — фыркнул Ванька. — Он прав, ему могут так дать по шапке, что закачаешься!

— Возможно, он, как всегда, преувеличивает, — сказал я. — Вот и играет во всякие экивоки. Он ведь любит выглядеть важнее, чем на самом деле, вы это поняли.

На этом разговор о смотрителе был закончен, и через несколько минут мы добрались до нашей бухточки.

Лодка была на месте — а куда она могла деться? Мы сгрузили с велосипедов весь багаж и примерили выпиленные доски. Они подошли идеально — размеры я снял абсолютно верно.

— Я бы проверил соседнюю бухточку, прежде чем браться за работу, — сказал Ванька.

— А чего ее проверять? — возразил я. — Ведь ясно, что лодки там нет.

— Да, но мы можем найти какие-нибудь улики, кто ее отвязал! — поддержала Ваньку Фантик.

— Давайте посмотрим, — согласился я. — Ведь мы и вправду ничего не теряем.

— Жалко, Топы с нами нет, — вздохнула Фантик. — Вдруг он унюхал бы что-нибудь этакое?

Мы оставили Топу дома, потому что не смогли бы взять его на поводок при внезапной необходимости, ведь наши руки были заняты велосипедами. И вообще, Топа малость недолюбливал велосипеды: когда-то, еще щенком, он ехал на велосипеде в прикрепленной спереди корзинке и вдруг выпрыгнул. Видно, неприятные ощущения он запомнил на всю жизнь, потому что на велосипедистов посматривал с недоверием и немым укором — мол, и охота вам взгромождаться на эту штуковину, — и не проявлял большого энтузиазма, когда мы отправлялись не на пешую, а на велосипедную прогулку. Он не кидался на велосипедистов, нет, для этого он был слишком разумен и хорошо воспитан, но, например, нашу островную почтальоншу, которая развозила почту на велосипеде, он всего лишь терпел, не более.

В отличие от других людей, которых он давно знал и видел каждый день, почтальонша никак не могла наладить с ним доверительные отношения.

— Если мы увидим что-нибудь подозрительное — примятый след у берега или что-то подобное, — мы всегда можем вернуться с Топой, чтобы он прошелся по этому следу до конца, — сказал я. — Но давайте сначала посмотрим.