Тайна костяного гребня

— Так фамилия этого типа Мохнатов? — спросил я.

— Мохнатов, Мохнатов, — закивала проводница. — Во всех четырех билетах фамилия Мохнатов стоит, и номер паспорта, так что не ошибешься.

— А у вас его билеты остались? — спросил я.

— Остались, — ответила она. — Оперативники ими не интересовались, забирать не стали. А что?

— Мне бы один билет — на память, — сказал я. — Ну, знаете, если это уголовное дело известным окажется, то я ребятам из класса доказать смогу, что в соседнем купе с преступником ехал… и все такое. Может, расскажу им, что сам видел, как его арестовывали. До чего обидно такое упустить! — мне, и правда, волосы рвать хотелось от досады. — А я-то еще удивлялся, когда увидел пустое купе, почему он до Москвы сошел! Мне казалось, что человек, который целое купе покупает, только в Москву ехать может — в столицу, где самые крутые дела решаются! Выходит, он и в самом деле ехал в Москву — только не дали ему доехать… Но как же я мог такое проспать!

— Все проспали, — утешила меня проводница. — Я ж говорю, они так тихо и быстро сработали, что никто ничего не заметил. И я бы не заметила, если бы мне не по должности полагалось быть на ногах. Я потом только белье этого Мохнатова собрала…

— Так можно мне один из его билетов? — спросил я.

— Можно, почему нельзя. Он их теперь наверняка не востребует, а у меня еще три останется, тоже на память… Ой, в поездах такого насмотришься!.. Ладно, ступай, а то сейчас все пассажиры подниматься начнут и у меня самая запарка пойдет. А чай я вам принесу, через минутку.

И я вернулся в купе, поосновательней спрятав в карман драгоценный билет. Ванька и мама уже проснулись и, вместе с отцом, раскладывали на столике наш завтрак.

— Чай сейчас принесут, — сообщил я.

— Это хорошо, — отозвался отец. — А чего ты так долго?

— С проводницей заболтался, — ответил я. — Оказывается, в нашем вагоне оперативники среди ночи арестовали преступника и увезли в наручниках. Мужика, который ехал в соседнем с нами купе. Вот в этом, — я указал в сторону седьмого купе.

— Да ну?! — подскочил мой братец. — Как это было?!

Я рассказал. Ванька слушал, затаив дыхание. Родители тоже слушали очень внимательно. Как раз когда я заканчивал рассказ, проводница постучала в дверь купе и вошла, неся подносик с четырьмя стаканами чая.

— Вот, приятного аппетита, — сказала она.

— Спасибо, — поблагодарил ее отец. — А в вагоне, оказывается, большие события происходили, пока мы спали?

— Происходили, — улыбнувшись, кивнула проводница. — Ваш пострел вам успел рассказать?

— Ужас! — сказала мама. — Подумать только, что, может быть, мы ехали рядом с убийцей!

— Да нет, на убийцу он не похож, — возразила проводница. — Я так поняла, что он, скорее, мошенник. Только очень крупный. Похоже, за ним по всей России охота шла. Но это мне начальник поезда объяснил, когда я поинтересовалась, а он, похоже, и сам не очень точно знает. Оперативники и с ним были не очень разговорчивы.

— В общем, сегодня надо смотреть выпуски криминальной хроники по всем каналам, — сказал я. — И «Криминал», и «Дежурную часть», и прочие. Если известного преступника взяли, то об этом скажут. Кстати, его фамилия — Мохнатов.

— Будем иметь в виду, — сказал отец.

А проводница заторопилась к другим пассажирам: все уже вставали, потому что до Москвы оставалось меньше часа.

Мы спокойно позавтракали, вернули проводнице стаканы, сдали белье, рассчитались за чай и, приготовившись к выходу, стали глазеть в окно. Намечался рассвет, и зимние сумерки были серыми-серыми, и в этих сумерках уже замелькали предместья.

— Через час у Женьки будем, — сказал отец. — Немного передохнем — и можно по городу пошляться.

— Куда мы пойдем? — спросила мама.

— А ты куда хочешь?

— Я бы по Варварке прогулялась, а оттуда, через переулки, к Яузским воротам и к Николоямской. Говорят, там многое отреставрировали, перестроили, есть, на что поглядеть.

— Значит, так и поступим, — кивнул отец. — Давненько мы в тех местах не бывали.

А поезд уже замедлял ход. Мы оделись и, взяв наши сумки и рюкзаки, направились к выходу.

Уже было вполне светло, и день, похоже, намечался хороший.

Ехать нам было совсем недалеко, несколько остановок по кольцу. По заснеженному перрону мы направились в сторону метро… И тут мне сделалось как-то неприятно — знаете, наверное, это ощущение, когда чувствуешь лопатками и затылком, что кто-то пялится тебе в спину.

Я быстро оглянулся — и прямо застыл на месте. Мимо нас промелькнула знакомая мне фигура — плотная, покатые плечи, походка чуть вперевалочку. Тот самый человек, который, судя по тому, что я знал, был арестованным Броньковым, сообщником Мохнатова!..

Или не тот же самый?.. Промелькнувший мимо был в плотном пальто того же темного цвета, как и у человека в коридоре. И «дипломат» был такой же. Но и темные плотные пальто, и «дипломаты» — все это довольно стандартно, миллионы людей так ходят. Если бы я мог разглядеть форму головы промелькнувшего мимо и посмотреть, есть ли у него намечающаяся лысина, я бы мог сказать определенней. Но промелькнувший был в меховой шапке.

Но ведь пялился он на меня — именно он, а не кто-то другой!

С другой стороны, зачем ему на меня пялиться? Ведь он меня не знал и уж никак не мог засечь — на что угодно можно было поспорить, — что я следил за ним в коридоре поезда. Он удалился, не оглядываясь.

Выходит, мне все это почудилось, решил я в конце концов. А взгляд… Что ж, кто угодно мог посмотреть нам вслед. Может, мой рюкзак ем-то привлек внимание. Едва войдем в метро, подумал я, надо проверить, не расстегнут ли рюкзак и не потекла ли в нем одна из банок с домашними консервами, которые мы везли в подарок тете Жене и Егоровым.

И на том я забыл о мимолетной встрече на перроне.

Глава третья

За нами следят!

У тети Жени нас ждал прямо-таки праздничный завтрак: со свежеиспеченными пирогами, всякими закусками вроде рубленой селедки и перетертого с красным перцем творога и прочим. Нашлось за этим столом место и нашим дарам: тетя Женя и ее муж сразу же нарезали ломтиками один из кусков кабаньей ветчины и открыли банку нашей домашней овощной икры. За столом шли всякие разговоры, расспросы, кто как жил те месяцы, что мы не виделись, что у кого произошло. Хоть мы и перезваниваемся, и письмами обмениваемся, но ведь в письмах и по телефону никогда всего не расскажешь.

Потом взрослые задержались за столом, чтобы выпить кофе и еще поболтать, а мы с Ванькой ушли в отведенную нам комнату, передохнуть перед большой прогулкой по городу.

— Жаль, не повезло нам и мы не увидели, как арестовывают преступников! — сказал ой братец, едва мы остались одни. Видно мысль об этом глодала его с тех самых пор, как он услышал о ночном происшествии.

— Ну, мне немного повезло… — протянул я.

— Что ты имеешь в виду? — сразу напрягся мой братец.

— Я ведь взрослым не все рассказал, понимаешь? Так вот, слушай. Только не вздумай орать, по своей привычке, когда будешь меня о чем-нибудь спрашивать. А то еще услышат… А я хочу, чтобы это было нашей тайной, ладно?

— Лады! — согласился Ванька.

И я стал рассказывать ему обо всем. И как проснулся от невнятного шума, и как мне удалось услышать кусочек разговора, и как потом я пытался проследить за одним из преступников.

— Получается, тот, кого я видел, был Броньков, потому что в купе рядом с нами ехал Мохнатов, — закончил я. — Ну, что ты об этом думаешь?

— Думаю? — Ванька почесал кончик носа. — Я думаю, они украли что-то очень ценное. И старинное, кстати. Ведь говорили они о загогулинке двенадцатого века, которая на вид не ахти, но стоит колоссальных денег. Думаю, и все остальное у них такое же древнее. Скорее всего, они ограбили какой-то крупный музей. Ограбили по заказу какого-то подпольного коллекционера, раз у них уже есть покупатель… Ну, получается, они заранее знали, кому нести украденное. Вот только интересно, что это за загогулинка?