Страница 67 из 85
У нас сейчас некоторые бессовестные политики и зависящие от них «ученые и публицисты» утверждают, что СССР, Сталин однозначно вели дело к сотрудничеству с Гитлером, ничего не делали для укрепления мира и именно Сталин виноват в развязывании Второй мировой войны. Конечно, это не правда, это ложь, это клевета. В 1930-е годы были установлены нормальные отношения между СССР и США, улучшены отношения с Францией и Польшей. В 1934 году Советский Союз вступил в Лигу наций, в 1935 году заключил договор с Францией на случай возможной агрессии против СССР и Франции со стороны фашистских стран и одновременно подписал аналогичный договор с Чехословакией. В1937 году был заключен договор о ненападении с Китайской республикой.
Между тем фашистские страны в эти годы наступали. Италия захватила Абиссинию, Германия аннексировала Австрию, захватила Судетскую область Чехословакии. Милитаристская Япония вторглась в Китай. В результате франкистского переворота, открыто поддержанного прямой помощью фашистских стран, пала республиканская Испания. Западные державы вели себя двусмысленно: по отношению к испанской трагедии проводили так называемую политику невмешательства, в которой, кстати сказать, участвовали и социалисты и которая, по сути, помогала Франко и фашистским агрессорам. Заключения соглашения о коллективной безопасности с Советским Союзом западные лидеры не желали. Более того, стремились подтолкнуть Гитлера к агрессии против СССР. Ирония истории заключается в том, что почти в один и тот же день в Берлине был подписан план «Гельб» — о вторжении вермахта во Францию, а в Париже — план «Баку» по захвату французскими войсками советского нефтяного района. Министр иностранных дел Франции Лаваль заверял германского посла в Париже: «Передайте своему правительству, что я всегда готов отказаться от франко-советского пакта, чтобы заключить широкий франко-германский пакт».
По договору в Мюнхене 29 сентября 1938 года правители Англии и Франции отдали Гитлеру западную часть Чехословакии в расчете, что гитлеровская военная машина двинется дальше на восток, против СССР. «История не знает дня более трагичного, чем день заключения Мюнхенского соглашения», — писал Дж. Кеннан, который в те дни 1938 года находился в Праге и отчетливо понимал, что мюнхенский сговор развязывает руки агрессору. В том же 1938 году Англия и Германия заключили договор о ненападении. Франция и Германия также достигли соглашения. Все это открывало фашистскому агрессору дорогу на Восток. СССР готов был помочь Чехословакии и в данной ситуации. Сталин несколько раз подтверждал это. Но правительство этой страны капитулировало перед Гитлером. Спустя месяц после Мюнхена германские фашисты оккупировали всю Чехословакию. Затем они вторглись в Литву и заняли Клайпедскую область. Возникла прямая угроза использования Прибалтики как плацдарма для нападения на Советский Союз. В этих условиях Советский Союз вновь предложил Англии и Франции совместными усилиями остановить скатывание Европы к войне. В апреле 1939 года Советское правительство направило правительствам Англии и Франции конкретные предложения: заключить соглашение сроком на 8-10 лет о взаимной помощи, включая военную, в случае агрессии против любого из договаривающихся государств, и о такой же помощи восточно-европейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащими с СССР.
Но Англия и Франция не приняли этих предложений. 16 мая 1939 года на заседании британского правительства лорд Галифакс заявил: политические аргументы против военного договора с СССР более важны, чем военные доводы в пользу такого факта. Англия и Франция по-прежнему стремились в тайне от СССР прийти к соглашению с фашистской Германией.
Вот что писал об этом Ллойд Джордж: «Мистер Чемберлен вел переговоры непосредственно с Гитлером. Для свидания с ним он ездил в Германию. Он и лорд Галифакс ездили также и в Рим… но кого они послали в Россию? У них не нашлось самого скромного из членов кабинета для этой цели; они просто послали чиновника Министерства иностранных дел. Это оскорбление. У них нет чувства меры, они не дают себе отчета в серьезности положения сейчас, когда мир оказался на краю бездонной пропасти». Черчилль также считал, что Советское правительство действовало реалистично. Но Чемберлен и Галифакс все инициативы СССР отвергали. Они относились к русским предложениям «с равнодушием, чтобы не сказать о презрении, которое запомнилось Сталину. События шли своим чередом так, как будто Советской России не существовало. Впоследствии мы дорого поплатились за это».
Более того, английское правительство разработало план мероприятий, которые должны были спровоцировать нападение Германии на СССР. Главное из этих мероприятий — распространение «сведений», что СССР готовит превентивный удар против Германии. Гитлер перед нападением на Польшу откровенно заявлял: «Англия не хочет поддерживать Польшу. Наши противники — жалкие ничтожества. Я видел их в Мюнхене»… Придет время, и У. Черчилль снова резко осудит действия Лондона, назовет их «безумными», «вскормившими язву милитаризма».
Двойная игра, а порой и открытая враждебность Англии и Франции, конечно же, ставили советское руководство в трудное положение, усиливали подозрения Сталина в отношении правящих кругов этих стран, возбуждали возмущение советских людей.
Грязные люди, предатели и подлецы безудержно клевещут сегодня на Советский Союз, его историю. А между тем многие объективные западные исследователи, даже консервативного толка, находят обоснованным негодование Сталина, советских людей, «поставленных перед отчаянной необходимостью оставить открытыми все возможные пути выбора». Улам, Дойчер, Тейлор и другие советологи признают, что мюнхенский сговор значительно сузил пространство для маневра советской внешней политики, что беспокойство СССР по поводу антисоветского «европейского альянса» не было необоснованным.
Ведь действительно Советский Союз по-прежнему был один. А опасность войны для него существовала не только на Западе, но и на Востоке. В те дни в районе Халхин-Гола уже шли бои с японскими агрессорами. В этих условиях Сталин, чтобы не помогать тем, кто «привык загребать жар чужими руками», пошел на заключение пакта о ненападении с Германией. Объясняя, оправдывая этот шаг, Сталин в своем первом выступлении после нападения Германии на Советский Союз говорил 3 июля 1941 года: «Могут спросить: как могло случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими вероломными людьми, как Гитлер и Риббентроп? Не была ли здесь допущена со стороны Советского правительства ошибка? Конечно, нет! Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила Германия в 1939 году. Могло ли Советское правительство отказаться от такого предложения? Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, даже если во главе этой державы стоят такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп»[30]. Аргументация, бесспорно, серьезная.
Даже Горбачев по поводу заключения данного пакта высказывался так: «Говорят, что решение, которое принял Советский Союз, заключив с Германией пакт о ненападении, не было лучшим. Возможно, и так, если руководствоваться не жесткой реальностью, а умозрительными абстракциями, вырванными из контекста времени. И в этих условиях вопрос стоял примерно так же, как во время Брестского мира: быть или не быть нашей стране независимой, быть или не быть социализму на Земле». Очевидно, ситуация в августе 1939 года во многом напоминала обстановку конца 1917 — начала 1918 года, когда советское правительство во главе с В. И. Лениным пошло на заключение «похабного» мира с Германией, чтобы спасти революцию, спасти страну.
Однако, помимо пакта о ненападении, в сентябре 1939 года был заключен «договор о дружбе» с фашистской Германией. Этот шаг вызвал непонимание, растерянность у многих людей, оттолкнул от СССР многих деятелей культуры, интеллигенции на Западе, увидевших в этом шаге советского руководства предательство антифашистских идеалов. Этот договор поставил в трудное положение компартии, многие руководители которых привыкли отождествлять интересы своих партий с интересами Советского Союза. Как могли чувствовать себя такие, например, коммунисты, как Б. Брехт, который прежде писал в своем дневнике: «Каждому коммунисту, который серьезно воспринимает интернационализм, должно быть ясно, что сегодня любая рабочая партия за пределами Советского Союза должна связывать свою политику с политикой ВКП(б) и в большинстве возможных случаев подчиняться ей»?
30
Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М.,1948, с. 11.