Мед для медведей

– Идиот, – простонал Карамзин.

– Им следовало вам тоже выбить несколько зубов, – вздохнул Пол. Подошла официантка с тремя кружками пива. – Смотрите, – обратился к ней Пол и продемонстрировал свою беззубую нижнюю челюсть, – это сделали русские. Ужасные люди. Очень грубые и жестокие. Держитесь от них подальше.

Официантка сперва очень удивилась, но быстро поняла, что от нее требуется всего лишь порция сочувствия. Оно выдавалось бесплатно. Затем она взяла у Зверькова деньги и бесшумно удалилась.

– Одна кружка для вас, – сообщил Зверьков. – Это поможет вернуть румянец на ваши бледные щеки.

– Какой идиот, – снова простонал Карамзин и горестно закачался.

– Знаете что, – повысил голос Пол, – скажите вашему уроду, чтобы он не называл меня идиотом.

– Но ведь это же действительно глупо, так свято верить в то, что не является правдой, – сказал Зверьков. – Тот парень, который путешествовал вместе с вами под именем вашей жены, – самый настоящий преступник. Он давно в розыске. Последний раз он гастролировал в Киеве, а потом надолго залег на дно. Его нигде не могли найти. Вы могли бы нам очень здорово помочь. Расскажите, кто заплатил вам за него.

– Я вам не верю.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но он не Опискин, а Обноскин. Степан Обноскин. Он из молодых, да ранних. Еще и идиот к тому же. Винить в этом можно кого угодно – капитализм, фашизм… Его отец был убит немцами, мать умерла, я уже забыл отчего. В детстве его сильно ударили по голове, не помню, кто и почему это сделал, но с тех пор он отстает в развитии. Он очень жесток, вы должны были заметить. В разное время он работал на контрабандистов, фальшивомонетчиков. В общем, он свой человек в преступном мире. Между прочим, имелись подозрения, что он забил до смерти старуху, чтобы отобрать у нее несколько рублей.

– Нет, – сказал Пол.

– Покрывший свое имя позором псевдомузыкант Опискин, – вмешался Карамзин, – не имел детей. А ты – кретин, – не удержавшись, добавил он.

– Я вам не верю, – заявил Пол, – и никогда не поверю. Откуда, скажите на милость, у него деньги?

– Вы не хотите верить, – сказал Зверьков. – Вы предпочитаете гордиться тем, что совершили благородный поступок, считаете себя Дон Кихотом и Санчо Пансой в одном лице. Но все, что вы сделали, это помогли жестокому убийце уйти на Запад.

– Его поймают, – пообещал Карамзин. – Сегодня. Здесь. – Он неожиданно улыбнулся и довольно дружелюбно взглянул на Пола. – Слушай, пойдем в туалет вместе.

– Не получится, – засмеялся Пол. – Хотите отключить меня и под видом пьяного отправить в Ленинград? Не выйдет.

– Деньги, – гнул свое Зверьков, – поступили от людей, которые его использовали. Возможно, он послан для связи с кем-то. В любом случае от него мы сможем узнать очень многое. Он знает множество имен. Он глуп, но хитер. – Зверьков отхлебнул еще пива. – Поймите, иногда преступления бывает очень сложно доказать. Не всегда можно разыскать свидетелей. Но не вызывает сомнений, что этот деятель совершил ряд серьезнейших преступлений, среди которых имеется и убийство и изнасилование.

– Я не… – промычал Пол, – я только хотел…

– Вы хотели чувствовать себя героем, – сказал Зверьков, – вам нравилось спасать невинное существо от жестокой тирании. – Он задумчиво покачал головой. – Поверьте, не чувствующие за собой никакой вины люди довольно редко стремятся покинуть Советский Союз. Что они могут найти здесь такое, чего нет у нас?

– Свободу.

– Свободу, – фыркнул Карамзин, – для футбольных фанатиков, которые позволяют себе играть с законом. Вольность, – с ненавистью выговорил он.

– А что случилось после того, как мы ушли? – спросил Пол.

– Что могло случиться? Они сказали, что не имели в виду ничего плохого. Что это была только игра. Да и мы не стремились раздуть скандал. Надо было сохранить лицо.

– Им повезло, – буркнул Карамзин, – что мы не были вооружены.

– Кстати, – задумчиво пробормотал Зверьков, – мы так и не видели вашу жену. Интересно, где она?

– Считайте, что я холост, – ответил Пол, – так будет проще.

Он уже несколько минут напряженно прислушивался к звукам музыки, доносившейся из соседнего магазина. Мелодия казалась удивительно знакомой. Но это был, слава богу, не Опискин. Совершенно точно, это был не Опискин.

Зверьков рассеянно разглядывал многочисленные вывески, выполненные на финском и шведском языках.

– Странный все-таки язык у финнов, – сказал он, – у меня все время на языке вертится одна фраза, но я не представляю, где я ее услышал или прочитал. – И он произнес несколько слов по-фински. – В переводе это означает: «Пришла зима и привела с собой долгие ночи».

Пол вздрогнул.

– Зима еще не скоро.

– Только не для ваших маленьких стран, – сказал Зверьков. – Я имею в виду Финляндию, Швецию, Данию, это рисковое государство, где королева – киноактриса, да и вашу страну тоже. Темнота… темнота… Вам обязательно захочется света и тепла, вы не сможете без них жить, и когда-нибудь вы поймете, что найти их сможете только у нас. Или по другую сторону Атлантики. Будущее принадлежит большим и сильным державам.

Пол, наконец, узнал музыку. Это был финал Пятой симфонии Сибелиуса. И тут же почувствовал, что у него сильно кружится голова. Видимо, финское пиво вовсе не такое уж легкое, как ему сначала показалось.

– Вы оставили меня без всего, – сказал он, – без зубов, без жены. Я даже не знаю, кто я есть на самом деле, я имею в виду – в сексуальном отношении. Правда, сексуальная ориентация Шекспира тоже не вполне ясна. А есть еще и Сократ. Я возвращаюсь домой, в свой антикварный магазин. Кто-то же должен сдувать пыль с предметов старины, пока вы вместе с американцами не сделали мир полностью пластмассовым. У меня впереди сплошное лето. А теперь прислушайтесь к этой музыке, созданной в очень маленькой стране. – Пол несколько секунд помолчал и добавил: – А что такое свобода, вы когда-нибудь обязательно узнаете. От нас.

Еще не договорив, он усомнился в собственных словах.

– Свобода, – ухмыльнулся Карамзин.

– Свобода, – задумчиво молвил Зверьков.

В тишину ворвались заключительные аккорды симфонии.

– Свобода… что бы это ни было, – согласился Пол.