Роза и щит

– Да, конечно. Ведь вознаграждение очень достойное.

– А ты уверен, что Радульф сумеет справиться с Фицмортоном? – пробормотал Айво с сомнением в голосе.

Гуннар снова кивнул:

– Разумеется. Меч разрешит все затруднения, милорд. К тому же на стороне лорда Радульфа сам король.

Айво рассмеялся:

– В самом деле? Да, возможно, на стороне Радульфа король. Но меня, Гуннар Олафсон, интересуют не только деньги. В некоторых случаях я о них забываю. И сейчас – именно такой случай, понимаешь? – Гуннар молчал, и Айво со вздохом проворчал: – Он же находился где-то на севере. Зачем он приехал сюда?

– Не знаю, Айво.

– Он настроит Фицмортона против нас?

– Попытается.

– А что говорит д'Алан? Гуннар невольно поморщился.

– Я беседовал с ним вчера после ужина. И якобы Майлз сказал ему, что мне нельзя доверять. А я ответил, что это Майлз недостоин доверия.

– Значит, мы продолжаем выполнять нашу миссию? – спросил Айво.

– Пока – да, продолжаем. А ты постарайся не попадаться Майлзу на глаза, вот и все.

Айво горестно вздохнул: – Ну почему он всегда появляется как раз в тот момент, когда я думаю, что наконец-то освободился от него?

Гуннар с сочувствием взглянул на друга. Было очевидно, что Айво вновь одолевали ужасные воспоминания – смерть любимой сестры от руки сэра Майлза де Весси, его сводного брата.

– Может статься, – проговорил Гуннар, – что ты не освободишься от него до тех пор, пока не покончишь с ним.

Айво пожал плечами:

– Ты хочешь сказать: до тех пор, пока я не убью его? Ты это имел в виду? Но я ведь уже пытался раз, помнишь? И потом… Майлз – мой брат, понимаешь?! Я ненавижу его, но он мой брат.

У Гуннара не было брата, но он прекрасно понимал, что такое узы родства. Иной раз даже ненависть может быть связующей нитью.

Айво отвернулся и снова вздохнул. Гуннар же позволил себе потянуться и зевнуть. Когда друг снова к нему повернулся, он сказал:

– Хотя, может быть, Майлз все же не вернется. Возможно, Фицмортон отправит его обратно на север. Ведь я же не знаю, что у барона на уме. Я могу и ошибаться.

Айво усмехнулся:

– Слишком уж ты скромен, Гуннар. – Он посмотрел на викинга прищурившись, потом вдруг спросил:.– А где ты был? Я ждал тебя всю ночь. Нашел себе женщину? Да, конечно! – Айво тихо рассмеялся. – Где бы ни оказался Гуннар Олафсон, его постель всегда согревает какая-нибудь красотка. Даже если бы ты отправился в ад, дружище, несколько прекрасных дам непременно последовали бы за гобой.

Гуннар тоже рассмеялся:

– На сей раз ты ошибся. Я присматривал за леди Розой. Ей грозит опасность, Айво. Ее верному рыцарю нельзя доверять, и теперь она знает об этом.

– Но они не любовники?

Гуннар постарался надеть маску безразличия, но, очевидно, глаза каким-то образом выдали его. Бледное лицо Айво расплылось в широкой улыбке, ион заявил:

– Теперь я все понял. Ты хочешь ее заполучить и ревнуешь ко всем остальным мужчинам. Ах, Гуннар, возьми ее, раз тебе так хочется. Но не придавай значения каждому ее слову и каждому взгляду. Иначе сойдешь с ума.

Гуннар откинулся на подушку и на мгновение прикрыл глаза. Снова взглянув на друга, проговорил:

– Ты ничего не понимаешь. Леди Роза… Она не такая, как ты думаешь. Роза никого не предавала, и она оказалась в ужасной ситуации. Я должен спасти ее, понимаешь?

Айво какое-то время обдумывал слова друга.

– Я не сомневаюсь, Гуннар, что ты спасешь ее. Если кто-то и может это сделать, то только ты. Но все же, спасая эту леди, ты потеряешь замок и земли.

– А зачем мне ее земли? – пробормотал Гуннар, вновь закрывая глаза. – Ведь мы, если пожелаем, можем завладеть всем Уэльсом…

Айво тихо засмеялся, потом сказал:

– Только будь осторожен. Мужчина становится слеп, когда речь заходит о страстно желаемой им женщине. Она действительно та, за кого ты ее принимаешь? Или же страсть лишила тебя рассудка?

Гуннар по-прежнему лежал с закрытыми глазами, делая вид, что заснул. Помедлив немного, Айво улегся в свою постель и еще некоторое время беспокойно ворочался с боку на бок, потом наконец погрузился в сон.

Гуннар покосился на спящего друга и тихо вздохнул. Он и без него знал, что может потерять обещанные ему земли. Но ведь он никогда не был здесь хозяином… Эти земли всегда принадлежали Розе, и теперь, когда он понял, какая она на самом деле, он не мог отобрать их у нее. Если бы такое случилось, он не смог бы после этого жить в ладу с самим собой.

Когда Роза спросила, не совесть ли мешает ему заснуть, Гуннар солгал. Совесть действительно не давала ему покоя. Но он не вспоминал об убитых им людях и пролитой им крови, он в отчаянии думал о том, что никогда не сможет получить то, чего желал более всего на свете. А желал он покончить с прежней жизнью и больше не убивать за деньги, желал стать хорошим хозяином на собственной земле. Но он не мог завладеть Сомерфордом, не потеряв своей чести. А кем Гуннар Олафсон будет без чести? Он станет таким же, как Майлз де Весси и лорд Фицмортон, станет негодяем.

«Честь – это, конечно, хорошо, Гуннар. Но разве ты можешь ее потрогать или увидеть? Можешь есть ее или пить? Сможет ли она утешить тебя в темноте ночи?» – звучал у него в ушах голос матери.

– Я уже стара, Гуннар, – говорила сыну Гудрен, сидевшая в одной из комнат Кревич-Касла. – Я родила пятерых детей, но выжил лишь ты один. И ты, Гуннар, – единственное, что у меня есть. Мне хочется внуков, сынок. А тебе нужна жена. Без нее ты станешь злобным и раздражительным… как Форкберд. Тебе ведь не хочется этого, правда?

Поскольку Форкберд был самым упрямым и злобным козлом из всех домашних животных его матери, Гуннар заверил ее, что ни в коем случае не хочет быть похожим на него.

– Только жены не очень любят, когда мужья уходят на войну и отсутствуют на протяжении многих месяцев, а иногда и лет, – напомнил матери Гуннар. – Ну какая женщина стерпит такое, матушка?

– А ты спрашивал? – с улыбкой спросила Гудрен.

– Я не спрашивал. И так уже знаю ответ.

– Ну раз ты не спрашивал, значит, ты еще не встретил женщину, с которой хотелось бы связать свою жизнь.

– Что-то я не пойму тебя, матушка… – со вздохом пробормотал Гуннар. – Что ты пытаешься сказать?

Гудрен рассмеялась и обняла своего огромного сына.

– Ты сам все должен понять, – ответила она.

Что бы мать подумала о нем теперь, если бы узнала, что он сходит с ума по норманнской леди, по женщине, которую лорд Радульф считает предательницей? И как бы поступила Роза, если бы вдруг стала его женой, а он бы ей заявил, ч го уходит на войну на несколько месяцев или даже лет? Что бы она ему на это сказала? Рассмеялась бы в ответ? Или с отвращением отвернулась бы от него?

Гуннар вновь перевернулся на другой бок. «Наверное, Айво все-таки прав, – подумал он. – А я – редкостный глупец».

Роза нервно сжимала подлокотники кресла, покрытые искусной резьбой, и все эти виноградные лозы, извивающиеся змеи и диковинные животные то и дело впивались ей в пальцы. Голова у нее ужасно болела, но люди, наблюдавшие за ней со стороны, вряд ли догадывались об этом. Роза вновь надела маску холодной хозяйки Сомерфорда и восседала на своем кресле с величавым достоинством. С давних пор это кресло считалось неотъемлемой частью большого зала и являлось символом власти.

Увы, нынешний ужин никак нельзя было назвать роскошным. Запасов провизии не хватало, и если бы не один из наемников, приехавший с охоты с богатой добычей, то обитателям замка пришлось бы ужинать одной лишь соленой рыбой. Однако отсутствие разнообразия ничуть не умерило аппетита брата Марка. Уткнувшись в свою тарелку и перепачкав жиром локти, он издавал звуки, которые, по мнению Розы, производили лишь свиньи.

– Не думала, что священники едят подобно животным, – заметила Роза и отхлебнула вина из своего бокала.

Брат Марк приподнял голову и взглянул на нее исподлобья.

– Не вижу ничего дурного в том, чтобы наслаждаться пищей, госпожа, – заявил священник, облизав пальцы.