Страница 60 из 66
— Апельсин, — уверенно сказала она.
Морщинистое лицо повернулось в ее сторону, ощерилось в беззубой улыбке и исчезло за дверьми. Послышался лязг отодвигаемых засовов и отпираемых замков, через минуту дверь открылась.
— Проходите, проходите, — забормотал сторож. — Добро пожаловать в приют «На реке».
Глава 31
Перед ними стоял маленький старичок в ночной рубашке, тапочках и ночном колпаке, напоминавший гнома.
— Она спит. Вам придется разбудить ее, — с недовольным видом произнес он, поднимаясь вверх по лестнице. — Если бы вы знали, как трудно ее заставить уснуть.
— Ничего не поделаешь, — возразил Гейбриел. — Срочное дело. По-видимому, мне придется забрать ее отсюда. Ради ее собственной безопасности, как вы понимаете. Лорд в курсе.
Старичок понимающе закивал.
— Лорд чем-то встревожен, не так ли? — Старик незаметно почесал пальцем нос. — Он был добр к нам. Надеюсь, с ним все в порядке?
— Будьте уверены, — пробормотала Антуанетта в темноте, поднимаясь следом за стариком.
Они шли вдоль мрачного коридора, мимо ряда закрытых дверей. Их окружал застоявшийся запах кухни и лекарств, однако пол был чисто вымыт.
Задержавшись возле одной из дверей, старик вдруг бросил на гостей сомневающийся взгляд:
— Может быть, для верности мне стоит послать лорду записку? Он крайне щепетильно относится к миссис Миллер.
Гейбриел легко отпарировал угрозу:
— Пожалуйста, пишите. Только подумайте о том, что он скажет, когда его разбудят среди ночи?
Старик мгновение колебался, затем закивал и открыл ключом замок. Внутри комнаты тускло горела лампа. Кроме стоявшей посередине узкой кровати, не было никакой другой мебели. На постели, прямо на покрывале, в нижней юбке и блузке лежала девочка с коротко остриженными волосами, торчавшими как попало. Только подойдя ближе, Антуанетта с ужасом поняла, что перед ней не девочка, а невысокого роста женщина, руки и ноги которой были привязаны к кровати. Женщина была пленницей.
Почувствовав явное неодобрение в нависшем тяжелом молчании, сторож начал что-то говорить в свое оправдание:
— Нам пришлось ее привязать. Она все время пытается убежать. Однажды ей даже удалось ускользнуть, но она не ушла дальше реки. Мы вовремя спохватились и поймали ее. Нам не нужны лишние заботы и хлопоты.
Миссис Миллер повернула к ним свое исхудавшее лицо, обтянутое кожей, на котором блестели широко открытые глаза. Она словно собиралась что-то сказать, но тут ее взгляд упал мимо Антуанетты на старика, и она тут же сомкнула губы. Антуанетта увидела, как ее руки сжались в кулаки, от совершенного усилия кожаные ремни впились в ее бледную кожу и стали заметны синяки, оставшиеся, видимо, от туго завязанных ремней.
— Гейбриел, — шепнула Антуанетта дрожащим от волнения голосом.
Она немного пришла в себя только после того, как он дружески пожал ее пальцы, как бы призывая к сдержанности и напоминая, какая им грозит опасность в случае их разоблачения.
Старичок не мог не заметить охватившего Антуанетту гнева и с подозрением посмотрел на нее:
— Повторите, кем приходится эта леди больной?
— Ее сестра, — спокойно ответил Гейбриел. — Она согласилась взять миссис Миллер к себе домой.
Старик так яростно замотал головой, что у него едва не слетел ночной колпак.
— Нет, доктор, я не могу позволить вам забрать ее. Лорду это не понравится.
— Но ведь лорд послал нас сюда. Развяжите ее, — повелел Гейбриел. — Предупреждаю, если вы меня не послушаетесь, то горько пожалеете об этом.
Подойдя к кровати, Антуанетта положила руку на плечо миссис Миллер. Сквозь тонкую кожу выступали кости.
— Я пришла, чтобы забрать вас домой, сестра, — сказала она, ласково глядя в ее испуганные внимательные глаза, словно молящие о том, чтобы сказанное оказалось правдой.
— Домой? — вдруг спросила женщина настолько чистым, мелодичным голосом, что Антуанетта едва не открыла рот от изумления.
Звонкий, приятно поставленный голос мог принадлежать только леди из высшего общества.
— У меня нет дома.
— Тише, сестра. Разве вы забыли? — Антуанетта наклонилась и прошептала ей на ухо имя давней домоправительницы лорда Эпплби.
Глаза леди Эпплби потемнели и тут же закрылись.
— Да-да, я припоминаю, — тихо ответила она.
— Доктор, не пора ли нам уходить?
Антуанетта с нетерпением взглянула на Гейбриела.
Леди Эпплби обратилась к сторожу:
— У тебя такие жесткие и тугие ремни, Гораций. Мне холодно. И я хочу домой.
Вид у Горация был явно смущенный и недовольный, он как будто сожалел, что впустил ночью гостей в лечебницу.
— Шевелись, приятель, — нетерпеливо заметил Гейбриел. — Я уверен, что лорд будет доволен, когда услышит, с каким должным вниманием и бдительностью ты отнесся к освобождению больной, но не забывай, что он очень не любит, когда его заставляют ждать.
Эти слова оказали магическое действие на старика, он подошел к кровати и развязал узлы на ремнях. Леди Эпплби присела в постели и принялась растирать затекшие руки, в одной блузке ей явно было зябко. Когда Антуанетта помогла ей встать на ноги, Гейбриел ловко сдернул одеяло с постели и набросил его на плечи больной. Леди Эпплби укуталась в одеяло так, что было видно одно лишь ее лицо.
— У тебя такие тонкие одеяла, Гораций. Одеяла в приюте несчастных женщин, где я была раньше, намного толще и теплее. Почему бы тебе не купить новые — ведь мой муж хорошо платит тебе. Ты же знаешь, что лорд Эпплби очень богат.
Глазки Горация испуганно забегали из стороны в сторону:
— Тише, тише. Вы же знаете, что вам нельзя называть вслух его имя.
— Лорд Эпплби, лорд Эпплби, — сказала она громко и отчетливо и улыбнулась с довольным видом.
Антуанетта встревожено взглянула на Гейбриела, он понял ее намек и, поддерживая больную, повел к выходу.
— Вы больная и злая женщина, — прошипел злобно Гораций. — Даже обидно, что я так долго ухаживал за вами.
— Зато теперь у тебя хлопот значительно поубавится. Я ухожу. Твои услуги оставляют желать лучшего. Можешь не сомневаться, я ни за что не порекомендую ни тебя, ни твой приют моим друзьям.
Услышав ее слова, Гейбриел горько вздохнул и начал побыстрее сходить по лестнице, поддерживая ее под руку. Позади них вертелся Гораций, весь пожелтевший от злобы.
Леди Эпплби, за которой, по словам сторожа, был хороший надлежащий уход, еле-еле волочила ноги. Каждый шаг давался ей с трудом; всякий раз, опускаясь на ступеньку, она морщилась от боли, отчего ее лицо казалось еще более изможденным и страдальческим, но сквозь плотно сжатые губы ни вырывалось ни единого стона.
Ее мужество не могло не внушать уважения. Раньше, к ее стыду, Антуанетта рассматривала леди Эпплби только как средство для достижения своих целей, но теперь взглянула на нее как на живого человека, из плоти и крови. Десять лет заточения не сломили ее волю, маленькая гордая женщина, страдавшая от боли, но скрывавшая слезы, не могла не вызывать восхищения.
Наконец они добрались до дверей.
— Спокойной ночи, Гораций, — величественно произнесла леди Эпплби. — И прощай.
— Скатертью дорога! — проворчал им вслед Гораций, принимаясь запирать замки и задвигать засовы.
Экипаж поджидал их на прежнем месте. Гейбриел подсадил леди Эпплби и, повернувшись к Антуанетте, не скрывая удовольствия, спросил:
— Все в порядке, воробышек?
Она взглянула в его довольное лицо и, дрожа от возбуждения, ответила:
— Я до сих пор не могу прийти в себя, настолько удачно все закончилось.
Он склонился над ней, и Антуанетту охватило блаженное чувство безопасности и душевного спокойствия.
— Теперь вы спасены, Антуанетта, можете не сомневаться.
Гейбриел отступил на шаг назад, пропуская ее в экипаж. Сев рядом с дрожащей от холода леди Эпплби, Антуанетта сняла свой плащ и набросила его на плечи замерзшей пожилой женщины, надвинув капюшон ей на голову.