Страница 17 из 37
В плавании Ларин продолжал опыты главным образом по изучению влияния электрического тока на рыбу в воде разной солёности. Таблица рассеивания тока, составленная путём вычислений, пока не расходилась с результатами опытов.
— Начнём, — сказал Ларин и включил рубильник.
Как пчела на окне, зажужжал электромотор. Саша заняла своё рабочее место.
— Свет, — коротко бросил Ларин.
Саша щёлкнула выключателем. В аквариуме ярко вспыхнули огни. Рыбы продолжали спокойно плавать, шевеля красными плавниками.
— Убрать верхний свет, — скомандовал Ларин.
Погасли все лампочки. Лаборатория, освещённая лишь огнями аквариума, приобрела какой-то таинственный вид. Саша затаила дыхание. Сейчас свершится чудо: вопреки законам природы, рыба сама будет лезть в ловушку — в шланг рыбонасоса.
Включили ток. Ни Ларин, ни Саша не видели, конечно, как возникло электрическое поле. О том, что оно действует, можно было догадаться по поведению рыб. Они начали метаться, тыкаться мордами в стенки, ныряли вниз, поднимались на поверхность. Это длилось несколько секунд. Потом, словно по команде, разом повернули головы к аноду и дружно поплыли к раструбу рыбонасоса. Всё ближе и ближе. Вот они уже в зоне всасывания рыбонасоса, но ни одна не пытается уплыть, а все, как зачарованные, лезут во всасывающую трубку и исчезают там, чтобы через десять секунд, пройдя улитку насоса, выбраться… Куда? Прямо в эмалированный бачок тёти Паши.
Наконец в аквариуме осталась только одна рыба. Она была крупнее других и упорно не желала плыть к раструбу. Видимо, красавец-анод нисколько не прельщал её. Она даже будто дразнила его, помахивая красным изящным хвостом.
— Она не хочет на сковородку, — шёпотом заметила Саша.
— Сейчас побежит! — и Ларин увеличил напряжение.
Рыба повернулась головой к аноду и замерла. «Раздумье» было коротким: она махнула хвостом и поплыла.
— Никакой гордости, — разочарованно проговорила Саша.
— Судьба её такая, — улыбнулся Ларин.
— Смотрите, смотрите, Василий Михайлович! — возбуждённо проговорила Саша. — Она поворачивается!
Рыба, не доплыв до раструба на полметра, выгнулась и двинулась назад.
— Какой поворот, а? Какой поворот! — шептала Саша. — Ни один пловец так не сумеет.
— Сейчас я её верну.
— Не надо, Василий Михайлович! Пусть живёт! Ну я прошу вас.
— Хорошо, пусть живёт. Опыт окончен.
Саша включила свет.
Ларин закурил трубку, поудобнее устроился в кресле, вытянул ноги.
— У нас всё идёт хорошо, Александра Николаевна. Даже очень хорошо, — сказал он. — Я думаю, мы не долго провозимся с «Ястребом», а там — за электролов. Да, найдите мне, пожалуйста, старика Брема. Что он там пишет про акул?
— И вы акулами увлекаетесь? — Саша, убрав реактивы и посуду, открыла книжный шкаф.
— Почему увлекаюсь?
— Да Вася Соболев такие чудеса рассказывал…
— Было дело, было… Ихтиолог из меня неважный, но мы, кажется, встретились с редким экземпляром этой породы. Может, я и ошибаюсь…
Саша достала увесисгый том Брема.
— Ну-ка, где она там? — нетерпеливо листал страницы Ларин. Наконец руки его замерли на раскрытой странице. — Нашёл! — торжественно объявил он. — Это она, носатая акула. Смотрите.
— Ну и уродина! — воскликнула Саша, взглянув на рисунок.
— Всё зависит от точки зрения, — рассмеялся Ларин. — Может, перед нами ультрамодница акульего мира. Откуда вы знаете? На Брюссельской выставке прошлым летом тоже встречались ультрамодницы: не поймёшь — не то обезьяна, не то человек…
Саша фыркнула.
— И не фыркайте, пожалуйста. Но бог с ними, с брюссельскими модницами. Посмотрим, что Брем говорит о морской моднице.
Ларин придвинул ближе настольную лампу.
— «Как остаток давно минувших времён, — читал он, — выступает перед нами недавно открытая удивительная японская носатая акула. Её нетрудно узнать по длинному плоскому ложкообразному выросту лба, под которым находится широкая пасть, вооружённая крепкими коническими зубами. Животное обитает в глубоких водах… Лобный придаток даёт этой акуле возможность сохранять в воде равновесие; во всяком случае, он не может служить оружием, так как слишком мягок для этого. Носатая акула достигает четырёх метров в длину и окрашена в пурпурно-бурый цвет, который можно встретить у многих глубоководных животных. Эта акула совершенно сходна с ископаемой формой из меловых отложений, которую считали окончательно вымершей».
— Маловато, — с сожалением произнёс Ларин, закрывая книгу.
— А зачем она поднялась в верхние слои океана? — Саша вымыла руки и уселась напротив Ларина.
— Тут тысячи «почему». И ни на одно нет ответа. Вот, занялись бы вы и разгадали хотя бы одно.
— Думаете, не смогу? — Саша тряхнула головой и посмотрела на Ларина. — Очень даже смогу, только дайте закончить институт.
— У вас в характере очень много мальчишеского. Откуда?
— Я росла среди мальчиков. В нашем дворе их было пятеро, а я одна. Командовала.
— И слушались?
— Ого! Как ещё слушались!
— А петь учились где?
— Мама учила. Она в музыкальном преподаёт. Говорила, из меня может выйти хорошая певица.
— Вот это — женская профессия. — Ларин зажёг трубку. — В самом деле, почему бы вам не сделаться певицей?
— Я море люблю. — Саша открыла вентилятор и вернулась на место. — Вы много курите. Бросили бы.
Ларин удивлённо поднял брови. Это уже не мальчишество в характере. Это говорила женщина. Последний раз такое же замечание он выслушал от Лины. С тех пор никто не говорил ему, что он много курит.
Саша вдруг рассмеялась:
— Я знаю, о чём вы сейчас думаете!
— Вы уверены?
— Почти. Вы подумали: вот девчонка, лезет не в своё дело.
Теперь рассмеялся Ларин:
— Вы удивительно догадливы, Александра Николаевна!
Она вспыхнула. Ларин сделал вид, что не заметил её смущения.
— Поставьте, пожалуйста, Брема на место.
Саша вскочила и убежала с книгой к шкафу. Ларин внимательно глядел на неё: действительно, замечательная девушка.
— Я хотела вот о чём спросить вас, Василий Михайлович, — сказала она, продолжая возиться в шкафу. — Там, под водой, не страшно?
— Как вам сказать?.. Для некоторых встреча с Марсом оказалась опаснее, чем для нас — встреча с акулой.
— Какое же здесь может быть сравнение! — улыбнулась Саша и внимательно посмотрела на него. — Марс заступился за меня.
Ларин глубже ушёл в кресло.
— Скажите, вы от всех ваших поклонников решили избавиться таким путём? — спросил он, выпуская клубы дыма.
— Нет. От вас, например, не стала бы, — с вызовом ответила Саша.
— Буду знать.
Взгляды их на мгновение встретились. Наступило неловкое молчание. Ларин первым прервал его:
— Что это Соболев так долго?
Саша не успела ответить — заговорил репродуктор:
— Лаборатория!
Ларин придвинул микрофон:
— Я слушаю вас, Иван Константинович.
— Подходим к острову, Василий Михайлович. Если не сильно заняты, поднимитесь в рубку.
Вернулся Соболев с тремя заряженными баллонами.
— Остров, Василий Михайлович, — коротко бросил он, складывая свою ношу на пол.
— Проверь костюмы, — сказал Ларин. — Нам, видно, порядком придётся сегодня полазить, — и, слегка кивнув Саше, он закрыл за собою дверь.
— Есть проверить костюмы, — весело отчеканил Соболев вслед Ларину. — А знаешь, хорошо, что мы у Василия Михайловича, — повернулся он к Саше.
— Тебе помочь?
Соболев покачал головой:
— Иди лучше взгляни на остров.
Саша поднялась на палубу и сразу же увидела остров. За три недели плавания в безбрежном океане она впервые видела землю. Серый и голый, окаймлённый ожерельем белой морской пены, остров напоминал разрушенный замок. Судно, стоявшее у его берега, казалось совсем крошечным. «Это, наверное, „Ястреб“», — подумала Саша и только сейчас заметила, что «Ураган» полным ходом удаляется от острова.