Экспедиция инженера Ларина

В плавании Ларин продолжал опыты главным образом по изучению влияния электрического тока на рыбу в воде разной солёности. Таблица рассеивания тока, составленная путём вычислений, пока не расходилась с результатами опытов.

— Начнём, — сказал Ларин и включил рубильник.

Как пчела на окне, зажужжал электромотор. Саша заняла своё рабочее место.

— Свет, — коротко бросил Ларин.

Саша щёлкнула выключателем. В аквариуме ярко вспыхнули огни. Рыбы продолжали спокойно плавать, шевеля красными плавниками.

— Убрать верхний свет, — скомандовал Ларин.

Погасли все лампочки. Лаборатория, освещённая лишь огнями аквариума, приобрела какой-то таинственный вид. Саша затаила дыхание. Сейчас свершится чудо: вопреки законам природы, рыба сама будет лезть в ловушку — в шланг рыбонасоса.

Включили ток. Ни Ларин, ни Саша не видели, конечно, как возникло электрическое поле. О том, что оно действует, можно было догадаться по поведению рыб. Они начали метаться, тыкаться мордами в стенки, ныряли вниз, поднимались на поверхность. Это длилось несколько секунд. Потом, словно по команде, разом повернули головы к аноду и дружно поплыли к раструбу рыбонасоса. Всё ближе и ближе. Вот они уже в зоне всасывания рыбонасоса, но ни одна не пытается уплыть, а все, как зачарованные, лезут во всасывающую трубку и исчезают там, чтобы через десять секунд, пройдя улитку насоса, выбраться… Куда? Прямо в эмалированный бачок тёти Паши.

Наконец в аквариуме осталась только одна рыба. Она была крупнее других и упорно не желала плыть к раструбу. Видимо, красавец-анод нисколько не прельщал её. Она даже будто дразнила его, помахивая красным изящным хвостом.

— Она не хочет на сковородку, — шёпотом заметила Саша.

— Сейчас побежит! — и Ларин увеличил напряжение.

Рыба повернулась головой к аноду и замерла. «Раздумье» было коротким: она махнула хвостом и поплыла.

— Никакой гордости, — разочарованно проговорила Саша.

— Судьба её такая, — улыбнулся Ларин.

— Смотрите, смотрите, Василий Михайлович! — возбуждённо проговорила Саша. — Она поворачивается!

Рыба, не доплыв до раструба на полметра, выгнулась и двинулась назад.

— Какой поворот, а? Какой поворот! — шептала Саша. — Ни один пловец так не сумеет.

— Сейчас я её верну.

— Не надо, Василий Михайлович! Пусть живёт! Ну я прошу вас.

— Хорошо, пусть живёт. Опыт окончен.

Саша включила свет.

Ларин закурил трубку, поудобнее устроился в кресле, вытянул ноги.

— У нас всё идёт хорошо, Александра Николаевна. Даже очень хорошо, — сказал он. — Я думаю, мы не долго провозимся с «Ястребом», а там — за электролов. Да, найдите мне, пожалуйста, старика Брема. Что он там пишет про акул?

— И вы акулами увлекаетесь? — Саша, убрав реактивы и посуду, открыла книжный шкаф.

— Почему увлекаюсь?

— Да Вася Соболев такие чудеса рассказывал…

— Было дело, было… Ихтиолог из меня неважный, но мы, кажется, встретились с редким экземпляром этой породы. Может, я и ошибаюсь…

Саша достала увесисгый том Брема.

— Ну-ка, где она там? — нетерпеливо листал страницы Ларин. Наконец руки его замерли на раскрытой странице. — Нашёл! — торжественно объявил он. — Это она, носатая акула. Смотрите.

— Ну и уродина! — воскликнула Саша, взглянув на рисунок.

— Всё зависит от точки зрения, — рассмеялся Ларин. — Может, перед нами ультрамодница акульего мира. Откуда вы знаете? На Брюссельской выставке прошлым летом тоже встречались ультрамодницы: не поймёшь — не то обезьяна, не то человек…

Саша фыркнула.

— И не фыркайте, пожалуйста. Но бог с ними, с брюссельскими модницами. Посмотрим, что Брем говорит о морской моднице.

Ларин придвинул ближе настольную лампу.

— «Как остаток давно минувших времён, — читал он, — выступает перед нами недавно открытая удивительная японская носатая акула. Её нетрудно узнать по длинному плоскому ложкообразному выросту лба, под которым находится широкая пасть, вооружённая крепкими коническими зубами. Животное обитает в глубоких водах… Лобный придаток даёт этой акуле возможность сохранять в воде равновесие; во всяком случае, он не может служить оружием, так как слишком мягок для этого. Носатая акула достигает четырёх метров в длину и окрашена в пурпурно-бурый цвет, который можно встретить у многих глубоководных животных. Эта акула совершенно сходна с ископаемой формой из меловых отложений, которую считали окончательно вымершей».

— Маловато, — с сожалением произнёс Ларин, закрывая книгу.

— А зачем она поднялась в верхние слои океана? — Саша вымыла руки и уселась напротив Ларина.

— Тут тысячи «почему». И ни на одно нет ответа. Вот, занялись бы вы и разгадали хотя бы одно.

— Думаете, не смогу? — Саша тряхнула головой и посмотрела на Ларина. — Очень даже смогу, только дайте закончить институт.

— У вас в характере очень много мальчишеского. Откуда?

— Я росла среди мальчиков. В нашем дворе их было пятеро, а я одна. Командовала.

— И слушались?

— Ого! Как ещё слушались!

— А петь учились где?

— Мама учила. Она в музыкальном преподаёт. Говорила, из меня может выйти хорошая певица.

— Вот это — женская профессия. — Ларин зажёг трубку. — В самом деле, почему бы вам не сделаться певицей?

— Я море люблю. — Саша открыла вентилятор и вернулась на место. — Вы много курите. Бросили бы.

Ларин удивлённо поднял брови. Это уже не мальчишество в характере. Это говорила женщина. Последний раз такое же замечание он выслушал от Лины. С тех пор никто не говорил ему, что он много курит.

Саша вдруг рассмеялась:

— Я знаю, о чём вы сейчас думаете!

— Вы уверены?

— Почти. Вы подумали: вот девчонка, лезет не в своё дело.

Теперь рассмеялся Ларин:

— Вы удивительно догадливы, Александра Николаевна!

Она вспыхнула. Ларин сделал вид, что не заметил её смущения.

— Поставьте, пожалуйста, Брема на место.

Саша вскочила и убежала с книгой к шкафу. Ларин внимательно глядел на неё: действительно, замечательная девушка.

— Я хотела вот о чём спросить вас, Василий Михайлович, — сказала она, продолжая возиться в шкафу. — Там, под водой, не страшно?

— Как вам сказать?.. Для некоторых встреча с Марсом оказалась опаснее, чем для нас — встреча с акулой.

— Какое же здесь может быть сравнение! — улыбнулась Саша и внимательно посмотрела на него. — Марс заступился за меня.

Ларин глубже ушёл в кресло.

— Скажите, вы от всех ваших поклонников решили избавиться таким путём? — спросил он, выпуская клубы дыма.

— Нет. От вас, например, не стала бы, — с вызовом ответила Саша.

— Буду знать.

Взгляды их на мгновение встретились. Наступило неловкое молчание. Ларин первым прервал его:

— Что это Соболев так долго?

Саша не успела ответить — заговорил репродуктор:

— Лаборатория!

Ларин придвинул микрофон:

— Я слушаю вас, Иван Константинович.

— Подходим к острову, Василий Михайлович. Если не сильно заняты, поднимитесь в рубку.

Вернулся Соболев с тремя заряженными баллонами.

— Остров, Василий Михайлович, — коротко бросил он, складывая свою ношу на пол.

— Проверь костюмы, — сказал Ларин. — Нам, видно, порядком придётся сегодня полазить, — и, слегка кивнув Саше, он закрыл за собою дверь.

— Есть проверить костюмы, — весело отчеканил Соболев вслед Ларину. — А знаешь, хорошо, что мы у Василия Михайловича, — повернулся он к Саше.

— Тебе помочь?

Соболев покачал головой:

— Иди лучше взгляни на остров.

Саша поднялась на палубу и сразу же увидела остров. За три недели плавания в безбрежном океане она впервые видела землю. Серый и голый, окаймлённый ожерельем белой морской пены, остров напоминал разрушенный замок. Судно, стоявшее у его берега, казалось совсем крошечным. «Это, наверное, „Ястреб“», — подумала Саша и только сейчас заметила, что «Ураган» полным ходом удаляется от острова.