Страница 32 из 61
Грег взглянул на меня и, застенчиво улыбнувшись, помотал головой.
– Обо всем этом Шекспир мог бы написать драму, – сказал он. – И для меня в этой пьесе, думаю, нашелся бы неплохой монолог.
– Значит, отец никогда не заговаривал с тобой о своей личной жизни?
– А знаешь, это уже твой третий вопрос, – заметил он. – Ведь только что ты поинтересовалась, были мы здесь с отцом вдвоем или нет. Отвечаю – нет. И он никогда мне ничего о себе не рассказывал. Я же говорила, что вряд ли смогу тебе помочь. Давай сделаем небольшой перерыв, о'кей?
Я улыбнулась в ответ, бросила кроссовки на песок и, переходя на бег, спросила, обернувшись через плечо:
– Ты как, бегаешь трусцой?
– Угу, немного, – ответил он, догнав меня и пристроившись сбоку.
– А что, если мы как следует употеем? – предложила я. – Тут есть где помыться?
– Соседи разрешают мне пользоваться их душем.
– Прекрасно, – обрадовалась я и увеличила темп.
Мы бежали, не обмениваясь друг с другом ни единым словом, целиком отдавшись яркому солнцу, влажному песку и сухому, прогретому воздуху. У меня в голове непрерывно крутился один и тот же вопрос: как же во всю эту схему вписывалась Шарон Нэпьер? Что ей было известно такого, от чего она погибла сразу, как только собралась это рассказать? Мне никак не удавалось нащупать связь между смертями Файфа и Либби, а также гибелью Шарон восемь лет спустя. Если только она не шантажировала кого-нибудь. Я оглянулась назад на небольшой, но еще вполне различимый трейлер, который из-за обманчивой перспективы плоской пустынной местности казался не правдоподобно близким. Вокруг простиралась настоящая пустыня – ни следов транспорта, ни миражей.
Я улыбнулась Грегу, а он даже не раскраснелся от бега.
– Ты в хорошей форме, – похвалила я его.
– Ты тоже в порядке. Сколько мы уже в пути?
– Минут тридцать. Может, и все сорок пять.
Мы пробежали еще немного, от бега по песку у меня уже слегка заныли икры.
– Ты не против, если я тоже задам тебе три вопроса? – сказал он.
– Валяй.
– Какие у тебя были отношения с твоим отцом?
– О, замечательные, – ответила я. – Только он умер, когда мне было всего пять лет. Они погибли вместе с матерью в автомобильной катастрофе Недалеко от Ломпока. Огромный кусок скалы свалился с откоса и разнес лобовое стекло. Спасателям понадобилось шесть часов, чтобы извлечь меня с заднего сиденья. Моя мать долго кричала от боли, но потом затихла. До сих пор я иногда слышу ее голос во сне. Нет, не вопли, а спокойный мамин голос. И тишина. Меня вырастила тетя, ее сестра.
Внимательно выслушав мой рассказ, он спросил:
– Ты замужем?
– Была, – ответила я, показав ему два пальца.
Он улыбнулся:
– Это значит "дважды" или второй вопрос?
Я рассмеялась:
– А вот это уже твой третий вопрос.
– Эй, послушай. Так нечестно.
– Ладно уж. Давай еще один, только последний.
– Ты кого-нибудь убивала?
Я взглянула на него с любопытством. Такой интерес показался мне несколько странным.
– Давай лучше взглянем на это с другой стороны, – предложила я. – Свое первое дело об убийстве я расследовала в двадцать шесть лет. Это было поручение со стороны общественного обвинения. Женщину обвиняли в убийстве собственных детей. Три девочки, все младше пяти лет. Она связала им руки и ноги, заклеила пластырем рты и затолкала в мусорные баки, где они и задохнулись. У меня до сих пор стоят перед глазами эти глянцевые полицейские фотографии, восемь на десять дюймов. В тот раз я полностью излечилась от желания кого-нибудь убить. Впрочем, так же, как и от желания стать матерью.
– Господи Иисусе, – пробормотал он. – И она действительно это сделала?
– О, само собой. Ее, разумеется, выпустили. Экспертиза определила у нее состояние временной невменяемости, и мамашу поместили в психушку. Мне про нее известно только то, что она уже давно на свободе.
– Как тебе удалось не превратиться в циника? – спросил он.
– А с чего ты решил, что нет?
Стоя под душем в соседском трейлере, я обдумывала, что еще можно попытаться узнать у Грега. Мне не терпелось побыстрее снова отправиться в путь. Если бы к вечеру удалось добраться до Клермонта, я могла бы первым делом утром побеседовать с Дианой и сразу после ленча отправиться назад в Лос-Анджелес. Я насухо вытерла волосы и оделась. Грег уже открыл для меня бутылку пива, которую я с удовольствием посасывала, пока он сам мылся. Я взглянула на часы – было три пятнадцать. Вернувшись в свой автофургон, Грег оставил входную дверь открытой и опустил лишь сетку от насекомых. Его темные волосы были еще влажными после душа, и от него слегка пахло мылом.
– У тебя видок, словно ты готовишься к полету, – заметил он, беря со стола и откупоривая бутылку пива.
– Прикидываю, что хорошо бы добраться до Клермонта засветло, – сказала я. – Не хочешь передать что-нибудь сестре?
– Она знает, где я. Время от времени мы болтаем друг с другом по телефону, чтобы не терять связи, – ответил он, присев на холщовый стульчик и водрузив длинные ноги рядом со мной на скамью. – Хочешь спросить о чем-нибудь еще?
– Если не возражаешь, несколько мелких вопросов, – откликнулась я.
– Валяй.
– Что ты можешь рассказать об аллергических расстройствах отца?
– Ну, у него была аллергическая реакция на собак, кошачью перхоть, иногда бывала и сенная лихорадка, но от чего именно, не знаю.
– У него не было аллергии на какие-нибудь продукты? Например, яйца? Или, скажем, пшеницу?
Грег отрицательно помотал головой:
– Ничего такого я не слышал. Разве что всякая фигня, летающая в воздухе, типа пыльцы и тому подобного.
– А в тот последний уик-энд, когда вы всей семьей выбрались сюда, он брал с собой свои пилюли?
– Что-то не припомню. Но, по-моему, нет. Он ведь знал, что мы отправляемся в пустыню, а воздух здесь, как правило, достаточно чистый, даже в конце лета и начале осени. Пса с нами тоже не было. Мы оставили его дома, так что папа не нуждался в своих препаратах, и не думаю, что они ему вообще могли здесь понадобиться.
– И насколько мне известно, собака погибла. По-моему, об этом говорила Никки, – сказала я.
– Угу, действительно погибла. Кстати, именно в тот наш отъезд.
У меня по спине пробежал легкий холодок предчувствия. Что-то в последней информации казалось необычным, что-то здесь было не так.
– А как вы узнали, что собака погибла? – спросила я.
Грег пожал плечами:
– Незадолго до того, как мы вернулись домой, – начал терпеливо объяснять он, слегка удивившись моему интересу к такой мелочи, – мама с Дианой заехали туда, чтобы что-то там забрать. По-моему, было это в воскресенье утром. Мы же приехали лишь в понедельник вечером. В общем, они с Дианой нашли Бруно лежащим на дороге. Судя по всему, его задавила машина. Мама даже не позволила Диане взглянуть на него поближе. Она позвонила в управление защиты животных, и их сотрудники забрали его труп. Он лежал там уже не первый день. Помню, мы все очень переживали тогда, это был просто замечательный зверь.
– Что, хороший сторожевой пес?
– Превосходный, – подтвердил Грег.
– А миссис Восс, ваша экономка? Что она собой представляла? – продолжила я.
– Насколько помню, весьма приятная женщина. С каждым умела найти общий язык. Рад бы рассказать побольше, но это, пожалуй, все, что я могу о ней вспомнить.
Допив пиво, я встала и протянула ему руку:
– Благодарю, Грег. Возможно, мне захочется еще раз с тобой встретиться, если, конечно, ты не против.
Неожиданно он с комичным поклоном поцеловал мою руку, но мне показалось, что за этим скрывалось нечто другое.
– Счастливого пути, – пожелал он с мягкой улыбкой.
От нечаянного удовольствия я тоже ему улыбнулась:
– Ты когда-нибудь видел фильм "Юная Бесси"? С Джин Симмонс и Стюартом Гренджером в главных ролях? Именно эти слова он сказал ей на прощание. По-моему, его потом приговорили к заключению или ее – уже точно не помню. Но сердце у меня просто разрывалось на части. Эту картину изредка крутят по вечерам в программе старого кино, и я бы советовала тебе как-нибудь ее посмотреть. Сама я в детстве просто балдела от нее.