«А» – значит алиби

– Неужели вы хотите сделать перерыв и немного поплавать?

Я решила не обращать внимания на колкость. У меня возникло такое ощущение, что сарказм присущ ей от природы и это чисто машинальная реакция, наподобие кашля курильщика.

– И все-таки кто вас сюда направил? – повторила она свой вопрос. Это послужило уже вторым намеком на то, что миссис Мерсер совсем не столь трезва, как пыталась выглядеть, особенно учитывая довольно ранний час.

– Слухами земля полнится, – ответила я.

– О да, клянусь, это так, – согласилась она, выпуская дым. – Вот что я тебе скажу, моя сладкая. Для этого парня я была не просто еще одной "дыркой". Я не была у него первой, как не стала и последней, но осталась лучшей среди всех, с кем он когда-либо трахался.

– Именно поэтому он вас и бросил?

– Не будь такой стервой, крошка, – проговорила она, кинув на меня пронзительный взгляд и одновременно расхохотавшись низким, гортанным смехом, из чего я заключила, что несколько выросла в ее глазах. Похоже, передо мной был искусный и опытный игрок, который не прочь передернуть карты, чтобы добиться нужного результата. – Да, он меня бросил. К чему теперь скрывать? Мы с ним здорово схватились, когда он еще был женат на Гвен, а потом, за несколько месяцев до своей смерти, он вдруг опять объявился. Словно тот блудливый кот, что всегда обнюхивает знакомое заднее крыльцо.

– А что у вас произошло во время этой последней встречи?

Она лениво посмотрела на меня, словно мой вопрос не имел для нее значения, и сказала:

– Он тогда опять с кем-то спутался. И очень боялся, что об этом узнают. Подруга у него была очень уж страстная и просто затрахала его. А меня так и отбросил, точно грязное белье.

– Удивляюсь, как это на вас не пало подозрение в его убийстве, – заметила я.

Она вскинула брови я почти выкрикнула:

– На меня?! На супругу известнейшего в округе судьи? Меня даже ни разу не допрашивали, а уж они-то прекрасно знали, что я спала с ним. Копы ходили вокруг меня на цыпочках, как возле спящего младенца. Да и кто бы им позволил? Я бы многое могла рассказать. Но черт побери, сумела удержаться от этой глупости. А кроме того, у них уже была одна подозреваемая.

– Никки?

– Ну да, Никки, – сказала она, слегка запинаясь. Ее жесты стали уже довольно неуверенными, а рука с зажженной сигаретой непрерывно чертила воздух перед моим носом. – Что до меня, то, на мой взгляд, эта Никки уж слишком порядочная, чтобы кого-нибудь прикончить. Но кому какое дело, что я тут думаю? Ведь это пустая болтовня старой пьяницы. Что она может знать и кто ее послушает? А хочешь открою, как я все узнаю? Расскажу, потому что тебе будет интересно, ведь ты сама этим занимаешься – копаешься в людишках, точно?

– Более или менее, – пробормотала я, стараясь не прерывать ее словесный поток. Шарлотта Мерсер относилась к типу людей, которые, если их не сбивать, несутся напрямик. Сделав глубокую затяжку, она выдохнула дым через ноздри двумя могучими струями и вдруг сильно закашлялась, тряся головой.

– Прошу прощения, я здорово поперхнулась, – объяснила она, наконец откашлявшись, и продолжила с того, на чем остановилась:

– Просто делитесь с кем-нибудь своими секретами. При этом рассказываете самые грязные подробности, какие только знаете, и в девяти случаях из десяти сами получите в ответ что-нибудь еще похлеще. Можете проверить. Я, например, все вываливаю, все свои приключения, только чтобы дождаться ответной информации. Тебе нужны сплетни, милочка, тогда ты попала в нужное место.

– А что вы скажете о Гвен? – спросила я, прощупывая почву.

Шарлотта громко расхохоталась.

– Это несерьезная торговля, – сказала она. – Тебе ведь нечего предложить на обмен.

– И в самом деле нет. Я бы недолго продержалась в своей профессии, если бы не держала рот на замке.

Она снова засмеялась. Похоже, мои слова пришлись ей по душе, и, кроме того, она явно понимала важность той информации, которой располагала. Я еще надеялась, что она приоткроет хотя бы краешек того, что знает. Она, вероятно, была неплохо осведомлена и о любовной связи Гвен, но я боялась ее спугнуть своей настойчивостью, поэтому просто выжидала, надеясь, что удастся узнать еще что-нибудь.

– Гвен – величайшая дура из всех живущих на земле, – бесстрастно проговорила Шарлотта. – Мне самой такие люди не по нутру, и я вообще не пойму, как они с Лоренсом умудрились прожить так долго вместе. Ведь он был холоден как лед, почему я и втюрилась в него так, что тебе даже не снилось. Терпеть не могу мужиков, которые ведут себя, словно оленята. Понимаешь, о чем я?

Мне противны мужчины, которые только облизывают тебя, как телята, а вот Лоренс мог завалить и трахнуть женщину прямо на полу и даже не посмотреть в ее сторону, когда, уходя, застегивал молнию на брюках.

– Но это довольно оскорбительно, – заметила я.

– Секс вообще грубая штука, вот почему все люди этим занимаются, вот почему и мы с ним так подошли друг другу. И если уж он хотел добиться своего, то бывал нахрапист и груб, это истинная правда. А Никки какая-то уж слишком чистенькая, этакая сю-сю-сю. Да и Гвен такая же.

– Так, возможно, он любил крайности? – предположила я.

– Сейчас-то я в этом не сомневаюсь. Вероятно, все было именно так. Может быть, он специально женился на благовоспитанных особах, а сам рыскал на стороне.

– Вы слышали что-нибудь о Либби Гласс? Если да, то что о ней скажете?

– Нет, никогда не слышала этого имени. Кто это еще такая? – удивилась Шарлотта Мерсер.

О Господи, я уже жалела, что не прихватила для встречи с ней полного списка подозреваемых. И быстро прикидывала, как мне ее разговорить, пока она еще что-то соображает. Я чувствовала, что могу упустить удачный момент и Шарлотта опять замолчит.

– А Шарон Нэпьер? – продолжала я, словно играя в слова.

– О да. Этой маленькой гадиной я сама заинтересовалась. И, увидев ее в первый раз, сразу поняла: что-то здесь не так.

– Думаете, у нее была с ним связь?

– О нет. Не у нее, а у ее матери. Я наняла частного агента выяснить, что там произошло. Так вот, родители этой самой Шарон развелись из-за Лоренса; мать, пережив нервный срыв, пристрастилась к алкоголю, а это, должна тебе сказать, очень опасное занятие. Не знаю всех подробностей, только мне известно: пока он трахал всех подряд, Шарон многие годы все это фиксировала.

– Она что, шантажировала его?

– Да, но не за деньги. А за реальные жизненные блага. Она ведь не умела даже печатать и с трудом выговаривала собственное имя. Но она решила отомстить и вот, заявляясь каждый день на работу, занималась чем заблагорассудится и все время следила за ним. А он безропотно оплачивал все ее счета.

– А не могла она его убить?

– Конечно, почему бы и нет? Может, нервы сдали, а может, просто жалованье показалось маловато, – Шарлотта замолчала, стряхнула пепел с сигареты и хитро улыбнулась. – Надеюсь, ты не сочтешь меня невежливой, – проговорила она, поглядывая на дверь, – но наши занятия закончены. Мой досточтимый муж и уважаемый судья должен вот-вот вернуться с работы, и мне бы очень не хотелось объяснять, что ты делаешь в нашем доме.

– Все ясно, – сказала я. – Исчезаю. Вы мне очень помогли.

– Надеюсь.

Она со стуком опустила стакан на стеклянную столешницу и поднялась с кресла. Все, кажется, обошлось, и миссис Мерсер постепенно приходила в себя, а ее лицо при этом выражало явное облегчение.

Она бросила на меня внимательный взгляд и заметила:

– Через несколько лет тебе придется гораздо больше времени уделять глазам, но пока все в порядке.

– Мне идут морщины, – рассмеявшись, сказала я, – они честно заработаны. Но все равно спасибо.

Оставив Шарлотту на террасе, я обогнула дом сбоку и подошла к своей машине. Наша беседа мне не очень понравилась, и я была рада ее закончить. В Шарлотте Мерсер накопилось слишком много злобы, и, похоже, опьянение тут совсем ни при чем. Может, она говорила правду, а может, и нет. Если ее послушать, то самая подходящая кандидатура на роль убийцы – Шарон Нэпьер. Но этот вывод уж слишком напрашивался. С другой стороны, и полицейские нередко оказываются правы. Убийцы, как правило, не отличаются особой изобретательностью, и чаще всего подтверждаются самые незамысловатые версии.