Страница 55 из 67
Вторая осада Рима началась в совершенно иных условиях, чем первая около семи лет назад. Обе стороны были сильно ослаблены, и этот факт препятствовал принятию ясных решений. Тотила начал осаду так же, как он начал осаду Неаполя. Бессас, римский военачальник, придерживался сугубо оборонительной тактики, которая, будучи очень удобной для гарнизона, причиняла массу неприятностей мирным жителям. Пассивная тактика под стенами Рима с лихвой компенсировалась активными действиями готов в Центральной Италии. Мобильные колонны Тотилы брали одну крепость за другой. Он захватил Тибур, город, запиравший большую Валериеву дорогу и блокировавший путь на Пиценум.
Такова была обстановка, когда Велизарий вернулся в Италию. Как мы видели, он вернул империи Отранто и одержал несколько мелких побед. Что касается остального, то ему оставалось безучастно взирать, как готская держава Тотилы победно продвигалась на север. У Велизария не было средств сдержать это продвижение, не говоря о том, чтобы сокрушить его. В конце года он написал Юстиниану письмо с подробным изложением положения дел в Италии. До этого военачальники в Италии уже докладывали императору свое мнение по этому поводу. Император в ответ прислал им Велизария, а тот, в свою очередь, отправил ему еще одну жалобу.
VII
Еще до того, как Велизарий прибыл в Италию и ознакомился со сложившейся там обстановкой, он выступил с предложением, чтобы война кормила себя сама. Первая горькая истина, которая дошла до его сознания, заключалась в том, что в Италии такие методы ведения войны невозможны. Тотила захватил позиции, которые невозможно было отбить. Готский король владел теперь всеми южными и большей частью центральных, самых богатых провинций Италии. Подобно большинству выдающихся людей более позднего времени, сам Тотила не был землепашцем. Его не интересовало владение землей и ее обработка. Он желал, чтобы законные владельцы имели в своем распоряжении земли Италии и обрабатывали их. Единственное, чего он хотел: чтобы землепашцы аккуратно платили законные налоги. Землевладельцам по большому счету было все равно, платить налоги фракийцу в Константинополе или готу в Равенне. Преимущества и недостатки были почти одинаковы. Таким образом, человеком, добившимся того, чтобы война кормила сама себя, оказался не Велизарий, а Тотила. Велизарий не мог даже собрать собственную дружину из людей, которых мог получить в свое распоряжение в Италии. Вероятно, оставались еще границы благоразумности, которые он не хотел переступать. Например, он не пожелал набирать дружину на свои деньги, чтобы не растрачивать их попусту. Он решил остановить процесс до того, как достиг цели.
Даже если бы в его распоряжении оказались средства из местных ресурсов, то они не смогли бы обеспечить его воинами такого типа, какие были ему нужны. Лучшие воины императорской армии в Италии находились теперь на жалованье у Тотилы. Остальные не выражали восторженного желания воевать. Короче говоря, чтобы продолжать войну, армии была Нужна более сильная поддержка, чем та, которую мог предоставить ей Велизарий. Нужна была поддержка императорского казначейства.
Таковым было донесение, отправленное Велизарием императору. Оно дошло до Юстиниана весной следующего после осады Эдессы года. Мир, который Юстиниан заключил с Хосру, был обусловлен необходимостью обеспечения ресурсами, которые резко истощились, войны в Италии.
Как ни трудны были эти обстоятельства для Велизария, они были не менее трудны и для Юстиниана, который не мог, по соображениям государственного престижа, объяснить некоторые неудобные факты. Но было необходимо после замирения Хосру обратить самое пристальное внимание на Тотилу. Готский король становился очень опасным. Тотила оказался лучшим стратегом и тактиком, чем великий Теодорих. Кроме того, новый король понимал психологию и менталитет людей, с которыми ему приходилось иметь дело. Необычное сочетание гениальности и терроризма могло оказаться смертельным для империи. Покончив с завоеванием Италии, Тотила мог расширить свои владения за счет исходных владений самого Юстиниана. Если Тотиле удастся достигнуть взаимопонимания с Персией, а желательность такого союза была ясна даже такому тугодуму, как Витигис, в тисках этих двух сил империя треснет, как пустой орех. Мы, мудрые задним умом, теперь видим, что Юстиниану можно было и не бояться некоторых вещей, но он, не имея нашего преимущества исторической перспективы, должен был учитывать не только благоприятные возможности, но и не столь благоприятные вероятности.
VIII
В качестве курьера Велизарий использовал Иоанна, «племянника Виталиана», того самого Иоанна, который некогда взял Аримин, а потом спасся благодаря действиям Нарсеса. Иоанн обладал умопомрачительными способностями и неустойчивым темпераментом уроженца Юго-Восточной Европы. Пока Иоанн ехал в Константинополь, Велизарий удалился в Диррахий, чтобы восстановить свои силы.
Иоанн обещал скоро вернуться, но обещания не всегда легко выполнить. Вероятно также, что просьбы Велизария нельзя было выполнить так скоро и легко, как ему хотелось бы. При этом надо было принять во внимание не только деньги, вопрос о наборе воинов также не был лишен сложности. Велизарий не получил назад свой комитат; он не получил его ни целиком, ни хотя бы большую часть. Военачальники, получившие в свои руки этих людей, не горели желанием с ними расставаться. Надо было найти новое войско, составленное из людей, привычных к итальянскому климату. Пока шли организационные дела, Иоанн совершил нечто такое, что само по себе не может вызвать большое удивление. Он женился.
Никто не установил ясные мотивы, вдохновившие Иоанна на этот шаг. Однако мотивы, приводящие мужчин к женитьбе, обычно отличаются сложностью; если речь шла об Иоанне, то можно догадаться, что в этом случае сложностей было в несколько раз больше. Более того, поступок Иоанна имел одну специфическую особенность: он привел к его острому конфликту с Феодорой.
Невеста оказалась дочерью Германа, племянника императора. Женитьба Иоанна не сделала его наследником императорского трона, так как между Иоанном и троном стояло много других наследников мужского пола, но женитьба ввела Иоанна в круг императорской семьи. Герман действительно был очень важной персоной. Не принадлежа к узкому, избранному свыше племени людей, отмеченных печатью гения, он был одним из тех, кто нередко делает миру добро. Это был способный, компетентный человек с манерами, которые вызывали восхищение. Родство с Юстинианом делало его весьма влиятельным, и, насколько мы можем судить, он очень терпимо пользовался этим влиянием. Герман возглавлял партию безупречных людей, оппозиционно настроенных к Феодоре. Он не был создан для грубого прямого противостояния, которое было уделом таких раблезианских личностей, как Иоанн Каппадокийский, который мог позволить себе быть открытым противником императрицы. Все, что делалось Германом, делалось в рамках приличий и с соблюдением должного декора. Против Германа у Феодоры не было шансов. Ее политика состояла в притеснении и причинении всяческих неприятностей сторонникам и последователям Германа. В этот круг ненавистных императрице людей новый зять Германа гордо ввел себя сам.
Еще задолго до этого у Велизария были причины не одобрять многие поступки Иоанна, но теперь его чувства были задеты в гораздо большей степени. Но Иоанн был человеком, которому было трудно возражать. Представляется, что он относился к тому типу людей, которые берутся горячо и ревностно, приводя массу аргументов, отстаивать все, что бы они ни делали. Он не стал избегать Велизария, а прибыл к нему в Диррахий вместе с подкреплением, которое ему удалось получить.
История не сохранила документальных свидетельств разговора (вероятно, весьма горячего), который состоялся между Велизарием и Иоанном. Если Иоанн сказал, что Феодора не желала помогать Велизарию за счет государственной казны и ему удалось добиться помощи только благодаря содействию Германа, то Велизарию было бы трудно опровергнуть утверждение Иоанна. Фактом остается, что Иоанн, как всегда, вышел из затруднительного положения со славой, а Велизарий — нет. Вероятно, он был также не в восторге, когда узнал, что Нарсес был послан набирать войско к герулам, чтобы потом вместе с Велизарием участвовать в итальянской кампании. У Велизария были не такие теплые воспоминания о не столь давнем сотрудничестве с Нарсесом, чтобы он желал повторения этого опыта.