Страница 36 из 79
Раскурив трубку, Верховный продолжал:
— Думаю, что драка предстоит серьезная…
Потом он спросил, как я расцениваю противника на берлинском направлении.
Достав свою фронтовую разведывательную карлу, я положил ее перед Верховным. И.В. Сталин стал внимательно рассматривать всю оперативностратегическую группировку немецких войск на берлинском стратегическом направлении.
По нашим данным, немцы имели здесь четыре армии, в составе которых было не меньше 90 дивизий, в том числе 14 танковых и моторизованных, 37 отдельных полков и 98 отдельных батальонов…
— Когда наши войска смогут начать наступление? — спросил И.В. Сталин.
Я доложил:
— 1-й Белорусский фронт может начать наступление не позже чем через две недели. 1-й Украинский фронт, видимо, также будет готов к этому сроку, 2-й Белорусский фронт, по всем данным, задержится с окончательной ликвидацией противника в районе Данцига и Гдыни до середины апреля и не сможет начать наступление с Одера одновременно с 1-м Белорусским и 1-м Украинским.
— Ну что ж, — сказал Сталин, — придется начать операцию, не ожидая Рокоссовского. Если он и запоздает на несколько дней — не беда.
Затем он подошел к письменному столу, перелистал какие-то бумаги и достал письмо.
— Вот, прочтите.
Письмо было от одного из иностранных доброжелателей. В нем сообщалось о закулисных переговорах гитлеровских агентов с официальными представителями союзников, из которых становилось ясно, что немцы предлагали союзникам прекратить борьбу против них, если они согласятся на сепаратный мир.
В этом сообщении говорилось также, что союзники отклонили домогательства гитлеровцев. Но все же не исключалась возможность открытия гитлеровцами путей союзным войскам на Берлин.
Ну, что вы об этом скажете? — спросил И.В. Сталин. И, не дожидаясь ответа, тут же заметил: — Думаю, Рузвельт не нарушит ялтинской договоренности, но вот Черчилль, этот может пойти на все».
О каком письме шла речь? Конкретно маршал не назвал, но сегодня в архиве советской разведки можно читать ряд сообщений такого рода. Например, доклад наркома госбезопасности СССР В. Меркулова от 11 апреля.
«Совершенно секретно
Народному Комиссару Иностранных дел Союза ССР
товарищу МОЛОТОВУ В.М.
НКГБ СССР сообщает агентурные сведения, полученные в разных странах, о переговорах председателя Международного Красного Креста профессора БУРКХАРДТА и бывшего члена швейцарского федерального совета МЮЗИ в Берлине.
Английское министерство иностранных дел в телеграмме № 364 от 22.2.45 сообщило английскому посланнику в Берне, что, по сведениям, исходящим от французского представителя в Международном Красном Кресте, ГИММЛЕР пригласил председателя Международного Красного Креста профессора БУРКХАРДТА встретиться с ним для обсуждения некоторых вопросов, связанных с обменом военнопленными.
По сведениям, полученным в Стокгольме, германский генеральный консул в Стокгольме ПФЛЕЙДЕРЕР в доверительной беседе, говоря о переговорах БУРКХАРДТА с ГИММЛЕРОМ, заявил, что вопрос о военнопленных являлся только предлогом и что во время беседы с БУРКХАРДТОМ ГИММЛЕР пытался якобы выяснить возможность установления контакта с англичанами и американцами.
БУРКХАРДТ якобы просил ГИММЛЕРА разрешить выезд в Швейцарию приблизительно тысячи видных евреев, интернированных в Германии. ГИММЛЕР сразу же удовлетворил эту просьбу. По словам ПФЛЕЙДЕРЕРА, это объясняется тем, что ГИММЛЕР собирается, устранив ГИТЛЕРА, вступить в переговоры с союзниками, используя в качестве заложников 600 000 евреев, находящихся в Германии.
По данным, исходящим из польских эмигрантских кругов в Лондоне, германское командование якобы договорилось через БУРКХАРДТА с англичанами и американцами относительно того, что все танковые и механизированные части будут сняты с западного фронта и переброшены на восточный фронт с целью удержания восточного фронта до тех пор, пока союзники не оккупируют остальную часть Германии. В настоящее время это решение якобы уже проводится в жизнь.
Аналогичные слухи распространяются в кругах Ватикана. По сведениям, исходящим из этих кругов, германское командование, по соглашению с англичанами и американцами, перебрасывает часть армии, вооружения и продовольствия с западного на восточный фронт. Англичане и американцы, со своей стороны, якобы обещали немцам не преследовать членов нацистской партии, за исключением самых видных деятелей, а также не позволять вывозить немецкое население на работу в СССР из районов, занятых Красной Армией».
Таких сообщений было немало и они заставляли Сталина торопить своих маршалов. А.И. Антонов познакомил Г. К. Жукова с проектом стратегического плана Берлинской операции, куда полностью был включен план наступления 1-го Белорусского фронта. После внимательного изучения плана Берлинской операции, разработанного Ставкой, маршал пришел к выводу, что он был подготовлен хорошо и полностью отвечал сложившейся в тот период оперативностратегической обстановке.
31 марта в Генштаб прибыл командующий 1-м Украинским фронтом маршал И.С. Конев, который тут же включился в рассмотрение общего плана Берлинской операции, а затем доложил и проект плана наступления войск 1-го Украинского фронта.
Конечно, на войне не бывает идеальных решений. Хотя общий замысел берлинской операции трех фронтов — Жукова, Конева, Рокоссовского — был бесспорным, в его исполнение жизнь внесла коррективы (о них сам Жуков впоследствии писал не раз). Как ни соблазнительным было для великого маршала быстро пробить брешь на самом коротком на пути к Берлину маршруте, это ему не удалось. Сразу за Одером лежали (впоследствии ставшие знаменитыми) Зееловские высоты. Окружавшие маленький городок Зеелов, они давали немецким войскам прекрасные возможности для обороны — даже когда Жуков ввел здесь против немцев танковую армию генерала Богданова.
Наступление застопорилось, танковые части несли большие потери.
Для нас, офицеров 1-го Белорусского фронта, не было сомнения в том, что Берлин должен брать Жуков. Хотя в конце 1944 года мы не были в особом восторге от того, что наш давний командующий Константин Константинович Рокоссовский, с которым наш штаб работал со сталинградских времен, был перемещен на 2-й Белорусский фронт. Слыхали мы и о жестком характере Жукова, о ряде его привычек, связанных с его положением заместителя Верховного Главнокомандующего. Но скоро и к ним мы привыкли, стараясь как можно лучше выполнять задания, связанные с Берлинской операцией.
Задания были самые различные. Что касается разведки, то наш отдел старался быстро и точно информировать командующего о положении на Западном фронте — боях наших союзников по антигитлеровской коалиции. При штабе фронта не было представителя генерала Эйзенхауэра, вся информация шла через Москву. Частично ее дополняли сообщения Би-Би-Си и других радиостанций Запада, но они не всегда были достоверны. Но все, что приходило из Москвы, из генштаба, подлежало немедленному использованию. Рано утром, еще до того, как маршал Жуков начинал работу, мы должны были нанести на висящую в кабинете маршала большую карту данные о линии фронта войск Эйзенхауэра. Несколько раз и мне приходилось выполнять эту работу, что я делал с некоторым замиранием сердца. Но, конечно, великий полководец, когда входил в комнату, не замечал какого-то молодого капитана, трудившегося у карты.
Бывали и иные задания. Как-то (еще до начала наступления) начальник разведотдела генерал Трусов вызвал вашего покорного слугу и приказал мне немедля взяться за следующую работу: для авиации и артиллерии фронта срочно нужны данные: где в Берлине находятся центры водо-, газои электроснабжения, поля канализационного орошения, крупнейшие больницы и все, что необходимо для нормального существования города. Эти пункты не должны подвергаться бомбовым атакам и обстрелу. Задание было непростым, ибо в «запасе» разведотдела таких данных не было. Из положения мы вышли так: в библиотеке города Бирнбаум и в некоторых пустых домах были разысканы путеводители (желательно свежие) по Берлину с описанием необходимых объектов. Два дня и две ночи я обрабатывал источники, перенося все на картусхему, которую заготовили в штабе фронтовой авиации. Работу я представил командующему артиллерии, будущему маршалу артиллерии Казакову и командующему 16-й воздушной армии Руденко. В последующие месяцы, проезжая мимо корпусов действующей электростанции Руммельсбург или целехоньких газгольдеров в разных районах города, я вспоминал о бирнбаумских трудах…