Зеркало Триглавы

Он раскинул руки, но преграды не ощутил.

Крикнул.

Звук канул в никуда, даже эхо не отозвалось в ответ.

Другого выбора не было, кроме как следовать за маячком, надеясь, что тот выведет его отсюда.

Диориец шел за искрой, не думая ни о чем, пока не заметил, что под ногами разливается слабое свечение, которое с каждым мгновением становилось все ярче. Он присмотрелся. Гладкий и блестящий, как зеркало, каменный пол светился, бросая отблеск на выгнутый серебристым куполом потолок. Стены терялись во мраке. Сварог вскоре сообразил, что он стоит в центре огромной сферы. И не один…

Перед ним была Триглава. Плащ сброшен на пол, длинные волосы разметаны неощутимым ветром. Тело туго облегает (Сварог задумался, подбирая наиболее подходящее слово) чешуйчатый скафандр, оставляя открытыми кисти рук и обнаженные ступни колоннообразных ног. Тугие извивы мышц оплетают торс, переходят в мощную шею и выпуклым гребнем опускаются вдоль позвоночника, мягко перетекая в изгиб короткого, едва обозначенного хвоста. Каждая мелкая пластинка горела собственным светом, из-за чего казалось, будто тело Триглавы посверкивает маленькими радужными сполохами.

— Кто ты? — то, что Триглава не принадлежала этому миру, не стало для Сварога откровением.

— Многие знания — многие печали… На самом деле ты не за этим пришел. Но я не буду отвечать на твои вопросы, их очень много. Скажу одно — тебе иногда кажется, что дело, которое вы затеяли, вам не по силам. Вы справитесь… Я научу вас.

— Чему?

— Всему, что знаю сама, — и лукаво добавила, — почти всему: основам мироздания, искусству сохранения вселенского равновесия, сноровке во владении любым оружием… Вот только магия не для вас. Но это поправимо, на Земле всегда будут те, в ком останется капля моей крови — волхвы и ведуньи. И у Врат всегда будет сильнейшая из них — Хранительница.

— Врат?

— Смотри… — камень под ногами на миг утратил свой блеск, и Сварог увидел, как по ту сторону прозрачной преграды засуетились бесформенные тени, как ринулись они к барьеру и разочарованно отступили назад, убедившись, что он по-прежнему незыблем.

— И ещё… — сверху хлынул ослепительный поток света, от которого сладко защемило сердце, и вся прежняя жизнь стала вдруг неважной, и единственное, что имело смысл — это желание быть там, где…

— Хватит, — оборвала блаженное состояние диорийца Триглава. — А это мой «дом», — она обвела руками широкий полукруг, — дом, в котором никто не живет.

— Почему? — пролепетал Сварог, все ещё витающий в нирване всеблаженства.

— Да потому, — с непонятной злостью прошипела женщина, — что некоторых просят помочь отстоять этот мир, который принял их, как родных, а они, как один, становятся в позу, и отказываются.

Капитан моментально вспомнил, что главного-то он и не спросил, но Триглава не дала ему сказать не слова.

— Все, иди, — она небрежно повела кистью, словно отгоняла от себя надоедливое насекомое, — и помни — ты в ответе за тех, кого приручил. Теперь для тех, кто станет называть себя людьми, ВЫ первые учителя, справедливейшие судии и единственные защитники…

— А ты?

— Нет, — покачала головой Триглава, — к тому времени я уйду туда, — она указала глазами вверх, — потому что на Земле будет кому меня заменить. Не забывай — только от вас зависит, каким будет этот мир.

Сварог открыл глаза, широко зевнул, потянулся и замер. Никакой Триглавы рядом с ним не было. Он прикорнул прямо на берегу заиленного лесного озера, укрывшись вместо одеяла ворохом подпревших листьев. Диориец встал, покрутил головой, решая в какую сторону идти, да так и не определил, где находится лагерь. Капитан вздохнул, примостил седалище на оплавленный стеклянистый камень, безнадежно вздохнул. Все-таки заблудился…

Из-за кустов выглянула плутоватая черноглазая рожица. Сварог встрепенулся: — "Да это же Недоля!" и кинулся к нему. Недоля дождался капитана, пошел впереди, поминутно оглядываясь, будто проверял, точно ли диориец идет за ним.

Сварог не торопился. Было о чем подумать… Немного же ему сказала Триглава, но четко расставила все жизненные вешки. Значит, и будем им следовать…

ГЛАВА 28

С утра все валилось из рук.

Людмила раздраженно отшвырнула в сторону подвернувшуюся под ноги табуретку. Она знала причину своего дурного настроения — вот уже который день от Антона ни слуху, ни духу. Думай, что хочешь… Уже и яблочко «наливное» по тарелочке не раз гоняла. Молчит, окаянное…

Ещё раз попробовать, что ли?

Нет, ничего — серенькая хмарь в голубовато-узорчатом кольце окаемки вместо четкого изображения, как заставка в ненастроенном телевизоре (помнится ещё, ишь ты!).

Где ж они застряли? То, что живы, знает наверняка — сердцем бы беду почуяла.

Людмила достала заветную бутылочку с "живой водой" и широкую плоскую чашу, выточенную из кристалла горного хрусталя, плеснула на дно немного жидкости. Глянула оценивающим взглядом — вода слегка искрилась, преломившийся сквозь хрустальные грани свет переливчатым ореолом ложился вокруг чаши. Не выдохлась, слава богам… Кто знает, когда ещё запас пополнить удастся.

Долго берегла ведьма "живую водицу" на самый крайний случай. Вот он и представился.

Тягучая багряная капля падала в чару неимоверно долго — Людмила и СловА успела сказать, и увидеть, как ударилась о воду и рассыпалась мелким крапом капля их общей с Антоном крови. Жидкость забурлила, вспенилась, поднимаясь над чашей упругим куполом, и бессильно опАла назад. Ведьма склонилась над водой, до рези в глазах всматриваясь в матово-серебристую гладь, потом толкнула, переворачивая хрустальную чару вверх дном. Нет, даже это не помогает… Сплошная чернота!

— Ну, что? — неслышно подкрался сзади Баюн. Людмила вздрогнула:

— Фу, напугал, — она отбросила со лба волосы. — Ничего не вижу, ничего… Придется идти на поиски, как сестрица Алёнушка за братцем Иванушкой.

— А это кто? Твои знакомцы?

— Да нет, просто к слову пришлось, не обращай внимания. — Знал бы кто, как не хочется, а придется, все равно придется идти…

Кот тяжело запрыгнул на лавку, пару раз довольно облизнулся — на пол спланировало коричневато-серое перышко — устало плюхнулся на бок, свесив лапы вниз. Людмила неодобрительно покосилась на котофея: — "Ишь, отъелся… И куда в него столько влазит". Баюн выразительно зевнул и смежил веки, только слегка подергивающийся хвост сигнализировал, что "пока солдат спит — служба идет".

Людмила озабоченно осматривала полки с готовыми зельями, мысленно прикидывая, что возьмет с собой. Оптимальным вариантом было бы сгрести с полок всё, на всякий случай, но тащить самой… сложновато. Взгляд её упал на спящего кота:

— Пойдешь со мной! — Тот и ухом не повел, только хвост задергался интенсивнее. — И не притворяйся, что не слышишь, я тебя знаю.

Ведьма на мгновение отвернулась, но тут же подскочила к коту, от которого осталась лишь передняя половина, да и сквозь ту уже просвечивала беленая стена дома, ловко ухватила его за шкирку:

— Только попробуй улизнуть! Испепелю…

— Зачем же так? — возмутился совсем не сонным голосом Баюн, — даже в мыслях не держал.

— Ага, все получилось бы машинально, раз — и нет никого, — всплеснула руками ведьма. — Ты что, каждый раз так «развоплощаешься», по частям, начиная с хвоста?

— Обычно я прыгаю в открывшуюся мне дыру, — пояснил кот, с опаской покосившись на частично невидимую заднюю часть. Пушистый хвостище был его гордостью, своеобразным "Альтер эго", который всегда первым чувствовал всевозможные неприятности. — А сейчас просто хотел смыться потихоньку.

— И куда ты намылился?

— Все равно, лишь бы подальше отсюда.

— Что, все так плохо? — ядовито поинтересовалась Людмила. Баюн кивнул в ответ. — Трус.

— Просто предусмотрительный, — поправил ведьму кот, — не хочу блуждать по лесу в напрасных поисках. Дороги к Черному замку все равно никто не знает, вот и будем плутать, пока не нарвемся на неприятности… А они нам нужны? К тому же…