Война Братьев

– После того как ты… попал в плен, – сказал Урза, – я зашел как-то в детскую к Харбину и вместе с ним перебрал все игрушки, что ты для него сделал. Он точно помнил, в какой последовательности ты их ему дарил, и за всеми бережно ухаживал – каждая работала как часы. И знаешь, некоторые из них придуманы просто гениально.

– Были разные идеи и задумки, но я не ожидал ничего серьезного, – ответил Тавнос.

– В самом деле? – усомнился Урза, хитро улыбнувшись. – По крайней мере твоей птице я сразу нашел применение. Эти летающие драконы – сущие дьяволы, а когда я узнал, что они еще и дышат огнем… – Он воздел руки. – Нам было без тебя трудно. Мы думали, ты погиб.

– Нет, я выжил, – сказал Тавнос. – Хотя и не без потерь. – Ученый сжал пальцы поврежденной правой руки в кулак.

– Я очень рад, – сказал Урза, и Тавнос понял, что учитель говорит искренне. Он даже представил, как Урза сидит за столом, вертит в руках игрушки Харбина и старается не вспоминать о годах работы с Тавносом, чтобы горечь утраты не помешала извлечь все ценное из созданий ученика.

Но Урза не привык долго говорить о чувствах, он перешел к делу.

– Птицы оказались настоящим спасением. Конструкция простая, их можно легко и быстро изготавливать в больших количествах, к тому же на них уходит сравнительно мало металла и других материалов, а натаскивать их на гигантов Мишры мы научились в два счета. Одна из серьезных проблем на этой войне – большие расстояния. Пока новое оружие добирается до фронта, где оно необходимо, противник уже успевает изготовить свое, более мощное оружие. Механические птицы дали нам преимущество в борьбе с драконами, но когда мы, перегруппировавшись, начали новое наступление, выяснилось, что Мишра успел установить на своих границах новых стражей.

– Подземные капканы, – понимающе кивнул Тавнос. – Я наткнулся на такой в день, когда меня чуть не убил механический дракон.

– Да, эти капканы – неприятная штука, – согласился Урза. – Они очень замедляют продвижение армии, а это позволяет брату тщательно готовить контратаки.

– А что это за жидкий огонь? – спросил Тавнос – Я имею в виду жидкость, которую изрыгают новые драконы.

– Какое-то новое изобретение братца, – ответил Урза, – и, судя по всему, из Саринта. Там богатые залежи нефти и еще каких-то ископаемых. Мой братец научился разлагать их на составляющие компоненты, и один из компонентов оказался горючим, как гоблинский порох. Он практически уничтожил нашу армию, но мы успели ввести в бои наших птиц. – Урза помолчал. – Так что Иотия до сих пор наша.

– Как и перевалы, ведущие в Аргив и Корлис, – поддакнул Тавнос.

– Но мы никак не можем продвинуться от наших границ вперед, – уныло продолжил Урза. – Мы вынуждены ждать, пока он сделает первый шаг и начнет атаковать. Судя по всему, у него, как и у нас, не хватает войск для начала серьезного наступления – оголяются границы. Все это требует дополнительных сил и средств.

– По пути к столице я заметил, что литейных мастерских стало больше, – согласился Тавнос.

– Стало больше литейных мастерских, фабрик и шахт, – кивнул Урза. – Мы вырубили почти все леса в Корлисе, мы покупаем сталь у сардских гномов. Купцы начинают роптать, их не устраивает, что на север уходит золото, они уговаривают нас начать кампанию и против гномов. Они хотят, чтобы мы присоединили гномьи земли к королевству и получили бы доступ к их ресурсам практически даром.

– И что ты думаешь об этом? – спросил Тавнос, понимая, что точней было бы спросить: «Что ты решил?»

– Я не хочу нападать просто так, должен быть серьезный повод, – ответил изобретатель, – но я не хочу и слишком сближаться с ними. Я им не доверяю – доверять им только потому, что они постоянно твердят, что боятся фалладжи и доверяют нам? Джиксийцы нас на этом и провели.

Тавнос кивнул. После его возвращения все члены Братства Джикса были немедленно выдворены из страны – когда выяснилось, что они работают советниками и при дворе Мишры.

– Пока тебя не было, монахи пробрались даже в школу, представляешь? – сказал Урза. – Прямо под носом у Рихло. Когда все выяснилось, он чуть не сгорел со стыда.

– Мне приятно сознавать, что пребывание в плену оказалось полезным, – сказал Тавнос.

Собеседники замолчали. Урза нахмурился, затем потер ладони.

– Я и над твоими глиняными воинами поработал, – сказал он наконец. – У меня родилась идея – использовать только глину, без скелета. Она лучше поддается обработке.

Тавнос искоса взглянул на своего учителя.

– Урза, тебя что-то беспокоит, не так ли? – Он слишком хорошо знал изобретателя, чтобы понять с полуслова – тот что-то недоговаривает.

Защитник отечества собрался было возражать, поднял руку, затем покачал головой и насупился.

– Харбин, меня беспокоит Харбин, – выдавил он наконец. – Он хочет быть пилотом орнитоптера.

Тавнос кивнул:

– Он приезжал меня встречать, и по дороге мы говорили с ним об этом.

– Понесся как ураган, едва только в Пенрегоне стало известно о твоем возвращении, – сказал Урза. – А когда пришли вести о поражении под Томакулом и гибели армии, мы едва удержали его – он рвался вступить в армию. Чтобы отомстить за тебя, понимаешь.

– Понимаю, – мрачно ответил Тавнос.

– Его мать не находила себе места от беспокойства, – сказал Урза, качая головой и отводя взгляд. – Я много раз возвращался с войны – Харбин ни разу не встречал меня.

Тавнос пожал плечами:

– Я уверен, он испытывает к тебе глубокое уважение.

– Уважение, да, – раздраженно закивал Урза. – Он всегда крайне вежлив и любезен. Этому мать его хорошо выучила, ничего не скажешь. Но мы по-настоящему ни разу не поговорили. Про игрушки, что ты ему дарил, он знал все, но более глубокого интереса к машинам не проявляет. Он одарен, бесспорно, но у него нет главного – пытливости и любознательности. А уж как он про тебя рассказывает, любо-дорого слушать. Ты для него герой.

– Он очень уважает тебя, – повторил Тавнос – А я просто был рядом, пока он рос.

– Да, – тихо сказал Урза и замолчал, задумавшись. Затем он продолжил: – Так, значит, он сказал тебе, что хочет летать на орнитоптере?

– Думаю, об этом он хотел сказать сразу. Но он все-таки сначала справился о моем здоровье, – улыбнулся Тавнос.

– И что ты думаешь? – Урза поднял брови. Тавнос вздохнул:

– Ему уже четырнадцать. Самый возраст, чтобы начать учиться летать. Он все схватывает, что называется, на лету, умен, как ты и сам заметил. Из него получится отличный пилот.

– Если я позволю ему учиться, его мать убьет меня, – сказал Урза. – Она и слышать не хочет, чтобы ее сын имел хоть какое-то отношение к армии. Она хочет, чтобы он был в безопасности, и считает, что ему лучше стать государственным деятелем, возглавить правительство. Ты представляешь, она уже невесту ему подыскала, собирается женить его, как только он достигнет совершеннолетия.

– Он мне и об этом рассказал, – сказал Тавнос.

– Она мне много писала об этом, – сказал Урза, кивнув в сторону пачки писем, ни на одно из которых Урза ответить не удосужился. – Хорошая семья, потомственные аргивские дворяне. – Он снова потер руки. – Но вот в чем дело-то. На войне нужны люди. Люди. Я даже фабрики теперь перевожу на автоматический режим работы – нужны люди на фронте, и мужчины, и женщины. Я попробовал привлечь к работе гоблинов-рабов, но от них больше вреда, чем пользы. Я требую, чтобы аргивяне – каждый – принесли себя в жертву этой войне, и я не имею права прикрывать своего сына! Но если я этого не сделаю, у его матери разорвется сердце. Этого я тоже допустить не могу.

Тавнос в упор взглянул на учителя. Урза с легкостью разбирался в сложнейших механизмах, но жизнь нередко ставила его в тупик.

– Я думаю, мальчику стоит разрешить начать обучение, – сказал наконец Тавнос, тщательно взвесив каждое слово.

– Что ж, он сумел убедить тебя, – хмыкнул Урза.

– Что верно, то верно, – сказал бывший подмастерье. – Он умен, у него отличная реакция. Если ты хочешь видеть его лидером, руководителем, лучше начать обучать его этому сейчас.