Война Братьев

Мишра сумел восстановить основной корпус орнитоптера, но устройство хвоста ему не далось. Тогда по молчаливому согласию к работе над машиной приступил Урза.

Он занялся изучением того, какие тросы куда идут и как должны вести себя в полете крылья. Именно он выяснил, что в парусиновые крылья должны быть вставлены легкие распорки из свечного дерева, иначе те не смогут держать форму в воздухе. Мишра подтвердил его вывод, найдя в раскопе тонкие деревянные дуги – сломанные ребра жесткости – и мотки изношенной веревки, из которой когда-то были сделаны тяги. Урза решил, что для контроля формы крыльев лучше делать тяги из проволоки, и археологи отправили с Блаем новый заказ. Двое юношей часами сидели вместе, обдумывая конструкцию и пытаясь определить, как же должно выглядеть хвостовое оперение.

На восстановление орнитоптера ушло восемь долгих месяцев. Когда все было собрано, археологи сомневались лишь в одном – будет ли работать блок с проводами, источник энергии летательного аппарата. Ни Урза, ни Мишра, ни даже Токасия не могли объяснить себе, как такой маленький силовой камень может питать большой орнитоптер. Впрочем, они точно знали, что все транские машины работают именно от таких камней. Старый камень рассыпался, и Урза вставил в восстановленный им блок кристалл из черепа су-чи. Светился он очень слабо, но других силовых камней у них не было.

Наконец аппарат был готов. Наступил последний день года, день рождения Мишры. Он был на удивление теплым, из пустыни дул ветер. Зашел спор о том, кому выпадет честь осуществить первый пробный полет.

– Лететь следует мне, – сказал Урза. – В конце концов, только я понимаю, как работает блок с силовым кристаллом.

– Лететь следует мне, – парировал Мишра. – Рычаги, управляющие крыльями, очень тугие, с ними справится только сильная рука.

– Я легче, – сказал Урза.

– Я сильнее, – выпалил Мишра.

– Я отлично сумею управиться с рычагами, – сказал Урза.

– Я не хуже тебя разбираюсь в силовых кристалллах, – не отступал Мишра.

– Я старше, – чопорно сказал Урза.

– Сегодня у меня день рождения! – крикнул, побагровев, Мишра. – Так что мы равны.

Токасия посмотрела на юношей и глубоко вздохнула. Братья редко ссорились, но, когда это все-таки случалось, каждый отдавался спору с такой страстью, что порой археологу становилось жутко. Не желая тратить время на препирательства, Токасия сказала:

– Если вы не можете решить, то придется рискнуть мне.

Урза и Мишра удивленно взглянули на ученую, затем посмотрели друг на друга. В следующий миг старший указал рукой на младшего, а младший на старшего.

– Лететь должен он, – хором сказали братья.

В конце концов решили бросить монетку. Выиграл Урза. Мишра поморщился, но повел себя так, будто был вполне доволен исходом. Орнитоптер установили перед воротами лагеря, расчистив широкую ровную площадку. Светловолосый юноша забрался в кабину на носу летательного аппарата и медленно опустил вниз два главных рычага, соединив тем самым контакты машины и контакты коробки, в которой скрывались шестерни, колесики и сам таинственный кристалл – все, что он с такой любовью восстанавливал. Закрутились лебедки, туго натянулись тросы, ведущие к крыльям, и орнитоптер задрожал. Через несколько мгновений машина уже махала крыльями, похожими на два больших паруса.

Один взмах, затем другой. На третьем взмахе орнитоптер слегка подпрыгнул, и Токасия увидела, как вздрогнул Мишра. Он ничего не сказал, он был весь внимание. Токасия не могла понять, чего он боится больше – что пострадает его брат или что машина сломается, и тогда он не сможет испробовать ее сам.

Аппарат продолжал подпрыгивать, раз за разом все выше поднимаясь над площадкой. Пыль летела во все стороны, ученики отошли подальше, прикрывая глаза. Еще одна попытка – и машина уже не опустилась на землю.

Орнитоптер завис в воздухе, бодро размахивая крыльями, наполненными теплым ветром. Токасия и ученики слышали, как звенят туго натянутые тросы. Маленький аппарат, словно птенец птицы рух, впервые покидающий гнездо, медленно набирал высоту. Поднявшись повыше, Урза включил запорный механизм. Раздался резкий хлопок, и крылья зафиксировались в горизонтальной плоскости – для планирования.

Урза пробыл в воздухе десять минут и успел дважды облететь вокруг лагеря. В какой-то момент машина резко потеряла футов десять высоты, и стоявшие на земле зрители замерли в ужасе, но пилот почти сразу поднял машину. Сделав последний круг, Урза посадил орнитоптер на песчаную площадку. Перед самым приземлением он разблокировал крылья, чтобы сбросить скорость. Ребра из свечного дерева заскрипели от неожиданной нагрузки, но выдержали, аппарат мягко коснулся земли и замер.

Урза выбрался из кабины.

– Пролетел через столб холодного воздуха, – не ожидая вопроса, сказал он Токасии. – Судя по всему, его способность держаться на лету зависит от температуры.

– Дай мне попробовать, – сказал Мишра. Урза продолжал стоять, у машины.

– Надо проверить все соединения и тяги, – сказал он, по-прежнему обращаясь только к Токасии. – И распорки – вдруг появились трещины? И силовой камень, не треснул ли.

Мишра повернулся к Токасии. На него было страшно смотреть.

– Урза, – ровным голосом сказала ученая, – дай брату опробовать орнитоптер.

Урза открыл было рот, чтобы возразить, затем посмотрел на Мишру и, не говоря ни слова, отошел в сторону. Мишра, не мешкая, залез в кабину.

Урза оперся руками на корпус аппарата:

– Правый рычаг заклинивает, на него нужно давить посильнее.

В ответ Мишра оскалился и громко крикнул:

– Всем отойти! – Затем с силой нажал на рычаги и включил аппарат.

Урза едва успел увернуться. Огромные крылья с такой силой били по воздуху, что, казалось, началась буря.

Орнитоптер поднялся в воздух практически с одного прыжка. По всему лагерю разносился скрип распорок из свечного дерева и пронзительный вой тросов, скользящих по петлям и блокам. Урза скривился, как будто звук причинял ему физическую боль.

– Надо было проверить машину перед вторым полетом, – сказал он сквозь зубы. – Надежность – самое главное.

– Есть вещи поважнее надежности. И одна из них – мудрость, – укоризненно возразила пожилая женщина.

Мишра поднялся над землей на добрую сотню футов, заблокировал крылья и почти спикировал на лагерь. Овцы и козы истошно заблеяли в своих стойлах – Мишра пролетел всего в нескольких футах над ними. Затем он снова дернул за рычаги, освободил крылья, и аппарат опять пошел набирать высоту.

– Что скажешь? Аппарату действительно нужен пилот полегче? – спросила Токасия.

Урза пожал плечами:

– Сказать по правде, мне кажется, что подъемной силы крыльев вполне достаточно, чтобы нести троих или даже четверых одновременно. Надо только сделать кабину повместительнее.

– А ведь перед первым полетом ты убеждал всех, что лететь следует тебе, потому что ты легче. Согласись, твой довод оказался неубедительным, – с улыбкой сказала археолог.

Урза недовольно поморщился, но ничего не сказал.

Мишра, как и Урза, облетел вокруг лагеря два раза. Токасия подумала, что парень ищет поток холодного воздуха, чтобы уронить и удержать машину на лету так же, как и его брат. К тому же она заметила, что если Урза прилагал все усилия к тому, чтобы удерживать аппарат на одной высоте, то Мишра, наоборот, постоянно опускался и поднимался, накреняясь то в одну сторону, то в другую.

И тут Мишра, пролетев над лагерем, развернул орнитоптер на запад, вглубь пустыни, и улетел.

Орнитоптер сначала стал кляксой, потом просто пятнышком на горизонте. Токасия и Урза переглянулись.

– Может быть, порвалась тяга, – предположила Токасия.

– Нет, маленький дурачок просто решил залететь подальше, – проворчал Урза и побежал на холм, чтобы лучше видеть, куда направился Мишра.

Старший брат не проделал и половины пути, когда звук хлопающих крыльев возвестил о возвращении младшего. Пилот еще раз дважды облетел вокруг лагеря и приземлился прямо у ворот укрепления. Когда он выбрался из кабины, его уже ждал Урза, возмущению которого не было предела.