Война Братьев

Урза стоял на балконе и смотрел в даль туманной долины, где лежали останки погибших в недавней битве механических людей. Его руки были сложены за спиной. Тавнос молчал. Наконец Урза глубоко вздохнул и повернулся к нему.

– Я думал, вы сначала пошлете мне весточку, – сказал он.

Тавнос отметил, что на лице у Урзы появились морщины, особенно в уголках глаз. Казалось, и сами глаза стали глубже, словно утонули в глазницах, а волосы изобретателя приобрели цвет белого золота. На нем была рабочая одежда, впрочем вычищенная и выглаженная.

Тавнос ответил:

– Весточку можно перехватить, мой господин. Пока мы не перешли границу с Аргивом, мы точно не знали вашего местонахождения.

Урза небрежно кивнул и еще раз глубоко вздохнул. Затем натужно улыбнулся:

– Рад, что ты жив. Я беспокоился. Никаких вестей.

– Мы задержались в Иотии дольше, чем следовало бы, – ответил Тавнос.

– Да, – сказал Урза, медленно потирая руки. – Полагаю, у вас были причины, Не хочешь взглянуть на мой рабочий стол? Там лежит одна книга.

Тавнос подошел к столу и долго смотрел на книгу.

– Книга Джалума, – сказал он наконец.

– Верно, книга Джалума, – повторил Урза. – Ты победил, Тавнос. Все, что ты погрузил на орнитоптер, – все сохранилось, Рендалл долетел до Аргива, и, когда я добрался до Пенрегона, все ждало меня там. Почти вся моя работа, почти все наши бумаги. Кое-что пропало, но ничего, что нельзя было бы восстановить. Правда, положили случайно список белья в стирку, решили, наверное, что это что-то важное. Но в тех условиях ты принял просто блестящее решение. – Урза взглянул Тавносу в глаза. – Спасибо.

– Это моя работа, – ответил Тавнос, поклонившись.

– Работа, исполненная блестяще, – сказала Урза. – Эти люди, что ты привел. Выглядят внушительно.

– Глина на скелете из стали и прутьев, – ответил Тавнос.

– Это ведь не просто глина, – возразил Урза. – Мне казалось, она отлично демпфировала удары моих стражей.

– Совершенно верно, мой господин, – сказал Тавнос, не понимая, почему они говорят обо всем этом, когда Кайла ждет внизу. – Я взял ее из особого месторождения, которое нашел, когда мы – ее величество и я – скрывались в горах. У нее особые свойства – она текучая и слипается, если попробовать ее разрезать. Сначала я думал, что она содержит что-то вроде транских камней, но теперь я не уверен. Если бы я мог установить происхождение этой глины, мы могли бы создавать удивительные вещи.

– Верно, – сказал Урза и вдруг показал пальцем в угол комнаты. – Там сундук. Загляни в него.

Тавнос вопросительно посмотрел на изобретателя, но последовал его совету. Открыв крышку, Тавнос едва не ослеп – лежащие внутри камни полыхали огнем.

– Силовые камни, – сказал он.

– Так точно, – сказал Урза с гордостью.

– Никогда в жизни не видел так много камней сразу, – заметил подмастерье.

– Верно, верно, – повторил Урза. – Пока мы в Крооге довольствовались крохами, аргивские дворяне их собирали, а до них – их отцы и деды. Сорок лет коллекционирования силовых камней. Их полно, хватит, чтобы запустить столько устройств, сколько мы захотим. Вот иотийские солдаты на них работают.

– Иотийские? – переспросил Тавнос с болью в голосе.

Урза поднял руки.

– Мне захотелось их так назвать. Это мои стражи. Они поменьше, чем мстители, их легче изготавливать. Я назвал их иотийскими солдатами, потому что, надеюсь, они уберегут Аргив и Корлис от той судьбы, что постигла Иотию. Один старый друг как-то сказал мне, что в именах заключена сила. И может быть… – Урза замолчал.

– Может быть, они вернут Иотию королеве, – закончил за него Тавнос.

– Всему иотийскому народу, – быстро поправил его Урза. – Людям, которые верили мне и которых я оставил на милость своего брата.

– Верно, теперь их жизнь зависит от его милости, – сказал Тавнос. Урза не ответил. – Насколько я понимаю, теперь он предводитель фалладжи.

Урза кивнул:

– Мир меняется. Иотия пала. Мой брат во главе фалладжи. В Аргиве у короля почти не осталось власти – он всегда думал, что пустынных кочевников держит в узде Иотия, а теперь Иотии нет. В Пенрегоне вся власть в руках дворян, и они очень, очень обеспокоены тем, что фалладжи постоянно переходят границу и нападают на людей.

– А вы? – спросил Тавнос. – Вы обеспокоены этим?

Урза очертил руками круг, как бы охватывая и комнату, и башню.

– Все, что ты видишь вокруг, я сделал, чтобы избавиться от этого беспокойства, Тавнос! – сказал он. – Я могу построить точную копию этой башни за пять дней при наличии средств. Я работаю над тем, чтобы обучить иотийских солдат самих ее строить. Только представь себе линию таких укреплений с гарнизоном солдат, которые не нуждаются во сне. Они защитят от фалладжи и Аргив, и Корлис. Защитят их от моего брата.

Тавнос кивнул:

– Я удивился, не увидев орнитоптеров. Урза покачал головой:

– Они нужны на севере – патрулируют перевалы. Кроме того, орнитоптер в воздухе – это верный способ подсказать ему, где ты сейчас находишься. Это еще одна ошибка, за которую я так дорого заплатил. Но урок в результате выучил. – Урза застыл на время в неподвижности. – Я не сказал тебе, я открыл новую школу, на этот раз в Пенрегоне. Там и Рендалл, и его брат Санвелл. Ему удалось выжить, и еще нескольким. Школой управляет мой старый друг, Рихло. Я не рассказывал тебе о Рихло?

– Урза, – тихо сказал Тавнос.

– Едва ли, – продолжил изобретатель. – Не важно, там сейчас целая толпа молодых дворян – ну уже не молодых, конечно, это люди, которые когда-то работали с Токасией, они понимают, что такое машины и механизмы, они все это ценят и помогают мне в моих исследованиях.

– Урза, – повторил Тавнос.

– И они не просто дают мне силовые камни. Они дают мне людей, помогают их обучить, помогают ресурсами. Аргив – богатая страна.

– Урза! – в третий раз повторил Тавнос, громко и резко.

– В чем дело? – недовольно спросил Урза.

– Со мной прибыла Кайла, – сказал Тавнос.

– Я знаю, – сказал изобретатель и надолго замолчал. Затем он повторил: – Я знаю.

И снова воцарилась тишина. Прервал ее Тавнос:

– Тебе нужно спуститься и поздороваться с ней, – сказал он. – И со своим сыном.

– Он что, действительно?.. – сказал Урза, возмущенно повысив голос.

– У него твои волосы, – сказал Тавнос.

– Это волосы моего отца, – горько бросил изобретатель и снова отвернулся к окну. – Лучше бы ты их не приводил сюда, – сказал он через некоторое время.

– Во имя всех богов Иотии! – воскликнул в гневе Тавнос, и от неожиданности Урза вздрогнул. – Мы спасались, прячась от врагов целых три года. Я привез тебе твоего сына, да, не кого-нибудь, а твоего собственного сына, спас его от верной гибели. Я привел их обоих сюда, прошел с ними весь этот путь, и теперь ты не желаешь их видеть? Ты до сих пор так ее ненавидишь?

Урза побледнел, и Тавнос испугался, что изобретатель попытается уйти от ответа, еще глубже забиться в раковину души.

– Нет, – сказал он после долгого молчания, – дело не в этом. Не только в этом. Просто я проиграл. Я не сумел предсказать, что произойдет. Я не сумел предугадать, как поступит мой брат. Я не оправдал ее доверия, не оправдал доверия ее народа.

– И я, – со всей серьезностью сказал Тавнос – И она тоже. Каждый шаг бегства из Кроога отягощен нашей виной, каждый оставленный нами на земле след – печать этой вины. Так в этом все дело, Урза? Тебе стыдно, что тебе столь же свойственно ошибаться, как и нам, простым смертным?

В комнате надолго воцарилась тишина. Наконец Урза вздохнул и сказал:

– Я буревестник, Тавнос. Птица, приносящая беду. За мной по пятам следуют несчастья, а я больше не хочу причинять ей боль. Не хочу больше никому причинять боль. Только дурак пойдет теперь со мной одной дорогой.

– Хорошо, значит, я дурак, – сказал Тавнос. – Я бы хотел снова стать твоим подмастерьем. А Кайла хотела бы снова стать твоей женой.

Урза отвернулся, и Тавнос увидел, как он поднес к лицу руку, возможно, чтобы смахнуть слезу. Но когда изобретатель снова взглянул подмастерью в лицо, он был спокоен и собран, его глаза сияли. Он улыбался.