Война Братьев

Женщина полулежала на подушках. Когда Мишра вошел, она томно потянулась.

– Меня ожидали? – спросила она. Голос ее звучал мягко, но чуткий слушатель уловил бы в нем твердость и силу.

– Да, я ждал кого-нибудь вроде тебя, – спокойно ответил Мишра. – Ты представляешь правителей Зегона и собираешься предложить нам сделку, чтобы спасти город.

– Не припомню, чтобы я говорила об этом кому-либо, кроме подкупленного мной стражника, – сказала женщина. – Если он проболтался, мне придется его убить.

– Не беспокойся, – ответил Мишра. – Он и так будет наказан за то, что пропустил чужестранца в лагерь, так что подкупили его или нет, не важно. Его судьба послужит примером остальным, и, я уверен, к концу экзекуции он сильно пожалеет, что ты его не убила. Не желаешь ли немного набиза?

– С удовольствием, – сказала женщина, и Мишра жестом велел Хаджару поставить на огонь кувшин с вином. Сам раки сел напротив гостьи, ожидая, пока она заговорит.

Она посмотрела на Хаджара и холодно сказала:

– Твой слуга.

Это было оскорбление, Хаджар с трудом сдержался.

– Он – мой телохранитель, – сказал Мишра.

– Ему здесь нечего делать, – коротко сказала гостья.

– Оставь нас, – сказал Хаджару Мишра, не сводя глаз с женщины.

Хаджар хотел возразить, но Мишра оборвал его:

– Отправляйся в свой шатер. Никому ни о чем не говори. Если мне что-то понадобится, я крикну.

Хаджар замер в нерешительности и взглянул на Мишру. Аргивянин был спокоен, он просто смотрел на женщину, сидящую на подушках. Казалось, он все еще в шатре у кадира – замкнутый и нелюдимый.

Фалладжи глубоко вздохнул и поклонился, затем пятясь вышел из шатра, бросая на женщину неодобрительные взгляды.

– Ты прав, конечно, – сказала женщина, как только Хаджар скрылся. – Я уполномочена правителями Зегона обсудить условия мира с завоевателями фалладжи.

– Но ты не зегонка, – заметил Мишра. Гостья улыбнулась:

– А ты не фалладжи.

– Я Мишра, раки сувварди, – ответил младший брат.

– Я – Ашнод, – сказала женщина, – пустое место.

– Зегон – твой дом? – спросил Мишра, проводя рукой по краю металлического кувшина. Набиз был почти готов.

– Я этого не говорила, – ответила Ашнод.

– Ты им верна? – осведомился раки.

– Этого я тоже не говорила, – ответила Ашнод. – Я лишь сказала, что уполномочена говорить от имени зегонцев. Я сама предложила им это, и они с готовностью согласились. Думаю, они надеются, что я наделаю глупостей и меня убьют, тогда они избавятся от меня и вздохнут свободно.

– И твое предложение заключается?.. – поинтересовался аргивянин, протянув руку к тяжелым металлическим кубкам.

Ашнод подняла голову и сказала:

– Минуточку.

Она наклонилась и вытащила из-под подушек длинный посох. Он был сделан из черного гром-дерева и увенчан клубком медной проволоки и узким черепом какого-то морского существа. Она взяла посох в руки и направила его на вход в шатер.

Ашнод произнесла несколько слов, и клубок медной проволоки тихо зазвенел. По проводам и по самому черепу побежали змейки синеватого света. Посох дернулся в руке хозяйки, но Мишра не увидел лучей.

Он увидел произведенный эффект. Снаружи раздался сдавленный вопль Хаджара, который, схватившись за грудь, рухнул прямо в шатер.

Мишра вскочил на ноги, подбежал к телохранителю и встал рядом на колени. Тела фалладжи свела судорогой.

– Холодно, – произнес он. – Очень холодно.

– Тебе было сказано оставить нас, – каменным голосом сказала Ашнод. Она опустила посох, ее лоб был покрыт испариной. – Ненавижу, когда мелкие сошки не подчиняются приказам.

У Хаджара кружилась голова, он попытался встать, но снова упал.

– Это она… – задохнулся он, – это ее рук… дело.

– Да, это она, – согласился Мишра, помогая телохранителю подняться на ноги. – Она это сделала, потому что ты не подчинился приказу. Я сказал тебе отправляться в свой шатер.

– Но…

– Ступай, дружище, – сказал Мишра.

Хаджар посмотрел на него. Мишра едва заметно улыбался. Он был чему-то рад. Преданности Хаджара? «Нет, – подумал телохранитель, – тут что-то еще». Он был рад чему-то, что сделала женщина. Неужели он был рад, что Ашнод атаковала Хаджара своим ведьминым посохом?

Фалладжи тряхнул головой и собрался идти.

– И еще, Хаджар… – сказал Мишра. Телохранитель повернулся.

– Спасибо, что не закричал, – сказал аргивянин и снова едва заметно улыбнулся. – Прежде чем сюда прибегут стражники, я хочу перекинуться с вашей гостьей парой слов.

Хаджар заковылял в темноту. Мишра смотрел ему вслед, пока тот не исчез. Затем он обернулся.

За это время Ашнод наполнила латунные кубки набизом и снова откинулась на подушки, сделав вид, как будто ничего не произошло. Увенчанный черепом посох лежал за подушками.

Мишра взял свою чашу и, сев напротив нее, рассмеялся.

Сначала он похихикивал, потом смеялся, потом огласил шатер хохотом. Отвеселившись, он поднял свою чашу и произнес тост.

– Вот уж глупость так глупость!

Ашнод притворилась, что возмущена его словами, и не стала поднимать чашу в ответ.

– Он подслушивал. Он не подчинился твоему приказу.

Мишра сделал большой глоток набиза и хмыкнул:

– Нет, я не про Хаджара. Напав на него, ты раскрыла свои карты.

Ашнод бросила на него косой взгляд, и Мишра улыбнулся. Женщина на миг расслабилась.

– Этот посох, – сказал Мишра. – Ты его сама сделала?

– Да, – ответила гостья. Мишра кивнул и снова улыбнулся.

– Он-то и сдерживал дракона, да? У стражников на стенах Зегона в руках такие же посохи. Ты сделала посохи и сказала правителям Зегона, что с их помощью они смогут прогнать мерзких фалладжи прочь от города.

Ашнод медленно кивнула:

– Твой дракон очень большой, на него нужно много таких посохов.

Мишра продолжил:

– Но в них есть дефект. Того, кто ими пользуется, они выжимают как лимон.

Ашнод молчала.

– Вот ты – использовала посох пару мгновений, а уже вспотела, – добавил Мишра.

Ашнод проворчала:

– Это мужчины потеют. Женщины блестят.

– В таком случае ты блестишь как загнанная лошадь, – усмехнулся Мишра. – Полагаю, что на городскую стражу посох действует аналогичным образом, и они все давно валятся с ног. Клянусь, правителям Зегона это не очень-то нравится.

Ашнод фыркнула.

– А кто их просил хвататься за мои посохи как за соломинку? – бросила она. – Когда стражники начали слабеть от их использования, те же правители запаниковали.

– И отправили тебя в пустыню просить о мире, – добавил Мишра. – Они, наверное, сказали, что они и так не стали бы сопротивляться, так что ты во всем и виновата.

– Гляжу, ты неплохо знаком с зегонцами, – сказала Ашнод, на ее губах заиграла улыбка.

– Я имел дело с такими людьми, – сказал Мишра, откидываясь назад. – Так скажи мне, чего они хотят. Думаю, многого они не просят.

Ашнод глубоко вздохнула:

– Томакулские условия. Они сдаются, платят дань, признают твоего мальчика своим вождем и продолжают жить как прежде.

Мишра задумался.

– Звучит разумно. Вопрос, захочет ли кадир вести себя разумно. В конце концов, вы посмели нас остановить, хотя и ненадолго. Посмотрю, что можно сделать. – Аргивянин опустил чашу. – А теперь дай мне взглянуть на твою игрушку.

Ашнод наклонилась вперед и подняла посох. На мгновение она заглянула в глаза Мишры, словно пытаясь определить, что он задумал, а затем протянула ему свое изделие.

Фалладжийский раки повертел посох в руках.

– Вижу транское влияние, но у них такого не было. Это что-то новое. Как он работает?

– Он воздействует на нервы, – ответила Ашнод. – Молнии в посохе расстраивают механизм, ответственный за физическую боль. Как только расстройство достигает определенного уровня, объект атаки падает как подкошенный. На том расстоянии, где находится твой механический дракон, ущерб от посоха невелик, но дракон не дурак и не желает подходить ближе.