Страница 3 из 60
Нам неизвестно, о чем думала Елизавета, вступая во второй раз в крепость. Но, обернувшись к окружавшим ее спутникам, она произнесла: «Некоторым пришлось низринуться от правителей этой земли до заключенных этого места, я же поднялась от пленницы этого места до правителя этой земли. Первое было следствием божественной справедливости, второе — Божьей милости...»
Возможно, она действительно была в этом убеждена, хотя ей часто приходилось говорить то, во что сама не верила. Однако, умышленно или бессознательно, она сказала правду: ее восшествие на трон оказалось Божьей милостью и для нее, и для исчерпавшего свои запасы государства, в котором, откровенно говоря, в то время царила полная неразбериха. В наследство от своей сводной сестры новая королева получила страну, которая за двенадцать лет, прошедших со дня смерти ее отца, превратилась в третьесортную державу, придаток Испании. Пережившая унижения и в мире и на войне, Англия, которой управляли «дураки и авантюристы, чужеземцы и фанатики», испытывала недостаток во всем — в деньгах, оружии, людях и правителях.
Испанский король Филипп II, лишившись несчастной и нежеланной жены и страстно желаемого королевства, поспешил заверить в своей любви новую королеву. Однако до него дошли слухи, что в Англии приобретает все больший вес хитрый политик сэр Уильям Сесил — представитель набирающего силу среднего класса, состоящего из мелкопоместного дворянства. Во Франции Генрих II бестактно провозгласил жену своего сына, Марию Стюарт, королевой Англии и призвал на ее защиту королевскую армию. Но на родине люди в надежде, близкой к отчаянию, повернулись в поисках спасения к третьему и последнему потомку Генриха VIII — Елизавете.
И если в королевстве еще были те, кто, подобно Марии Тюдор, верил — или притворялся, что верил, — в то, что Елизавета не принадлежала к династии Тюдоров, а была незаконным отпрыском королевского музыканта Марка Смитона, то молодая женщина двадцати пяти лет, в пурпурном бархатном одеянии с горностаевой пелериной, вскоре заставила их забыть об этих нелепых слухах. Хотя ее мать и получила прозвище «потаскухи», Елизавета слишком напоминала своего отца и деда, чтобы быть внебрачным ребенком от придворного музыканта.
От Генриха VIII она унаследовала рыжие волосы, властный характер, любовь к роскоши, музыкальный талант, удивительный подход к людям и большую часть той энергии и ловкости, которыми отличался ее отец до того, как болезнь поразила его блестящий ум и отменное тело. От матери, о которой она ни разу в своей жизни ни с кем не говорила, ей достались темные глаза и, возможно, часть того темперамента, что сделал Анну Болейн самой известной кокеткой королевства. А от своего деда, скупого и жадного Генриха VII (столь прочно заложившего фундамент династии Тюдоров, что ни расточительное сумасбродство его сына, ни фанатизм внучки-полуиспанки — хотя они и разрушили само здание — не смогли его поколебать), она унаследовала осторожность, расчетливость, целеустремленность, тонкое искусство лицемерия и нос с горбинкой.
Находившаяся на грани полного банкротства, Англия достигла одного из тех поворотных пунктов истории, когда кризис, как и при некоторых болезнях, не может длиться долго — пациент либо пойдет на поправку, либо умрет. В тот момент, казавшийся отчаянным, уже произошли три важных и существенных изменения. Наконец-то утихло сжигавшее страну в течение пяти веков желание завоевать Францию. Ужасные муки антиклерикального мятежа почти закончились, и Генрих VIII не только разогнал епископов, преданных папе, но и разграбил монастыри. Таким образом, впервые после завоевания Англии норманнами она была полностью свободна от Европы. Возможно, она была и без гроша, но зато принадлежала только самой себе.
Елизавета либо сумела это понять, либо почувствовала интуитивно, но была решительно настроена следовать этому курсу и остаться на троне. Для этого ей были необходимы две вещи: мир и время. И в соответствии с этим она тщательно выбирала министров — самым дальновидным ее выбором оказался У. Сесил. Принимая корону, она назвала себя «абсолютной англичанкой». И это была правда. В ее венах текло больше английской крови, чем в любом другом правителе со времен Гарольда. Как и ее страна, Елизавета была свободна от чужеземной крови и иностранного влияния. В этом великом высказывании было одновременно и самовосхваление и обещание.
К счастью для нее и для Англии, две великие римско-католические державы, Франция и Испания, были беспощадными соперницами, и Елизавета много лет использовала это противоборство с истинно женским коварством, постоянно натравливая их друг на друга. Когда Мария Стюарт и Франция становились слишком опасными, она внушала надежду на брак с одним из кузенов Филиппа II из австрийских Габсбургов. Когда Филипп, однажды уже предлагавший ей вступить в брак, наконец разгадал ее хитрость, она немедленно стала поощрять французских поклонников. Ни один мужчина-монарх не смог бы выбраться из подобной ситуации, не вступив в войну, но так уж сложилось, что женщине удалось выиграть время, в котором она и ее страна так отчаянно нуждались, пока наконец маленький остров не стал достаточно сильным для того, чтобы ни один проклятый иностранец не мог его завоевать.
Конечно, все это было сделано не за одну ночь, хотя начало было положено практически сразу — Актом, доказавшим, что королева унаследовала от своего деда уважение к деньгам. Сторонники Генриха VII называли его осторожным, а недруги — скупердяем, но как бы то ни было, после своей смерти он оставил большое состояние. Крайне расточительный сын промотал его за рекордный срок и не колеблясь девальвировал монету. Мария Тюдор безуспешно пыталась совладать с неразберихой в экономике с помощью новой денежной системы, но поскольку собственная бедность мешала ей изъять из обращения обесценившуюся монету, ей удалось только доказать правильность закона Грешема: «Плохие деньги вытесняют хорошие».
Елизавета не повторила этих ошибок. Несмотря на постоянную нехватку средств, она знала, что отчаянная ситуация требует отчаянных мер. Она изъяла из обращения все девальвированные деньги, выпустила новые согласно старому безукоризненному стандарту содержания серебра и стабилизировала по их текущей стоимости. Доверие было восстановлено, и — нам это может показаться маловероятным — правительство заработало на этом 14 тысяч фунтов стерлингов.
Однако Елизавета походила и на своего отца, и не только рыжими волосами и упрямством. Несмотря на все свои промахи — по крайней мере в отношении его матримониальных планов, — Генрих VIII был выдающимся человеком. Возможно, он был слишком невоздержан, но одним из его безусловных достижений стало создание и поддержание королевского флота. Он возвел королевские верфи в Вулидже и Дептфорде, построил военные корабли, а также основал корпорацию лоцманов «Тринити Хауз». Под управлением больного и жалкого мальчика Эдуарда VI и его неблагоразумной сестры Марии флот Генриха VIII оказался под угрозой разорения и краха. Филипп II не был заинтересован в поддержании сильного английского флота. По его замыслу владычицей морей должна была быть Испания. Елизавета думала иначе и принялась за восстановление флота, насчитывавшего в начале ее правления только двадцать два корабля, большинство из которых были непригодны для плавания. В молодости Генрих VIII сам вставал к штурвалу спускаемого на воду судна, одетый в парадные дублет и штаны, с золотой цепью с надписью «Dieu et Mon Droit» и свистком, в который дул, как в трубу. И хотя у нас нет свидетельств, что Елизавета следовала в этом примеру отца, она любила свой флот и осознавала, как и Генрих, его значение для Англии.
4
Автор имеет в виду Марию Тюдор (1516—1558), которую также называли Марией Католичкой и Марией Кровавой. В 1554 году она вступила в брак с будущим королем Испании Филиппом II. (Здесь и далее прим. пер.)
5
Гарольд II (ок. 1020—1066), прозванный Годвинсоном, — последний саксонский король Англии, второй сын Годвина, эрла Уэссекского. Погиб в битве с нормандскими войсками при Гастингсе.
6
Грешем Томас (1518—1579) — английский купец, финансовый агент Елизаветы I в Нидерландах, основатель Лондонской биржи.( его портрет).
7
Эдуард VI (1537—1553) — король Англии и Ирландии, единственный законный сын Генриха VIII.
8
Бог и мое право (фр.).