Страница 3 из 43
Из Алма-Аты:
«.. Вчера получила телеграмму от матери. Большое спасибо. Тереза Степанова».
И потом снова письмо Ниевес:
«.. Получила письма от дочки и Василия Рыбакова, из которых я узнала, что Тереза находилась в детском доме в Ботиках… Тереза с 1945 года живет с отцом и приемной матерью. Окончила десять классов с серебряной медалью, потом окончила политехнический техникум. Вышла замуж и вместе с мужем и его родителями уехала в Алма-Ату. У нее дочь Лида, ей четыре месяца. Тереза учится в Политехническом институте на втором курсе, муж — в Физкультурном институте. Теперь у меня две Терезы, мою младшую дочь тоже так зовут, ей восемнадцать лет, она окончила педучилище. Завтра Мария-Тереза вызывает меня на переговорную. Я очень вас прошу передать большое материнское спасибо жене Василия за все то, что она сделала для Терезы..»
Надо ли добавлять, что мать и дочь встретились?
ИЗ ДНЕВНИКА ПОИСКОВ
Читаю письма. В одних есть более или менее точные данные, а в других только детские воспоминания. Но ребенок наблюдателен, он видит остро, точно и часто запоминает увиденное на всю жизнь. Пришла мне в голову такая мысль: не может ли детская память помочь в поисках? Не могут ли родители узнать своего взрослого сына или дочь по их детским воспоминаниям?
«Бабушкин дом стоял на горе, и когда спустишься с горы, перед тобой дорога. Там были посажены фруктовые сады прямо на берегу реки. Как сейчас вижу крышу родного дома. Одна сторона крыши крыта красной черепицей, вторая — каким-то другим материалом. М. Гунжин»
«Мы с братом поменьше, кажется, его звали Сережа, катались на калитке сада, она была скрипучая, и мы считали, что наша калитка с музыкой.
Василий Семенов»
«На дворе нашего кирпичного дома торчала врытая в землю какая-то рельсина, которая так и маячила перед глазами… Была у меня страсть к сахару, за которым я часто лазил в шкаф. Сестра Лида, брат (Евгений или Геннадий) наказывали меня, и я не унимаясь ревел.
Федотов А. П.»
«Была у нас собака Джульбарс. Когда я с мамой выходил в сарай за дровами, я давал Джульбарсу в зубы одно полено, и он нес его в дом. Для меня это было огромное удовольствие…
Б. Гульков»:
«У нас в доме, под стеклом на столе, были фотокарточки. Я влез на стул, отодвинул стекло, достал фотокарточки и выколол всем глаза на них, что мне за это было, не помню…
Овсянников Л. П.»
«Отец пришел прощаться, я спряталась под стол, но меня оттуда извлекли. Отец был одет в голубую гимнастерку с самолетами… огромный кулек яблок (красных, больших) он принес мне… Ехали на грузовике, я крепко держала в руках игрушку, корову.
Зинаида Ритикова»
«Я очень любила музыку. Младшая сестра Гульфа сделала мне мандолину — на щепку натянула резинку и действительно была как мандолина.
Тасима Маргарян»
«Мне доставляло удовольствие играть чернильницами где-то в полуподвальном помещении. И очень много там было книг… Наверно, это был склад школьных принадлежностей.
А. В. Потапов»
«У нас над кроватью висел большой ковер, на котором были вытканы страшные рожи, и я их очень боялся.
С.И. Воропаев»
«Однажды я воткнул иголку в матрац. Мы с сестрой распороли весь матрац, высыпали солому и стали искать иголку.
Колесникова»
«Была очень непослушная. Один раз падала в колодец. Между бровями у меня шрам — клюнул петух. Очень любила спать с кошкой.
В. Смирнова»
«Отец работал каменщиком. Когда он меня целовал, то колол усами. У нас в доме жила морская свинка. Однажды ночью отец ловил ее сачком.
В. С. 3агайдачный»
«Помню бабушку в очках. Часто припоминаю высокое крыльцо, с которого падала, козу, которая меня бодала.
Т. В. Шлыкова»
«Сестра Шура носила меня на плечах к тете Груше. С ней мы ходили купаться. Она хорошо плавала, а меня посадит на камни и просит, чтобы я руками ловил рыбу.
С. С. Климов»
«Мы пошли с мамой в лес по малину и встретили медведя, а когда я убегала, то потеряла новую туфлю.
Л. А. Амстиславская»
«В нашем дворе лежали большие бобины ниток. Дом был каменный, одноэтажный. Жило в нем много семей. Помню фруктовый сад. После уборки урожая яблоки, вишни, абрикосы поровну делили между всеми жителями дома.
Берзин И. И.»
Многие дети навсегда запомнили и то страшное, что потрясло их воображение, ворвалось в их жизнь и навсегда осталось для них символом фашизма и войны. Думаю, что по воспоминаниям, иногда трагическим, иногда забавным, близкие люди должны узнать друг друга. Надо обязательно проверить.
ВТОРАЯ ИСТОРИЯ В ПИСЬМАХ
«… Остался я один очень рано. Вот что я помню из своей жизни: деревня, в которой мы жили, называлась, кажется, Ивановкой. Она стояла на берегу широкой реки. Примерно в двухстах метрах находился наш дом.
За деревней, на возвышенности, стоял ветряк, даже помню к нему дорогу. Помню старую, высокую, пышную шелковицу и колючий кустарник, на котором росли фрукты как груши.
Имена, которые помню: Варя, Петр, Вера, Галя. Варей, кажется, звали маму. Вера, по-видимому, моя сестра. Жила она с нами. Галя вместе с нами не жила. Я часто ходил к ним домой, шелковица у них была, а не у нас. Спал я на лежанке… Однажды я очутился на станции, до станции шел целый день. Пришел, уже было темно. Я вошел в огромный зал, там стояли столики. Было холодно, у меня мерзли ноги, так как я был босой. Сел на поезд и куда-то поехал.
Вскоре оказался в детском доме, кажется в Киеве. Там заболел и долго лежал в больнице, потом меня отправили в другой детский дом. Потом еще один детский дом… Закончил семь классов, вступил в комсомол… Потом работа — кузнецом. Сейчас мне уже двадцать пять лет. Я учусь в Сельхозинституте в городе Новая Каховка. Служил в рядах Советской Армии, до этого закончил специальное ремесленное училище в г. Керчь.
… Почему-то верится, что где-то есть мама, сестры, которые так же, как и я, ждут и, наверное, верят, что дождутся…»
Своего имени Колесник не назвал, поставил только инициалы на конверте — Е. П.
«.. В конце апреля я слушала ваше выступление по «Маяку». Записать успела несколько фамилий, но в связи с уборкой в квартире запись сунула куда-то и никак не могла вспомнить, только сейчас случайно нашла и, несмотря на позднее время, спешу написать вам.
К вам обращался Колесник… помнит, что село называлось Ивановка на берегу большой реки, — я знаю и была в Ивановке во время войны, это очень красивое село на берегу Днепра, недалеко от г. Запорожье. Там очень много росло диких груш, яблок, а шелковица не считалась садовой ягодой, ее мог каждый рвать, так как она росла по улицам. Есть еще одна Ивановка, Харьковской области… От души желаю всем встретиться со своими родными…»
Короткое, в полторы страницы, письмо Лидии Кулик мне очень понравилось. В нем виден характер славной женщины. Она старательно записала фамилии, явно желая помочь поискам. «Сунула куда-то» запись во время уборки, и, хотя нашла ее только через три недели, ее добрый порыв не угас, она тут же села писать в «Маяк», «несмотря на позднее время».
«.. Вчера вы передали, что Колесник, имя не полностью, ищет родителей. По приметам мы, возможно, и будем его родителями. Он помнит Ивановку, и на горе стояла мельница, и возле была шелковица, ему запомнилось это место. Он был в детском доме в Никополе, и он, наверно, сказал тогда фамилию «Колесник». Это фамилия его матери, она работала в Ивановке на ремонте комбайнов, где стояла мельница, и была шелковица, и они с сестрой приходили к матери и кушали шелковицу. Я разыскивал сына по всем детским домам, но по фамилии Стоматьев Виктор Николаевич, рождения 1940 года, и нигде его не оказалось. Мы уже перестали искать и вдруг слышим по радио..»