Страница 12 из 40
— Значит… штуки они проделывали с тобой не одни и те же? Или закавыка в том, каким манером они их проделывали?
— А вот это коммерческая тайна.
На дядином лице вновь появилось самодовольное выражение.
— Да будет тебе, дядя Фредди.
— Я всегда придерживался правила: ни с кем о своих дамах не судачить.
— Помилуй, ты же их в глаза не видел. Тебе их поставили по договору. Никакими «твоими дамами» они вовсе не были.
— Для меня — были. Причем обе. Такое у меня сложилось ощущение. Соответственно я к ним с тех пор и отношусь.
Я чуть не лопнул с досады, не в последнюю очередь потому, что невольно сам выказал доверие к дядиным выдумкам. Но какой смысл, спрашивается, сочинив целую историю, изымать из нее самое главное?
— Уж мне-то ты можешь сказать, дядя, им же ведь сказал.
— Им?
— Той компании. Небось на следующий день представил им полный отчет.
— Н-да, разумеется, слово англичанина — закон, кроме разве тех случаев, когда его нарушают. Ты уже большой мальчик и сам должен это понимать. К тому же… отчасти и в первый раз, а особенно во второй мне, признаться, чудилось, что за мной наблюдают.
— Кто-то сидел в платяном шкафу?
— Где и как — понятия не имею. Но чувство такое было. И оттого казалось, будто я вляпался в какую-то дрянь. Опять же, я давно взял себе за правило: о своих дамах не судачить. Поэтому на следующий день я сел в поезд, потом на пароход — и домой.
Естественно, напрочь забыв об авторалли, подумал я, и о блестящих перспективах в деле распространения натурального воска для натирки полов или еще чего-нибудь в том же роде.
— И это был самый умный шаг в моей жизни, — продолжал дядя. — Ведь там я и познакомился с твоей тетей Кейт. На пути домой.
— Я об этом не знал.
— Откуда ж тебе об этом знать? Через месяц мы обручились, через три поженились.
Что и говорить, напряженная тогда выдалась весна.
— А как она отнеслась к твоему приключению?
На дядином лице снова появилась отчужденность.
— Твоя тетя Кейт была чиста, как свежий снег. Мне и в голову не пришло это обсуждать… как не пришло бы в голову прилюдно ковыряться в зубах.
— И ты ей так ничего и не рассказал?
— Ни словечка. И потом, поставь себя на ее место. Вот знакомится она с симпатичным парнем, он ей в общем-то по сердцу, она спрашивает, чем он занимался в Париже, и он сообщает, что каждый Божий день брал на часок девицу-другую под честное слово, что потом пойдет и выложит кому-то все непристойные подробности. Навряд ли он после этого был бы ей мил, правда?
Сколько я мог заметить, тетя Кейт и дядя Фредди преданно любили друг друга. Когда она умерла, он неподдельно горевал, хотя иногда, после возлияний, в его чрезмерной скорби ощущался налет театральности. Дядя пережил жену на шесть лет, но я относил это лишь за счет мощной жизненной инерции. Через два месяца после нашей вечеринки в его последний день рождения эта инерция иссякла. На похоронах, как водится, было немноголюдно и тягостно; венок от сюрреалистов с непристойными намеками, возможно, пришелся бы кстати.
Пять лет спустя вышли «Recherches sur la sexualité», частично подтвердив дядину повесть. Мое любопытство, смешанное с досадой от невозможности его удовлетворить, разгорелось вновь; я, как дурак, снова ломал голову над прежними вопросами. Меня бесило, что, выдавив из себя тогда одну-единственную фразу «француженка слизывала с моего лица капли дождя», дядя так и не раскололся.
Я уже говорил, что материалы о неожиданном знакомстве дяди с кружком сюрреалистов даны лишь в приложении. «Recherches», разумеется, снабжены обширным аппаратом: здесь и предисловие, и введение, и текст, и приложения, и сноски к тексту, и сноски к приложениям, и сноски к сноскам. Вероятно, я единственный человек, обнаруживший там нечто представляющее интерес, да и то чисто семейный. В сноске 23 к материалам Заседания 5 (а) говорится, что англичанин, обозначенный инициалами «Т.Ф.», однажды участвовал — цитирую — «в попытке подтвердить теорию сюрреалистов (см. сноску 12 к Приложению 3)», но данные, полученные в ходе эксперимента, не сохранились. В сноске 12 к Приложению 3 описываются эти «попытки подтвердить теорию» и упоминается, что в некоторых из них участвовала англичанка. Женщина эта обозначена лишь буквой К.
В завершение всей этой истории приведу лишь два соображения. Первое: прибегая в своих исследованиях к услугам добровольцев, ученые зачастую скрывают от непосредственных исполнителей истинные цели испытания, опасаясь, что знание этих целей может сознательно или бессознательно повлиять на чистоту эксперимента и, следовательно, исказить результаты.
Вторая мысль пришла мне в голову совсем недавно. Кажется, я уже упоминал, что с увлечением неофита занимаюсь дегустацией вин. Наша небольшая группа знатоков собирается дважды в месяц; каждый приносит с собой бутылку, а дегустация проходит вслепую. Как правило, мы ошибаемся, иногда определяем верно, хотя в этом деле сказать, что верно, а что неверно, совсем не просто. Если на вкус вино напоминает вам австралийское молодое шардонэ, то, в известном смысле, это оно и есть. Потом, на этикетке, его могут объявить дорогим бургундским, но раз уж на пробу оно выше шардонэ не тянет, значит, не бывать ему никогда настоящим бургундским.
Впрочем, суть не в этом. Суть в том, что пару недель назад к нам приехала знаменитая специалистка по винам. И она рассказала одну курьезную вещь. Если взять большую бутыль вина объемом в две кварты,[46] разлить содержимое в две бутылки и провести дегустацию вслепую, то, по экспериментальным данным, даже самые изощренные знатоки крайне редко догадываются, что на самом деле в этих двух бутылках одно и то же вино. Участники дегустации ведь полагают, что им подадут непременно разные вина, и вкусовые ощущения обычно это подтверждают. Очень показательный эксперимент, заметила специалистка, и сбоев почти не бывает.
ДЫНЯ
Melon. Перевод И. Гуровой
Моя дражайшая кузина!
За неделю до нашего с мистером Хокинсом отъезда вы с милой насмешкой поддразнивали меня по поводу тщеты моего путешествия — дескать, общество, которое я буду искать, окажется подобно моему собственному, и пользы от него будет ровно столько же, как от взаимного облизывания медвежат; и вы сказали, что мне следует вернуться домой утонченным и отполированным, как голландский китолов. Вот по этой-то причине я на днях настоял на изменении в наших планах — и если я погибну от нападения бандитов, небрежности сельского лекаря или яда гадюки, причиной будете вы, мадемуазель Эвелина, ибо по вашей вине мы свернули с нашего пути в Италию и оказались в Монпелье. Мистер Хокинс высказал несколько замечаний касательно изменения цели нашей поездки — что он никогда бы не догадался, что вы такой знаток французской географии, хотя в Галлии бывали не дальше несфилдской библиотеки.
Мои замечания о бандитах и гадюках не были серьезными, Эвелина, — не вообразите этого или что вы будете повинны, случись что-либо со мной или с мистером Хокинсом; кроме того, он вооружен мушкетоном, как я вам сообщал, а это должно отвадить от нас и бандитов, и гадюк. Монпелье в любом случае красивый город, он bien placée,[47] если употребить французское выражение, и поистине я стал таким галломаном, что не всегда вспоминаю английские соответствия французским выражениям, которые употребляю. Он, как выразились бы мы, прекрасно расположенный город — мы поселились в «Шеваль Бланк»,[48] которая слывет лучшей оберж[49] в городе, однако мистер Хокинс поносит ее, как грязную лачугу, где путешественников ощипывают, будто перелетных птиц, и каждая лапа тянется выдернуть перышко. Мистер Хокинс весьма низкого мнения о французских постоялых дворах, которые, утверждает он, ничуть не улучшились с тех пор, как он посетил Францию в последний раз во времена Карла Великого, пока вы еще резвились в детской, дорогая кузина, — но я в этом более великодушен или терпим, а помимо всего прочего, в любом случае обязанность Хокинса — торговаться и иметь дело с плутами. Вы потребовали от меня писем не ради подобного, я уверен. Монпелье — красивый город и место паломничества тех, кто слаб здоровьем, что без сомнения будет приятно мама — масло довольно особенное, но на мой взгляд очень недурное, будучи чисто белым и напоминающим помаду для волос по виду; в нескольких заведениях раз за разом нам не удавалось получить горячей воды, чтобы заварить чай, что не угодило моему сердитому гувернеру, как вы легко можете себе представить, и он никак не откликнулся на мое замечание, что горячее солнце заменяет отсутствие горячей воды. Он склонен держаться со мной так, будто он врач, а я слабоумный мальчишка, что мне крайне досаждает. Он находит мою обновленную веселость якобы чрезмерной при данных обстоятельствах, как я — его дерзости. По пути в Монпелье, не далее как в восьми лигах, мы проехали через Ним и смогли осмотреть римские древности, о которых мистер Хокинс имел много что сказать, — Пон-Дю-Гард, поистине достойное сооружение, и я сделал набросок, чтобы доставить вам удовольствие.
46
примерно два с четвертью литра.
47
хорошо расположен (фр.).
48
«Белая лошадь» (фр.)
49
Здесь: гостиница (фр.).