Страница 2 из 81
— Здесь.
— Найди мне машину сновидений. Ты знаешь, о чем я.
— Разумеется.
— Вычисти ее. Она мне понадобится, когда Крест-Накрест сделает свою работу. — Его взгляд переместился на Живореза. — Что до тебя, — произнес он, — заканчивай погоню.
— Да, Повелитель.
— Поймай Кэнди Квокенбуш и приведи ее ко мне. Живой.
— Я вас не подведу.
— И это правильно. Потому что если ты подведешь меня, Живорез, то сядешь в этот угол следующим.
Он прошептал на старом абаратском:
— Такрам нуза ра. Хаас!
Это оказалось командой. Кошмары стремительно атаковали. Шахтер пытался сбросить их, пока они ползли по нему, но тщетно. Достигнув шеи, их сверкающие тела начали оборачиваться вокруг его головы, словно бинты вокруг мумии. Крики стали тише, но их все равно можно было различить; мольбы о пощаде превратились в один сплошной визг. По мере роста ужаса кошмары становились толще, насыщаясь и горя все более ярким, нездоровым светом. Какое-то время человек продолжал бороться, но скоро его визг превратился во всхлипы. А потом угасли и они, как и его борьба.
— Ну вот, какая жалость, — сказал Тлен, стукнув шахтера по ноге, чтобы удостовериться, что страх действительно убил его. — Мне казалось, он продержится дольше.
Он снова что-то произнес на древнем языке, и кошмары, теперь сытые и ленивые, отвалились от жертвы и поползли обратно к Тлену. Живорез ничего не мог с собой поделать — он отошел на пару шагов, чтобы кошмары не приняли его за очередной источник пищи.
— Иди же, — сказал ему Тлен. — Тебе есть чем заняться. Найди мне Кэнди Квокенбуш.
— Будет сделано, — ответил Живорез, и ни на секунду не оборачиваясь, поспешил прочь из этой комнаты ужасов, вниз по ступеням Двенадцатой Башни.
Часть первая
Уроды, глупцы и беглецы
Ничто
После битвы, длившейся много веков,
Дьявол победил
И сказал Богу
(своему Создателю):
— Господь,
Мы станем свидетелями исчезновения Творения
От моей руки.
Я бы не хотел, чтобы ты
Счел меня жестоким,
Поэтому возьми три вещи
Из этого мира, прежде чем я его уничтожу.
Только три вещи, а все остальное
Исчезнет.
Бог недолго думал,
А потом ответил:
— Нет, я ничего не возьму.
Дьявол удивился.
— Даже себя, Господь? — спросил он.
И Бог произнес:
— Даже себя.
Из Воспоминаний о Конце Света
Автор неизвестен
(любимое стихотворение Кристофера Тлена)
1. Портрет девочки и тылкрыса
— Давай сфотографируемся, — сказала Кэнди Шалопуто. Они шли по улице Тацмагора на острове Смех-До-Упаду, где было Девять Утра. Рынок Тацмагора уже вовсю работал, и среди этой торговой суеты фотограф по имени Гуумат разбил свою импровизированную студию. На паре шестов он повесил грубо размалеванный экран и установил перед ним камеру, массивный прибор на блестящей деревянной треноге. Его помощник, мальчик с такими же, как у отца, пижонскими волосами и полосатой сине-черной кожей держал доску, к которой крепились примеры фотографий Гуумата Старшего.
— Хочешь, чтобы тебя сфотографировал великий Гуумат? — спросил юноша у Шалопуто. — Он сделает так, что ты будешь отлично выглядеть.
Шалопуто ухмыльнулся:
— И сколько?
— Два патерзема, — сказал отец, мягко отстраняя своего отпрыска, чтобы поговорить с клиентами.
— С нас обоих? — спросила Кэнди.
— Одна фотография, одна цена. Два патерзема.
— Нам это по карману, — сказала Кэнди Шалопуто.
— Может, вы желаете костюмы? Шляпы? — спросил Гуумат, оглядывая их с ног до головы. — Бесплатно.
— Это вежливый намек на то, что мы выглядим, как бродяги, — произнес Шалопуто.
— Мы и есть бродяги, — ответила Кэнди.
Услышав это, Гуумат взглянул на них с подозрением.
— Вы можете заплатить? — спросил он.
— Да, разумеется. — Сунув руку в карман ярких пятнистых брюк, прихваченных плетеным пояском из тростинок биффеля, Кэнди вытащила несколько монет. Покопавшись, она протянула Гуумату два патерзема.
— Отлично! Отлично! — воскликнул он. — Джамджам! Дай юной леди зеркало. Сколько тебе лет?
— Почти шестнадцать, а что?
— Тебе надо носить что-нибудь более женственное. У нас есть очень милые вещицы. Как я уже говорил, бесплатно.
— Нет, спасибо, мне и так хорошо. Я хочу запомнить этот день таким, каким он был на самом деле, — она улыбнулась Шалопуто. — Два путешественника в Тацмагоре, уставшие, но счастливые.
— Получите, что хотите, — ответил Гуумат.
Джамджам протянул ей маленькое зеркало, и Кэнди изучила свое отражение. Конечно, выглядела она не слишком. Пару недель назад ей пришлось очень коротко подстричься, чтобы спрятаться от Живореза среди монахов на Утехе Плоти, но стрижку делали впопыхах, и сейчас ее волосы торчали под самыми разными углами.
— Выглядишь отлично, — сказал Шалопуто.
— Ты тоже. На, посмотрись.
Она дала ему зеркало. Если бы лицо Шалопуто с его темно-оранжевой кожей и веерообразными выростами по бокам увидели друзья Кэнди в Цыптауне, они бы сказали, что оно годится только для Хеллоуина. Но во время путешествия по островам Кэнди полюбила душу, скрывающуюся в этом теле, чувствительную и отважную.
Гуумат поставил их перед камерой.
— Вы должны стоять очень спокойно, — сказал он им. — Если шевельнетесь, снимок будет смазан. Пойду готовить камеру. Через пару минут начнем.
— Почему тебе вдруг захотелось сфотографироваться? — спросил Шалопуто краем рта.
— Просто захотелось. Так я ничего не забуду.
— А то ты собираешься забыть! — сказал Шалопуто.
— Пожалуйста, стойте спокойно, — проговорил Гуумат. — Мне надо навести на резкость.
Кэнди и Шалопуто несколько секунд молчали.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
— Об Изиле.
— Да. Это уж мы точно не забудем.
— Особенно ее…
— Принцессу Вздох.
Они замолчали без указок Гуумата, вспомнив свою краткую встречу с богиней Полуденного острова Изиль. Кэнди увидела ее первой: бледная, красивая женщина в красном и оранжевом стояла, озаренная теплым светом, и выдыхала живое создание, пурпурного кальмара. Считалось, что именно так возникла большая часть видов Абарата. Их выдохнула Животворительница, которая затем позволила мягкому ветру, веявшему среди деревьев и лоз Изиля, завладеть новорожденным и унести его к морю.
— Это самое удивительное…
— Я готов! — объявил Гуумат, нырнув под черную ткань. — На счет три снимаем. Раз! Два! Три! Стоять! Не двигаться! Не двигаться! Еще семь секунд! — Он поднял голову над тканью и взглянул на секундомер. — Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Все! — Гуумат защелкнул пластину, прервав экспозицию. — Снимок готов! Теперь нам надо подождать несколько минут, пока я его приготовлю.
— Нет проблем, — сказала Кэнди.
— Ты идешь к парому? — спросил Джамджам у Кэнди.
— Да, — ответила она.
— Такое впечатление, что ты все время в пути.
— Так оно и есть, — ответил Шалопуто. — Мы за последние недели много чего повидали.
— Везет. Я никогда не покидал Смех-До-Упаду. Мне бы хотелось попутешествовать.
Спустя минуту появился отец Джамджама, держа в руке все еще влажную фотографию.
— Хотите симпатичную рамку, недорого?
— Нет, спасибо, — ответила Кэнди. — Нам и так нравится.
Они с Шалопуто взглянули на снимок. Цвета не слишком соответствовали реальности, но Гуумат сфотографировал их в тот момент, когда они казались парой счастливых туристов в ярко расцвеченных мятых одеждах, поэтому оба были вполне довольны.
С фотографией в руках они направились вниз по крутому склону, к парому и гавани.
— Знаешь, о чем я думаю? — сказала Кэнди, когда они пробирались сквозь толпу.
— Не-а
— После встречи с Принцессой Вздох мне захотелось больше узнать. Научиться магии.