Страница 32 из 46
Склон
Тревожная какая-то ночь. Видно, с новой обстановкой не освоился. На базе мы вдвоем с Михалычем жили, печь на ночь вырубали, оба холод жаре предпочитали. А Будкин тепло любит, расстарался, раскочегарил печку. Душно в палатке. Может быть, потому и проснулся я рано. Или предстоящий маршрут беспокоит, не дает расслабиться. Подсознательно на него настраиваешься. Так бывало со мной и раньше в первые дни экспедиции, когда начинаешь работать в новом районе. Знаю по прежнему опыту, от первого маршрута много зависит. Чем быстрее разберешься в ситуации, сумеешь отличить главное от второстепенного, тем больше успеешь. В особенности когда дело касается палеогляциологии, изучения истории антарктического оледенения. Ведь прошлое чаще всего за семью замками, за семью печатями.
Одеваюсь тихо, чтобы не разбудить ребят. Вылезаю наружу. Солнце за слоистыми облаками, все небо как шторами плотно затянуто. И штиль, почти полный штиль. Не характерная для Антарктиды погода. И эта закупоренность небосвода - нигде ясного голубого окошка - на настроение действует: пасмурно на душе.
Валуны около палатки какими-то серыми, одноликими кажутся. А ведь с ними прежде всего придется иметь дело в маршруте. Ледниковые отложения - смесь частиц самых разных размеров от гигантского валуна до крохотной песчинки, так называемая морена -главный источник информации для палеогляцилога. Но нелегко разобраться в этом, на первый взгляд хаотичном, нагромождении обломков. Тут важно отыскать какие-то характерные черты, закономерности, словом, подобрать свои ключи, Первое знакомство - это , конечно, прежде всего зрительное восприятие форм, размеров, цвета, т. е. изучение внешнего облика. Первые впечатления оказываются чрезвычайно важными и порой решающими для дальнейших поисков. Вот почему для сегодняшнего маршрута так желательна ясная солнечная погода…
Неустойчивый валун.
У командирской палатки на камне поморник. Дежурит, ждет утренней побудки. Косит на меня одним глазом, без особого, правда, интереса. Усвоил по вчерашней кормежке, что Гриша у нас продуктами заведует. А тот, легок на помине, откинул полог, белобрысую свою 'голову наружу высунул, щурится от света. Вот на него поморник совсем по-другому реагирует - клюв разевает, показывает, что он весь внимание.
Гриша газовую плиту уже зажег, чайник поставил, банки консервные вышел открывать - икру баклажанную, завтрак туриста - розовая такая пружинистая масса -«тело бригадира» у нас называется. Поморнику кусочек достался. Тот доволен, по банке пустой клювом долбит, но не улетает, ждет чего-то посущественней.
Михалыч вышел с полотенцем на шее. Валун поднял махонький, пуда на два, повертел над головой, в сторону обрушил: зарядка у него такая. Пошел умываться. Вода у нас в молочном бидоне хранится. Вчера набрали из озерка, К нему минут пять на «Буране» ехать по присклоновому снежнику.
Будкин пробудился. Энергичный, деятельный. Одевается, песенку напевает: «А ты куда меня ведешь, такую молодую. А я веду тебя гулять, раз, два, три, четыре, пять…» С утра у него оптимистический репертуар. И аппетит зверский. В командирскую палатку завтракать спешит. Увидел поморника, выругался, камнем в него запустил. Крякнул поморник, отлетел в сторону.
- Ты чего птицу обижаешь? - вступился Гриша.
- Так это же бандит с большой дороги. У меня в прошлой экспедиции такой вот гусь бутерброд увел с икрой!
- Баклажанной?
- Баклажанную жалеть бы не стал. А нам под Новый год натуральной выдали, красненькой! Смачный я бутерброд соорудил, трехэтажный. Банка нам на троих полагалась, так я свою долю всю сразу выложил, не люблю мелочиться. Подготовились мы к торжественному моменту, и в палатку нас набилось не семеро, как сейчас, а в два раза больше: не повернешься, локтями друг в дружку упираемся, посуду негде поставить, в руке держим, к сердцу прижимаем. Чего, думаю, мы здесь жмемся , как сельди в бочке, в слепоте сидим, как куры на насесте. Наруже погода люкс, солнце сияет. Валун у нас перед самым входом - плоский, скатерти только не хватает. Вылез я из палатки, стул раскладной взял. Устроился у валуна. Сижу как король на именинах под антарктическими небесами. Бутерброд свой трехэтажный на почетное место. Кружечка эмалированная, понятно, с ним рядом. Человек, думаю,-ты царь природы! И тут меня зовут в палатку. Понадобился я для консультации. Спор там вышел, в каком часовом поясе мы находимся? Когда к нам настоящий Новый год придет? Мы-то, понятно, по-московски, вместе со страной отмечаем, а долгота-то у нас западная. Без меня разобраться не могут. Объяснил я ребятам, что к чему. А теперь, говорю, за мной на простор Антарктиды, а то в палатке не разберешь, где параллели, где меридианы! Сагитировал. Пошли все на выход, кружечки перед собой как свечки на молебне держат. А я замешкался. В транзисторе батарейку сменил, чтобы погромче звучал голос Родины. Выхожу - стоят все наизготовку, ждут сигнала точного времени. А я как глянул на камень, о транзисторе забыл. Кто, говорю, мой бутерброд спер? А они: «Включай машину, речь хотим слушать. Кто нас на этот раз поздравлять будет?» Стоят такие невинные, торжественные. Ладно, говорю, шутки в сторону, где бутерброд?
Вылупились все на меня, а один - был такой у нас хиляк малохольный, биолог, защитник природы- свой тощий бутерброд пополам переломил, мне протягивает. Да еще и говорит что-то про холестерин, что вредно после сорока много икры есть. Я спокойно так руку его отвожу, хочу сказать все, что я о нем думаю, и вдруг вижу, стоит у ребят за спиной на валуне этот гусь: зоб вздулся, клюв раскрыт, икринки к нему прилипли, в лучах солнца играют… Молча так, чтобы не спугнуть, нагибаюсь я за камнем. А ребята ко мне, за руки хватают: «Ты что, - кричат, - белены объелся? Не трогал никто твой бутерброд!» Они-то ворюгу не видят, решили, что псих я, ненормальный. Поморника след простыл. Испортил он мне всю обедню. Теперь как вижу бестию - рука к камню тянется.
- О чем речь, - урезонивает Будкина Гриша.-Дела давно минувших дней. Да и в другом районе это было. Наш поморник - честный малый. К тому же отличный семьянин. Политически грамотен. Брак у него, правда, повторный, но все, кому надо, об этом осведомлены, и это не является препятствием для того, чтобы находиться в Антарктиде.
- Вызубрил,- улыбается Будкин.- Небось свою биографию нам рассказываешь?
- Не биографию, а характеристику. А что, она у тебя другая?..
Сразу после завтрака выступаем в маршрут. Всемером. Будкин на крышу вездехода лезет. Я с ребятами в кузов. Но не проходит и пяти минут, как Будкин барабанит сверху, к нам просится. Михалыч по этому поводу замечает, что Будкин без меня соскучился. Зря это он. Просто когда вездеход идет по валунам, где ухаб на ухабе, наверху сидеть, как на холке быка. Ну и внутри не слишком большое удовольствие, зато безопасно.
Первый маршрут Михалыч проложил с восточной стороны массива, где склон горы почти сплошь покрыт ледниковыми отложениями. Пошел мне навстречу. Геологов прежде всего коренные породы интересуют, морена им чаще всего помеха. Но Михалыч - недаром университет кончил - понимает: где-где, а в стране льда к работе ледников присмотреться не вредно. Вот, к примеру, глыбы песчаников среди валунов попадаются, осадочные породы сравнительно молодого возраста. Откуда они? Скалы вокруг сложены гранито-гнейсам и, породами древнего кристаллического фундамента. Песчаников в коренном залегании среди них не видно, значит, морена раскрывает секреты того, что кроется под льдом. Теперь чтобы найти, где залегают песчаники, надо представить себе, какое путешествие проделали эти глыбы вместе с ледником? Восстановишь направление движения валунов, пройденное ими расстояние, и на карте появится новый геологический контур, представление о геологическом развитии территории станет более точным.