Жаркие перегоны

Кто-то тронул Уржумова за плечо.

— Что это ты, Константин Андреевич, отвернулся от нас?

В руках директора Красногорскмаша Потапова, приземистого, с сильными широкими плечами, как всегда, улыбающегося, — черная, туго набитая бумагами папка. Он держит ее под мышкой, то и дело поправляя, устраивая поудобнее.

Уржумов, отвечая на приветствие Потапова, натянуто улыбнулся.

— Да... просто засмотрелся, Сергей Васильевич. Видишь, вон воробей? Такой нахал, скажу я тебе! Голубь корку хлеба где-то раздобыл, а этот разбойник раз-раз! — и уволок.

Потапов не стал смотреть воробья, сочувствующе глянул Уржумову в глаза.

— Ладно тебе, Константин Андреевич. Только и думаешь, наверно, как бы половчей от нас отбиться? А?

— Как не думать! — усмехнулся Уржумов. — Все друзья, все вагоны просят. А на всех не хватает. Как тут быть? Вот звонил мне сегодня начальник один, умолял: дай полсотни платформ — буровые станки вывезти.

— Ну и?.. — весело прищурился Потапов.

— А я и говорю: не можем, нет вагонов.

— Гм... А тот начальник уже коньяк приготовил. А, Константин Андреевич?

Уржумов выдержал улыбчивый взгляд Потапова, промолчал.

Народ в приемной в этот момент задвигался, потянулся в открытую дверь колобовского кабинета.

— Прошу, товарищи, проходите: три часа, — вежливо, но с начальственной ноткой в голосе подгоняла директоров пожилая секретарша.

В кабинете все быстро расселись — кто у стены, кто у приоткрытых, по-прежнему зашторенных окон; Потапов и еще несколько человек сели за стол.

Колобов ждал полной тишины. Сказал:

— Прошу, Сергей Васильевич. Доложите совету, как в целом складывается по заводам обеспечение вагонами на текущий квартал.

Потапов, уже стоящий на ногах, слушал, потом неторопливо, нажимая на «о», заговорил:

— Мы проанализировали, Сергей Федорович, положение...

— Вы не мне, не мне, а совету докладывайте, — поморщился Колобов. — Я у вас слушатель. Вы проводите заседание, а потом, если разрешите, я выскажу наши соображения.

— Понял вас.

Потапов смотрел теперь на директоров, рассказывал, что в последние месяцы производственные задания таких крупных предприятий, как Красногорскмаш, Машинобур, Вагонзавод и других, выполняются с трудом: во многом сдерживает железная дорога — не вывозит в установленные сроки готовую продукцию, нарушается ритмичность завоза сырья. Руководители промышленных предприятий не раз и не два обращались к товарищу Уржумову и его заместителям с просьбой выделить достаточное количество вагонов, но вагоны стали дефицитной вещью. О недостатках в работе дороги надо поговорить откровенно, продолжал Потапов, но еще с большей откровенностью стоит поговорить об отдельных заводах — в вагонном дефиците немалая вина самих руководителей...

— Это еще надо доказать, Сергей Васильевич! — заволновались, дружно загудели директора. — Причины у всех уважительные. Что мы, специально, что и, держим вагоны?

Один из директоров, упитанный, розовощекий, как школьник в классе, старательно тянул руку: «Дайте, дайте мне сказать!»

— Говорите, Сажин, — кивнул Потапов.

Сажин вскочил, шустро затараторил:

— Я вот что хочу сказать, товарищи коллеги. У нас, например, на «Метизе», срыв подачи вагонов — система! Все гадаешь в конце месяца: даст тебе железная дорога вагонов или не даст. На сегодняшний день положение: продукция готова, а грузить ее не во что... Нет, товарищи, я вот в обкоме заявляю: не даст мне сегодня Уржумов вагонов — плана у «Метиза» не будет! И квартального, и полугодового. Как хотите. Хоть режьте меня, хоть целиком ешьте. Вот. Мне на заводе рабочие проходу не дают. Вы, говорят, директор у нас или кто? Почему вагоны не можете выбить? Для чего мы соревнуемся, обязательства принимаем? Чтобы склады продукцией забивать, да?.. Неужели, Константин Андреевич, так сложно каких-то двадцать вагонов в месяц подать?

— Сложно, стало сложно, — не поднимая глаз сказал Уржумов.

— Ну, тогда я пас! — директор «Метиза» многозначительно развел руками и сел. Но тут же вскочил снова. — Нет, меня этот разговор не устраивает, его к плану по реализации не подошьешь. Вы мне, товарищ начальник дороги, справку дайте официальную, что не можете своевременно вывезти нашу продукцию, а я справку в наш главк пошлю. Пусть там делают что хотят.

— Зачем вы так горячитесь, Андрей Андреевич? — Уржумов стал листать привезенные с собой документы. — Ваш «Метиз», например, постоянно завышает простой вагонов. Эти двадцать вагонов, о которых вы говорите, вполне можно было бы получить без нервотрепки, укладывайся вы в нормы.

— Может быть, других директоров еще послушаем, а потом уж Константину Андреевичу слово дадим? — подал ровный голос Колобов.

— Можно и так работу построить, — приподнялся Потапов. — Все равно Уржумову каждому из нас надо ответить.

— Что ж, вам виднее, — не стал спорить, качнул головою Колобов.

— Я приехал на ваш совет, разумеется, не с пустыми руками, — продолжал Уржумов. — И могу, как говорится, цифрами и фактами показать и доказать вину заводов: вы требуете от нас, железнодорожников, вагоны, которые практически у вас есть. Вы все обеспечены вагонами в полной мере, потребности мы ваши удовлетворяем.

— Как то есть?!

— Что вы говорите, Константин Андреевич?

— Не наводите тень на плетень! — раздались голоса — озадаченные, недоумевающие, сердитые.

Уржумов переждал шум, сказал:

— Потери от простоев вагонов — мы подсчитали это — вполне покрывают потребности в порожняке. Вот расчеты по тому же «Метизу», Сергей Федорович, — шагнул он к столу Колобова, — вот — по области.

Колобов рассеянно глянул на положенные на стол бумаги.

— Хорошо, я посмотрю, — качнул он головой.

— В любом случае, Константин Андреевич, — снова вскочил Сажин, — вы и на свое ведомство должны критически глянуть. А то вы тут так изобразили дело, что...

— Нет, Андрей Андреевич, — прервал директора «Метиза» Уржумов, — с себя мы вины не снимаем. Я вот к вам и пришел с конкретным предложением, если хотите — с просьбой. Я прошу совет директоров помочь железнодорожникам. Давайте по-настоящему, по-хозяйски возьмемся за вагоны. Заключим договор, лучше, если это будут договоры между конкретными станциями и предприятиями, объявим в городах области соревнование за лучшее использование вагонов, будем премировать победителей этого соревнования, наказывать рублем отстающих...

— Интересно, — протянул сидящий в самом углу кабинета седой с багровым лицом человек, которого Уржумов видел на совещании впервые. Он грузно поднялся, машинально застегнул на выпирающем животе пиджак, крутнул головой в явном несогласии со словами начальника дороги. — Интере-есно... Выходит, я со своей допотопной техникой на выгрузке хронически не буду укладываться в нормы простоя, и меня за это штрафовать? Да вы знаете, товарищ Уржумов, какие на нашем «Госкабеле» подъездные пути? А краны? Погрузчики? Транспортеры?

— Я вношу предложение, — твердо повторил Уржумов. — Считаю, что такое соревнование принесет всем нам, государству неоценимую выгоду. Бояться штрафов не стоит, надо работать...

— Да работать-то мы работаем, уж в этом нас упрекать...

— Можно и посоревноваться, чего там...

— Засоревновались совсем, хватит!

Голоса директоров гудели вразнобой, на этот раз сдержанно — видно было, что предложение Уржумова приняли по-разному.

— Сергей Федорович, я хотел бы поставить этот вопрос и перед обкомом. — Уржумов ожидающе смотрел на Колобова.

— Вообще, Константин Андреевич, — начал Колобов после минутного раздумья, — вопрос вы ставите не совсем, скажем, к месту. Совет обсуждает проблемы невыделения железной дорогой вагонов, вы же... Безусловно, предложение ваше имеет отношение к этой проблеме, — поднял он ладонь на протестующий взгляд Уржумова. — Но... Впрочем, ладно — назовем вещи своими именами: вы в данный момент уходите от ответа. Поэтому, я думаю, — он глянул на Потапова, — совету все же следует вернуться к более конкретному разговору. Что же касается предложения по соревнованию... неплохая идея, неплохая. Но правильно вот директор «Госкабеля» говорит: не все в равных условиях в этом соревновании окажутся. Да и материальная сторона... Какие-то, вероятно, фонды надо заиметь, привлечь средства... Все это не так просто. Пока, считаю, нужно нам на свои собственные силы рассчитывать, на резервы. У нас их с вами, Константин Андреевич, пруд пруди. Так, товарищи? — обратился Колобов к директорам, и в ответ раздалось: