Страница 8 из 39
Об этом Клейнмихель тоже доложил Николаю. Тот был поражен скряжничеством Петра Алексеевича и велел Клейнмихелю выдать мужику 3000 рублей, но не из доставленных им казенных денег, а из собственных денег графа. Клейнмихель тотчас исполнил приказ Николая и дал честному мужику 3000 рублей, но тому деньги впрок не пошли: он не знал, как ими распорядиться, и вскоре спился.
Вместе с тем Клейнмихелю нельзя отказать в расторопности, необычайном напоре и бесстрашии браться за любое новое дело – будь то строительство первой в России железной дороги или первого каменного моста через Большую Неву, возведение дворца или строительство телеграфной линии Петербург – Варшава. Однако все это сопровождалось самым разнузданным деспотизмом и ни с чем не сравнимым казнокрадством.
Павел Дмитриевич Киселев
П. Д. Киселев (1788–1872) в 18 лет стал корнетом-кавалергардом. Честолюбивый, красивый, смелый и остроумный, он был принят в лучших домах Петербурга, где приобрел хорошие манеры и светский лоск. Это позволило П. Д. Киселеву завязать знакомство с обер-гофмейстером графом П. А. Толстым, графом А. А. Закревским, князем А. С. Меншиковым, князем А. Ф. Орловым.
В 1812 году он проявил недюжинную храбрость, отличился в битве при Бородине, после чего сам М. А. Милорадович взял его к себе адъютантом. Впоследствии Павел Дмитриевич дошел до Парижа, приняв участие в 25 крупных сражениях; получил 4 ордена и золотую шпагу с надписью «За храбрость». В 1814 году он стал флигель-адъютантом Александра I, сопровождал в поездках на международные конгрессы и за границу. Во время одной из таких поездок, 23 октября 1815 года, он присутствовал при помолвке цесаревича Николая с принцессой Шарлоттой, которая, став вскоре великой княгиней, а затем и императрицей Александрой Федоровной, навсегда сохранила к П. Д. Киселеву свое расположение. Однако быстрая карьера вскружила голову молодому офицеру, и он твердо уверовал в истинность всего того, что говорит, и в правильность всего, что делает.
Выполнение ряда сложных и деликатных поручений Александра I принесло 29-летнему Киселеву чин генерал-майора, а в 1823 году он стал и генерал-адъютантом. Последние 6 лет правления Александра I он был начальником штаба 2-й армии Витгенштейна, особенно благоволил полковнику П. И. Пестелю, не зная, конечно же, о тайной деятельности этого образцового командира одного из лучших полков 2-й армии. В отношении к солдатам П. Д. Киселев был гуманен, категорически запрещал рукоприкладство и следил за тем, чтобы солдат не обкрадывали. Когда открылся заговор декабристов, он попал под сильное подозрение и едва не оказался под судом, но, развив в Тульчине бурную деятельность по розыску заговорщиков, сумел убедить Николая I в своей преданности престолу.
Киселев был постоянным членом всех комитетов по крестьянским делам, что позволило Николаю называть его «начальником штаба по крестьянской части». В 1835 году Секретный комитет (а надо сказать, что все эти комитеты были секретными) выработал под руководством Киселева план постепенного освобождения крестьян, но он не был принят Николаем. Однако Киселев еще в 1816 году, будучи 28-летним флигель-адъютантом Александра I, представил царю записку о постепенном освобождении крестьян от крепостной зависимости, после чего за ним укрепилась репутация либерала и знатока крестьянского вопроса. Знал об этом и Николай, в начале своего царствования сочувствовавший идее осторожного и медленного освобождения крестьян. Было решено начать это дело с упорядочения положения государственных крестьян, живших на казенных землях, плативших ренту и подчинявшихся не помещикам, а государственным чиновникам. Государственные крестьяне к 1837 году составляли около 40 % всего земледельческого населения России, и было их более 8 млн (без учета детей и женщин).
В 1837 году было создано Министерство государственных имуществ во главе с П. Д. Киселевым, которое должно было улучшить состояние государственных крестьян, упорядочить сбор налогов, создать сеть школ и больниц, распространить агротехнические знания и на этой основе при опоре на сельскую общину поднять продуктивность сельского хозяйства. Но основанная на глобальном воровстве государственная система России свела на «нет» благие порывы П. Д. Киселева и его коллег. Государственные крестьяне ответили целой серией так называемых «холерных и картофельных» бунтов. В частности, «картофельные» бунты представляли собой основательно забытую страницу российский истории и оказались для правительства изрядной неожиданностью. В России картофель не был диковинкой – его начали культивировать еще при Екатерине II, которая в 1765 году рекомендовала «сажать земляные яблоки, кои в Англии называются „потетес“, а в иных местах – земляными грушами, тартуфелями и картуфелями». Однако Екатерина лишь рекомендовала сажать картофель, а Николай – предписал, что и вызвало серию «картофельных» бунтов в Поволжье, Приуралье и на Севере, в которых участвовало 500 000 крестьян (больше, чем в восстаниях С. Разина и Е. Пугачева). Бунты продолжались 10 лет (с 1834 по 1844 год) и были жестоко подавлены войсками, причем число убитых и сосланных в Сибирь исчислялось тысячами. И все же Николай победил – картошка стала «вторым хлебом» России.
Что же касается улучшения жизни крестьян, то здесь ни Николай, ни министр Киселев ничего добиться не смогли, ибо в истории России правительство всегда преуспевало в насилии и погромах, неизменно терпя неудачи в любых попытках что-либо улучшить. И будь Киселев даже семи пядей во лбу, он ничего не смог бы сделать, ибо объективный ход событий был не на его стороне. О том, как эта реформа воспринималась многими россиянами, высказался все тот же А. С. Меншиков. Когда Николай спросил Александра Сергеевича, кого бы следовало послать на Кавказ, чтобы разорить последние непокорные аулы сторонников Шамиля, князь ответил: «Конечно, Павла Дмитриевича, – он миллионы государственных крестьян разорил. Чего ему стоит разорить несколько аулов?»
Но все же П. Д. Киселев до конца жизни был откровенным и последовательным врагом крепостного права. Сразу же после смерти Николая, он в 1856 году был назначен послом в Париж и оставался на этом посту до 1862 года. И несмотря на то, что время активной подготовки крестьянской реформы 1861 года застало его во Франции, он активно содействовал ее успеху, консультируя наиболее радикальных сторонников реформы. В Россию он так и не вернулся: умер в 1872 году в Париже.
Егор Францевич Канкрин
В царствование Николая только одна из реформ была доведена до конца и увенчалась успехом. Эта реформа связана с почти единственным хорошо образованным и честным министром – Егором Францевичем Канкриным (1774–1845), литератором и экономистом, окончившим 2 университета и получившим политико-юридическое и инженерно-техническое образование. Даже необычность фамилии – Канкрин – была следствием его учености, ибо его предки носили фамилию Кребс, что по-немецки означает «рак». Егор Францевич латинизировал это слово, став Канкриным, так как по-латыни рак – «канкринус». Отличался он от прочих министров и своей аскетической простотой в быту, любовью к чтению и учено-литературному обществу.
Канкрин приехал в Россию в возрасте 22 лет и только в 1811 году, когда ему было 46 лет, сделал первый удачный шаг, попав на глаза М. Б. Барклаю-де-Толли и генералу Пфулю. В 1812 году он стал генералом-интендантом 1-й армии, а в 1813-м – и всех российских войск. Он блестяще провел расчеты с союзниками, выплатив им за военные поставки всего 60 млн рублей вместо требуемых ими 300 миллионов. При этом Канкрин убедительно доказал несостоятельность притязаний союзников.
В 1818 году он представил Александру I «Записку» об освобождении крестьян, за что на 3 года практически был отстранен от службы. Но в 1821 году Александр, нуждаясь в Канкрине, ввел его в Государственный совет, а еще через 2 года назначил министром финансов. Канкрин повел дело безукоризненно честно, наводя строжайшую экономию и решительно борясь с мошенниками и казнокрадами, чем нажил себе множество врагов. Его спасало то, что император абсолютно доверял ему и оказывал неизменную поддержку. Однако напор недоброжелателей был так силен, что в борьбе с ними Егор Францевич в 1842 году перенес инсульт, а еще через 3 года – второй. Но к этому времени Канкрин успел довести до конца главное дело своей жизни – введение в России денежной системы на основе серебряного рубля. Когда Канкрин стал министром финансов, ему досталось хозяйство, расшатанное непрерывными войнами и отсталой экономической системой. Последствия Отечественной войны 1812 года еще долго сказывались на состоянии России. Так, в 1814 году курс совершенно обесценившихся ассигнаций равнялся 20 коп. серебром за рубль ассигнациями. Поэтому Канкрин в 1839–1843 годах провел денежную реформу, в основу которой был положен серебряный рубль, адекватный 3 руб. 50 коп. ассигнациями. С 1843 года ассигнации стали постепенно изыматься из обращения, заменяясь на кредитные билеты. Это оздоровило русские финансы, а авторитет рубля укрепился и на международной арене.