Пробуждение чародея

У самого моего окна стоял молодой мужчина с невидящим взглядом. В его темных глазах застыло напряжение смертельного ужаса. Его куртка цвета хаки была расстегнута; на майке были изображены крылья и буквы Р. Ф. К. — «Королевский авиационный корпус».

— Так Ганнет был госпиталем!.. — успела произнести Фиб, пока новый толчок не скрыл от нас эту картину времен войны с кайзером…

Теперь мы увидели некое собрание. Произошла смена декорации: изысканно украшенный зал XVIII века превратился в мрачное помещение со стенами из грубых сосновых панелей. Возникла эстрада, и на ней за столом восседала группа людей, до ругани споривших между собой; из зала за ними напряженно следили мужчины и женщины глуповатого деревенского вида.

— Должно быть, это Великие дебаты о Мировой Федерации, — определил Помфрет. — Тогда по всему миру так спорили. Теперь нам трудно представить, о чем они могли спорить; но если б они не договорились, то весь мир бы погиб в диких междоусобицах между мелкими нациями…

— Мне гораздо интересней, что собрался сделать Камушкей Бессмертный, — проворчал Бреннан. — Зачем он перекидывает нас через время?

Я хотел ответить, но уступил это право Фиб:

— Это же очевидно, дорогой! Он ищет табличку!

— Точнее — его железноногие, — добавил я.

— Ну уж! — возразил Бреннан, но, видимо, понял логику моих слов. — Да, конечно! Если он сумеет раздавить табличку, то у нас не будет возможности загонять его обратно в Склеп, — усмехнулся он. — Вот и причина всех временных парадоксов, вот почему он нас щадит до сих пор, но когда-нибудь это кончится!

— Когда-нибудь кончится, — мрачно повторила Фиб.

— Мы перелетаем снова! — вскричала Лотти, хватая Помфрета за локоть.

Если не считать отсутствия кое-чего, а именно — оборудования для аукциона и рядов позолоченных стульев с позолоченными зрителями, — то зал был в точности тот самый, куда мы вошли с Джорджем Помфретом, чтобы принять участие в торгах. Я не успел подробно все рассмотреть: Бреннан толкнул меня в бок.

— Смотри, кто подъехал! — странно изменившимся голосом проговорил он. Я обернулся.

Только что приземлился старомодный геликоптер; шофер погнал его в гараж, а вышедший из машины хозяин усадьбы пошел к парадной двери. Загорелый, хорошо сложенный, он был точной копией того странно задумчивого человека, что хмурился на нас со старого портрета, но — молодой копией!

— Это — Вэзил Станнард! — первым сказал Помфрет. — Но моложе, чем на том портрете!..

— И табличка у него в дипломате! — встревожился Бреннан. — Сейчас что-то будет!..

Так и есть — сзади Станнарда из кустов вырос железнообутый монстр. Мохнатая громадина бесшумно оттолкнулась от земли, ее прыжок нес гибель несчастной жертве… Но железные сапоги еще не коснулись гравия, как раздалось шипение — словно яичница с салом на сковороде: своим «Фарли» Помфрет аннигилировал чудовище на лету.

Прыжок и выстрел — все это заняло меньше мгновения.

Станнард обернулся в удивлении, но ничего не увидел и не понял; крепко сжимая левой рукой ручку дипломата, он шарил правой в кармане, ища ключ…

— Хороший выстрел, Джордж! — воскликнул Бреннан, но мир опять закачался, потемнел и завертелся, проходя новую временную петлю…

И снова вечер лег на зеленый край. Оранжевый свет вырывался из высоких окон Ганнета. Звуки оркестра вылетали оттуда в тишину сельского вечера — мелодии, популярные лет тридцать назад. В окно мы видели очередной бал: мужчин и женщин в ярких костюмах, танцы, выпивку с закуской… Нас охватило жгучее желание вернуться в тот век невинности, когда мы ничего не знали о Камушкее Бессмертном…

— Бал-маскарад! — воскликнула Фиб.

— Какая еда! — пустила слюнки Лотти.

— Смотрите на того ассирийского царя! — прищурил Бреннан глаза от яркого света. — Это же Вэзил Станнард! Нацепил свои археологические трофеи!.. Он здесь царит, вообразил себя могучим Ашшурбанипалом. Какая колоссальная наглость!

— Он хорошо веселится, — заметил Помфрет. — А насколько я слышал — жил он не очень счастливо.

— Так сейчас он еще живет.. — Фиб показала на ближайшую к нам фигуру: — А взгляните на этого! Если бы я не видела тех, настоящих, я бы сказала, что он…

— Куда уж натуральней! — оборвал ее Бреннан. — Это он и есть! Берт! Нам нужно туда!

Человек, о котором шла речь, передвигался по залу не без труда — ему мешала сгибать ноги длинная, до лодыжек, юбка. Остальная его одежда состояла из ярких шерстяных кусков ткани, обернутых вокруг тела; за спиной шевелились веерообразные крылья, составленные из множества перьев. Голова скрывалась под орлиной маской; хищный крючковатый клюв и сверкающие глаза были совсем как живые. Он, очевидно, представлял крылатого гения и ходил с конусом, полным «люстральной» — святой — воды для оплодотворения фруктовых деревьев. Этот маскарадный костюм, отвечающий ассирологическим пристрастиям хозяина бала, был великолепен по исполнению…

— На нем не маскарадное платье!.. — дошло наконец и до Помфрета.

— Конечно, нет! — выдохнула Фиб. — Он — реальный!!

— К черному ходу, быстро! — крикнул Бреннан. И мы побежали вокруг дома, к заднему крыльцу усадьбы. Можно понять ужас, охвативший нас.

Чарли вошел в особняк с черного хода. Его жуткий внешний вид вполне сходил за маскарадный костюм — несколько экстравагантный, но тем более удачный. Что ж, по безобразному лицу мы узнаем своего Чарли.

Мы распахнули первую дверь из прихожей. Здесь на ковре сидели мужчина с женщиной; судя по состоянию костюмов, они не ждали посторонних. Парочка уставилась на нас с ужасом, как на выходцев из преисподней. Я было повернулся, но Бреннан не разделил моей деликатности.

Он совершенно спокойно свалил мужчину на пол ударом по голове. На гостях были костюмы Самсона и Далилы. С быстротой автомата Бреннан надел на себя леопардовую шкуру, а на Фиб — накидку из перьев с алмазами, сорвав ее с девушки, которая в немом ужасе смотрела на нас.

— Не бойся, куколка! — сказал ей Бреннан. — Сиди здесь, и тебе ничего не будет. Так нужно!

Мы хотели бежать, но дверь открылась и вошел, шатаясь и икая, человек в шлеме шахматной — желто-голубой — окраски и с бутылкой в руке.

— Хватай его, Берт, это твой! — указал Бреннан. — И скорей за нами! Джордж… ну, вы с Лотти уже готовы для маскарада. Охотники из Африки, потрепанные зверями. Пошли!

Я понимал, что дело не терпит промедления, но попытался выразить слабый протест. Человек в шлеме глупо смотрел на меня. Я сорвал с него шлем — классической, гладкой коринфской формы — и этим же шлемом ударил его по голове. Человек молча свалился и остался лежать без сознания. Ничего, очнется. Накидывая его голубой плащ и застегивая золотые цепочки, я подумал: странно, что Камушкей Бессмертный забросил нас именно сюда. Ведь он прекрасно понимает, что мы можем помешать ему и похитить табличку…

Не додумав этой мысли до конца, я насадил на голову шлем и бросился в открытую дверь. Надо держаться вместе, а не то Зверь Времени легко раскидает нас по разным эпохам. Я побежал.

По просторным холлам и комнатам Ганнета слонялось множество людей. Звуки смеха и музыки, экзотические запахи дорогих духов, шуршание богатых платьев, наэлектризованная атмосфера вечера — все это будоражило мое воображение. Здесь я был как дома, в то же время хорошо понимая, что все окружающее — мираж, обман… Но все же я наслаждался тем, что снова здесь!..

У входа в бальный зал, где меня оглушили фанфары, игравшие последние дикие такты какого-то местного танца, — ко мне бросилась Фиб. На ее лице я прочел страх.

— Они пошли к библиотеке! Холл не мог здесь стрелять!.. — Она кивком показала мне на толпу танцующих. Оркестр загремел «Веселые Гордоны». Она взяла меня за руку, и мы побежали по коридору.

— Библиотека, наверно, там, в конце… — Я взглянул ей в лицо и увидел, как дрожат ее губы. — О Берт! Я все думаю о той девушке, что бежала… и я…

— Ты говорила Холлу?

— Да, но он не поверил, что это была Лотти. Но мы-то знаем!