Страница 17 из 38
Без малейших колебаний Бреннан рванул самолет вперед.
— Мерзкая тварь, — заорал Помфрет, — она догоняет нас!
— Я выжимаю из этой старой галоши все, что можно.
— И тем не менее она приближается.
Самолет вздрогнул от тяжелого удара, и на какое-то мгновенье мне пришлось испытать неприятное чувство свободного полета.
— Но ведь не сможет же он развалить самолет! — резко сказал я, хотя понимал, что всего лишь сотрясаю воздух.
И снова самолет содрогнулся. Двигатели начали кашлять. Не знаю, что там с ними произошло, но утукку больше не было видно.
— Он попал в двигатель! — крикнул Бреннан, развернувшись в кресле, лицо его исказилось.
Самолет нацелился носом вниз.
Лотти покатилась вперед, и Помфрету пришлось бороться со своим креслом, чтобы добраться до нее.
— Ты сможешь удержать машину, Холл? — прокричал я.
Бреннан продолжал бороться со штурвалом.
— Без моторов она летает не лучше кирпича! Но я попытаюсь.
Мы все испуганно наблюдали, как Бреннан упрямо старается удержать самолет в воздухе. Внизу нас поджидали зазубренные макушки гранитных пиков.
Лотти зарыдала, уткнувшись в грудь Помфрету. Он посмотрел на меня поверх волны ярко-рыжих волос и попытался улыбнуться. Я отвел взгляд в сторону. Фиб вжалась в кресло, не спуская глаз с Бреннана.
— Пристегнитесь! — не оборачиваясь, коротко бросил он.
Помфрет как-то ухитрился пристегнуть Лотти, а я помог Фиб. Уши заложило, когда самолет стал терять высоту. Мне это, вообще говоря, не доставило особого удовольствия. Но Холл Бреннан продолжал в своем кресле бороться за наши жизни, и я припомнил, как в свое время готов был отдать ему последний гарпун, последний баллон с воздухом.
— Я попробую сесть в ложбине между утесов. Если нам повезет, мы проедем достаточно большое расстояние и успеем погасить скорость, прежде чем машина разобьется. — Плечи Бреннана напряглись, когда он навалился на штурвал. — А потом крылья и хвост отвалятся, и мы начнем крутиться. Будьте готовы моментально выбраться наружу — самолет может загореться. Я, конечно, установил пожарную защиту, и пена выльется, но…
Мне вообще-то приходилось влипать раньше в такие истории, но я не хотел попасть еще в одну авиакатастрофу.
Глядя в лобовое стекло, я наблюдал за проплывающими внизу острыми пиками, тянущимися к небу подобно окаменевшим морским валам. Самолет приближался к земле, ветер протяжно завывал, обтекая корпус. Я попытался закрыть рот и расслабиться. Я не хотел кричать…
Еще ниже. Нос стал медленно подниматься. Бреннан повис на штурвале. Все шло к тому, что мы должны были врезаться прямо в макушку ближайшего утеса. Но вот правое крыло ушло вниз. Бреннан проклял все на свете и снова набросился на рукоятки управления. С трудом самолет уклонился от встречи с утесом, но нос его опять глядел в землю.
Прежде чем Бреннан смог выровнять машину, она ударилась о камни.
Лавина звуков нещадно обрушилась на мои барабанные перепонки, в голове зазвенело.
Металлический корпус высекал гигантские искры, скрежеща по булыжникам, пена хлынула из выпускных отверстий. Меня швырнуло вперед, и я повис на ремнях. Пребывая в таком положении, я заметил, что дневной свет льется внутрь салона сквозь огромные трещины в металле. Нос и крылья самолета оторвались, а один из двигателей откатился к соседнему утесу, как отрубленная одним ударом голова.
Перед моими глазами роились искры. Боли я не почувствовал, хотя понимал, что здорово треснулся затылком об изголовье сиденья.
Последнее, что я увидел, прежде чем сознание покинуло меня, была голова Бреннана, склоненная над приборной панелью. Он еще пытался управлять этой бесформенной грудой металлолома, которая когда-то называлась самолетом.
VIII
Я все лелеял мысль, что эта преобразившаяся земля под нами — пугающее нагромождение голых зубчатых скал вместо ровных песков пустыни — не более чем коллективная галлюцинация, внушенная нам враждебной внешней силой. Увы, эта надежда разбилась вдребезги — вместе, с нашим самолетом.
Чей-то стон достиг моего слуха, и я попытался шевельнуться. Меня держали привязные ремни. К счастью, кресло придавило меня не слишком сильно: я смог высвободить руку и щелкнул замком ремней. Во всем теле я ощущал боль, но смог встать, и подвижность рук и ног убедила меня, что я, по крайности, не поломал костей.
Надо было помогать другим.
И вот все мы стояли у искореженного фюзеляжа на острых камнях, рассыпанных по склону утеса, — зрелище довольно-таки жалкое.
Лотти зарылась лицом в платочек. Фиб держалась за Бреннана. Одежда наша была разорвана; на наши ушибы и царапины не хватило бы аптечки первой помощи. Оправившись, мы стали обсуждать ситуацию.
— Если пойдем пешком — то за полчаса и обувь развалится, и ноги собьются в кровь, — мрачно сказал Бреннан.
— Но ведь здесь мы не можем оставаться, — заметил Помфрет.
— Знаю. Так что же нам делать? — он посмотрел на меня.
— Если бы это было в нашем веке… — беспомощно проговорил я. — Радио все равно разбито, но если бы и работало — по теории Холла, мы услышали бы только разряды. Так что на помощь к нам прийти некому.
— Ну, я не собираюсь сдаваться этому Камушкею без боя, хоть он и Бессмертный! — прорычал Холл Бреннан. Мысленно я устроил овацию его словам. Он смело бросал вызов неведомой тьме и готов был пожертвовать собой, лишь бы спасти наших дам, — впрочем, не только их…
Помощи ждать неоткуда. Это было ясно. Вся надежда была на то, что появится какая-то третья сила — посредник между нами и Зверем Времени. А меня уже мучила жажда, и я пытался прикинуть, сколько воды может быть во фляжке Бреннана. Меж тем солнце, подымаясь, палило с каждым мигом все безжалостней…
Но невозможное свершилось — все встрепенулись, услышав далекое жужжание авиамотора, будто сама Надежда коснулась наших сердец механическими пальцами!.. Все вскочили с мест. Помфрет сорвал с себя изодранную гимнастерку и, как безумный, размахивал ею над головой. Даже сдержанный Бреннан, прикрыв глаза рукой от солнца, напряженно вглядывался в стальной блеск небосвода, пытаясь поймать в нем точку самолета…
— Здесь тихо, звук разносится далеко, — сказал я, поудобнее устраиваясь на подушках — мы собрали их с ломаных кресел и разложили в тени фюзеляжа. — Впрочем, кто бы это ни был, скоро он будет здесь.
— Ничего себе! — воскликнул пораженный моим спокойствием Помфрет; я усмехнулся — без всякой злобы к моему кирпичнолицему другу. — Что за рыбья кровь у тебя, Берт!
— Да нет. Просто для меня очевидно: этот кто-то летит сюда за нами. Иначе и быть не может. Как иначе Зверю Времени сделать свое дело?
Бреннан кивнул головой. На его оранжево-бурое лицо падали серебристые зайчики от фюзеляжа:
— Вы, пожалуй, правы, Берт.
— Смотрите! — я нехотя приподнялся. — Вот он.
Самолет летел над самыми скалами, как бабочка-белянка над капустной грядкой. Мы отчетливо слышали завывание турбовинтовых двигателей. Четверо моих спутников махали руками и кричали, как безумцы, я же спокойно наблюдал. Вынув из чехла свой «Фарли-экспресс», я свободно держал его в руке, направив на жесткий камень под ногами.
Эта машина не была ни геликоптером, ни антигравитационным флайером — это был какой-то вариант самолета с вертикальным взлетом, весьма распространенный лет сто назад. Я удивился этому… Машина замерла над нашими головами, и крылья стали медленно поворачиваться вокруг оси — пока пропеллеры не обратились к небу. Тогда моторы надрывно взвыли и самолет начал опускаться.
— Ему никогда не сесть на эти каменные колья! — заорал Помфрет. Предупреди его, Джордж! — закричала Фиб, закинув голову и держась за ушибленный подбородок.
Из фюзеляжа «вертикальщика» выросли четыре ходульные ноги. Рельеф почвы был учтен, две ноги вылезли только на два фута, а две другие — на добрые десять.
С последним воем турбин самолет замер на земле. Пропеллеры покрутились немного и застыли. Вновь воцарилась тишина.