Страница 2 из 32
— Да, конечно… — подтвердил Марсден, застигнутый врасплох: ведь он не просил об этом.
Перелет подходил к концу, и механики транспортного контроля уже выстраивали Хай-стрит над тем местом, где ей надлежало располагаться. Сначала посадили гараж — видимо, он, после этой аварии, вызывал у них особое беспокойство. Опустили пару драг-сторов,[1] вертолетную стоянку и универсам — аккуратно, прямо на позицию; потом поставили библиотеку и сад. Остальная часть города — деревни-микрорайоны и муниципальные комплексы — простерлась на добрых пять миль. Марсдену повезло: он выбрал удачное место для жилья. А заработок преуспевающего спортсмена позволял прилично жить в этом перелетном обществе.
— Спасибо за прогулку, Дуг. Прекрасное зрелище! — Флора поставила на стол пустую рюмку, поправила волосы перед зеркалом и собралась уходить. — Мэсон берет меня на вечер в честь Мелвилла. Ты там будешь?
В этом вопросе не было никакой издевки. Ведь Флора при жизни его матери так дружила с ней. Но в голове ее всегда гулял ветер. Она и не догадывалась, какую отравленную стрелу воткнула в душу Марсдена.
— Нет, я, пожалуй, не смогу прийти.
Уормлей взял ее под руку:
— Ты забыла, Флора? Мелвилл же победил Марсдена в финале.
— Ой, верно! — спохватилась Флора. — Ну, Дуг, ты в другой раз победишь. У тебя ведь это здорово получается.
Марсден отвернулся к окну. Кто такая Флора Вальдесей? Легковесное существо, «своя девчонка» порхает от мужчины к мужчине, хохочет не смолкая и потягивает через соломинку — словно коктейль в баре — дни своей безоблачной жизни. Что от нее требовать? Марсден повернулся к гостям.
— Верно, Флора, иногда получается. Может, когда-нибудь получится сразу все…
Уормлей прервал его; он не грубо, но внушительно заслонил Флору своим крупным телом, как бы защищая от возможной обиды:
— Ручаюсь, что уже чувствую разницу в воздухе. Легче дышать. Ягоды на этом сайте очень хорошие.
— Тони сам его выбрал — он на это мастер! — Флора поспешила к двери. — На сайтах у Мандрэйка ягода всегда хорошая. Мы с ним ходили на вечер к Мифлинну, и он мне там такой гороскоп показал!.. Просто чудо! Правда, пока что ничего не сбылось…
Марсден ударил по тумблеру, открывая им дверь. Напоминание о Тони вдруг привело его в ярость. Захотелось раздавить их дверью. Или стать великаном, схватить их за горло и душить, как котят… Но он сдержался. Правда, мысленно, все же выпустил в обоих по целой обойме. Почувствовал явственно, как течет по пальцам липкая кровь. И крикнул им вслед:
— Славно погостили!.. До встречи!
— До встречи! — Они забрались в свой флайер, отчалили — и взмыли прямо против солнца.
Разумеется, Уормлей никак не мог уловить усиления Парсло-Радиации. Эффект слишком тонкий, чтоб так сразу «задышать». Марсден понимал, что Уормлей совершал ритуал — общепринятое лицемерие. Каждый мечтает о свежих сайтах. Каждый старается показать, что именно в него Папа-Рад — радиация родной планеты — бьет сильнее, чем в прочих. Те же, кто чувствует себя неважно, терпит неудачу, — говорят: «Ягода, должно быть, повяла». Дуг вспомнил: он и сам что-то такое сказал, когда Мелвилл победил его в фехтовальном финале. И всем было ясно, что он хочет сказать.
Все друзья и знакомые считали, что Дуглас Марсден — красивый, здоровый молодой спортсмен, щедро одаренный физической силой и ловкостью, мастер всех видов спорта, беззаботный и наивный, этакий счастливец: в общем, славный молодой человек, не привыкший много думать. И, кажется, никто на свете — кроме Паулы — не подозревал в нем бурной натуры, со страстными желаниями и глубокими депрессиями — припадками мрачного отчаяния от неверия в свои силы.
Он как раз собирался позвонить Пауле. Вот только сперва надо поспать, посмотреть заказной сон, а уж потом, после переезда города, можно будет и пригласить ее. Марсден боялся, что Паула откажет ему, но в глубине души сам желал этого. Теперь Лоаден был перемещен на подготовленное плато, где Парсло-Радиация била мощными импульсами из земли. А ему вдруг совершенно расхотелось ее видеть. В последнее время он почему-то избегал всяких контактов, охваченный новыми, незнакомыми раньше желаниями. Жил он хорошо. Знал, что ему завидуют. Здесь, на планете Парсло, — за тысячи парсеков от Земли, — жизнь улыбается только тем, кто имеет деньги, талант или просто способен жить так, как придется, — без претензий. Собственно говоря, все это верно для любой планеты, населенной людьми, да и для самой старушки Земли во все времена ее истории. Но по ряду причин именно эта планета — Парсло — уникально подходила к вышесказанному.
А почему это Уормлей так хотел свести его с Эр? Беспокойство овладело Марсденом. Ведь он привык обходить острые углы, избегать бурных сцен и проблем, от которых расстроишь желудок. Его волновала лишь одна проблема — как стать самим собой, как оставаться самим собой, — и, решая эту задачу, он отвергал всякое чужое вмешательство: знать не хотел ни Эр, ни Уормлея, никого из этих типов.
Правда, была еще Паула.
Он теперь не засыпал, не поговорив с ней. И перед тем как окунуться вдвоем в непристойную яму страсти, он мучительно пытался хоть как-то проанализировать свое отношение к этой женщине. Они питали друг друга жгучей энергией, терзаясь своим мучительным обладанием; и, обессилев в ненасытной схватке, проваливались еще глубже — в забытье сна.
В том «разрешительном» обществе, о котором болтала Флора, едва ли испытывали что-нибудь подобное.
…Она не стала зажигать экран, когда он позвонил. Так что Марсдену пришлось говорить с безликим голосом.
— Дугги? — Когда-то он невольно засмеялся, услышав такое имя из ее уст. — Дугги, ты? Я жду твоего звонка. Что ж ты раньше не позвонил? Мой-то Глен: нарочно купил мне новый флайер, а сам махнул в Боростац. — Паула говорила громко. — Я совсем одна. Он наверняка улетел к той мышке, к блондиночке из столичного архива.
— Так, так, — пробормотал Марсден. — Ладно, дорогая. — Его раздражало, что видеотелефон не показывает ее лица. — А Глен не знает…
— Флайер называется «Экспрессон-Вертиго». С виду — так себе…
— Ого! Из лучших моделей года. Скорость — Мах-три.[2] Нет, за твоего Глена стоит заступиться: он у тебя не жмот…
— Дугги, дорогой, хочу тебя видеть. Я не могу без тебя жить. Я еще не в порядке — вот почему не включаю свет. Прилетай прямо сейчас!
— Но, знаешь… — начал Марсден.
— А зачем тогда ты звонишь? Не будь так жесток, Дугги!
— Буду, буду сейчас, дорогая. До встречи.
— Ты еще меня любишь?
— Ты сама знаешь.
Чуть подождав, он отключил связь. Посмотрел на постель, на подготовленный аппарат снов. Вспомнил, что сказала Флора… Взял куртку и вышел к ожидавшему его флайеру.
II
АМАЗОНКА
На Планете Парсло верность старой родине — Земле — была законом. Существовал и другой нерушимый закон: жить здесь можно только по разрешению Управления Радиации Парсло, которое никогда не ошибается. Вскоре после завершения строительства первых поселений, происходившего под командованием Патриарха Парсло, ученые окончательно отказались от всяких попыток понять природу Радиации; а ведь вначале они активно занялись измерениями и опытами, желая найти ей место в каталогах многочисленных уже известных излучений. Старый друг Марсдена, университетский доктор Пер Карлквист часто горевал об этой всеобщей покорности: теперь для любого исследования, для любой свежей мысли шлагбаум закрыт. Долгими ночами они беседовали об этом, да что там они — весь народ требовал от правительства и науки: соедините свои силы и узнайте наконец, что такое эта дающая нам жизнь Радиация!
Паула Лейден жила в городе Черекровец. Это был город пастельных тонов, город шпилей и куполов, лежащий меж серебристых пальцев речной дельты у Спокойного моря. Под ярко-красным флайером Марсдена проплывала земля — дикая и фантастическая, полная буйной зелени. А частые оспины давно покинутых сайтов колыхались самыми густыми зарослями. Он пригляделся к местности и нажал кнопку автопилота, но скорость на максимум не поставил: не хотелось слишком спешить. Зависимость от этой женщины начинала тяготить его. Да, Паула дарила ему моменты высшей страсти, но резкие смены настроения, глубина ее депрессий — с некоторых пор просто пугали его. Он уже прикоснулся к регулятору скорости — но рука не послушалась его.
1
Аптеки-рюмочные.
2
Утроенная скорость звука.