Страница 2 из 30
Он встал на ноги, потому что ему становилось все хуже и хуже.
"Бог с ним, с пари, — решил он наконец. — Пойду на палубу, к Даниелю".
Как только мальчик принял это решение, на него словно свежим ветром дохнуло. Он выбрался из своего укрытия, обогнул сложенные в центре трюма ящики, протиснулся между ними и стеллажами с трубами и оказался у подножия лестницы.
Поднявшись ступенек на десять, мальчик очутился перед небольшой дверце Стоило ее открыть, как в лицо мальчику ударила струя нагретого воздуха и его оглушил размеренный гул механизмов. Запах смазки и мазута заполнял помещение.
Мальчик стоял теперь на металлическом мостике, огибавшем все машинное отделение. Огромные шатуны из полированной стали плавно ходили туда-сюда; их содержали такой чистоте, что невольно думалось — перед бой часовой механизм чудовищного размера.
Возле приборной доски с многочисленными циферблатами в сверкающих медных рамках моряк в синем комбинезоне и фуражке кожаным козырьком разговаривал со светловолосым парнем в джинсах и свитере.
Еще дальше два матроса стали в ряд бидоны и банки.
Долго же мне пришлось ждать! — пробормотал вновь прибывший не то, сердито, не то насмешливо. — Он вообще обо мне забыл. — И, перегнувшись через перила, крикнул: — Эй, Даниель, я здесь!
Но тот не услышал его за шумом машины. Тогда безбилетный пассажир, охваченный жаждой праведной мести, сбежал по узкой лестнице к приборной панели и изо всех а ткнул Даниеля кулаком в плечо.
А, это ты, Мишель? — спокойно сказал тот. — Ой, а это что? — Даниель встревожился. — Что это у тебя на лбу?
Мужчина в комбинезоне пошел поближе и расхохотался.
Да это ржавчина. Посмотрите на его руки!
Не только ржавчина, но еще и здоровая шишка, — отозвался Мишель.
Ты меня долго ждал? Прости, пожалуйста, я не заметил, как прошло время, — развел руками Даниель.
Из-за круглого лица и коротко остриженных волос он казался моложе своего кузена Мишеля, хотя обоим было по пятнадцать лет.
Их собеседник, мужчина лет тридцати, высокий, темноволосый и смуглый, — он выполнял на борту обязанности главного механика — снисходительно улыбнулся.
Во что вы, собственно, играете? — спросил он.
Я хотел доказать Даниелю, что на грузовом судне, таком, как это, легко спрятаться. А значит, можно проехать "зайцем".
Ах, вот что, — отозвался офицер. — В наши дни это почти невозможно. Трюмы не так забиты, как когда-то. А в том, что ваш кузен забыл про время, немного виноват я: кажется, я слишком увлекся длинными объяснениями.
Ничего страшного, господин Рансье, — вежливо ответил Мишель.
Но тут корабль тряхнуло, и судорожно сжавшийся желудок напомнил ему о себе.
Я, пожалуй… поднимусь на палубу… — с трудом проговорил он.
Я с тобой, — тут же отозвался побледневший Даниель, вытирая со лба холодный пот.
Не забудьте надеть дождевики! — посоветовал механик. — Погода портится на глазах. Барометр с самого утра падает. Будет ливень… а может, уже начался.
Ребята распрощались с лейтенантом Рансье, поднялись по лестнице и оказались в коридоре, ведущем на палубу.
Здесь вовсю гулял соленый ветер. Мальчикам он показался очень приятным.
Уф, наконец-то можно вздохнуть, — проговорил Мишель.
Ну что, салаги? — раздался вдруг насмешливый голос. — Проиграли пари?
Кузены обернулись. На них с усмешкой взирал высокий блондин в футболке, бежевых парусиновых штанах и фуражке с лакированным козырьком. Он стоял на последней ступеньке лестницы, ведущей на капитанский мостик.
Это не в счет! — поспешно возразил Даниель. — Эксперимент был прерван по не зависящим от нас обстоятельствам.
Ох, бедолаги! Как же, вижу! Желудок подвел, так?
Что-то вроде этого, — вздохнул Мишель. — А какая сводка, господин Тревье?
Радист нахмурился.
Обещают бурю. Кажется, мы пересекаем фронт облаков, идущих от Испании. Явление для этого времени года довольно необычное, долго оно не продлится.
Ну и хорошо! Можно будет возобновить пари, — проговорил Мишель, бледнея все больше и больше.
Если вам плохо, не нужно терпеть, — посоветовал Тревье. — У Олива, кока, есть таблетки. Выпейте одну или две — и ложитесь. Между прочим, у меня тоже кое-что есть. Если лекарство Олива не поможет, найдите меня.
Спасибо за совет, господин Тревье, — отозвался Мишель. — Думаю, для начала нам надо пройтись по свежему воздуху.
Смотрите не промокните насквозь, — усмехнулся радист.
Мальчики снова двинулись по коридору и, перешагнув через порог низенькой дверцы, остановились.
Перед ними была главная палуба.
Между двумя огромными люками, чьи плотно задраенные створки простирались от борта до борта, возвышался маленький квадратный мостик с торчащими во все стороны мачтами.
На мостике находились брашпили и горизонтальные вороты с мотором, с помощью которых приводились в действие лебедки при загрузке и разгрузке трюмов.
Впереди палуба заканчивалась надстройкой метра под два: это был так называемый бак.
Братьям недолго удалось подышать воздухом. Дождь и водяная пыль заставили их вернуться в укрытие.
Они снова прошли мимо лестниц, одна из которых вела на мостик, другая в машинное отделение, и повернули налево, где в одном из пустующих помещений специально для них было оборудовано нечто вроде каюты.
Весь экипаж относился к ним с чуть насмешливым почтением: они были гостями французской нефтяной компании, которой принадлежало судно. Ребята победили в организованном этой компанией конкурсе, и теперь им предстояло провести несколько недель на нефтеперекачивающей станции в центре Сахары, а потом — на буровой.
Кроме того, им позволили совершить плавание/ на "Буре" — судне, которое везло в порт Бужи трубы для нефтепровода и запасные детали к насосам и буровым.
Сначала братьям казалось несколько странным название судна, но капитан Памье им все объяснил: как алмазный бур вгрызается в землю, проходя сквозь твердые породы в поисках нефтяного пласта, так корабль прокладывает себе дорогу сквозь морские волны. А поскольку "Бур" к тому же принадлежал нефтяной компании, название его было вполне оправдано.
Однако грузовое судно — не то что пассажирское. Каюты для экипажа здесь очень тесные. Все свободное место отдается грузу.
Вот потому-то мальчикам и пришлось устроиться в чулане. Здесь были поставлены одна над другой две металлические койки, между ними и переборкой оставалось не больше полуметра. Сквозь толстое стекло иллюминатора пробивался слабый свет.
Братья достали из шкафа дождевики из толстой желтой клеенки, надели их и накинули капюшоны.
Вырядились, как на карнавал, — сказал Даниель. — А тебе даже идет. Лично мне в таком облачении хочется поработать ньюфаундлендом!
Ты… Нет, лучше помолчу, — отозвался Мишель. — Схожу-ка я, пожалуй, к коку: кажется, без его таблеток не обойтись.
Давай, слабак, иди, — хмыкнул Даниель, шлепнув кузена по спине.
Слушай, не толкайся, — запротестовал Мишель. — И без тебя качает…
В полном снаряжении они вышли из каюты и вернулись на палубу. Совет лейтенанта Рансье оказался весьма кстати. Как он и предполагал, начался настоящий ливень. В канатах лебедок завывал ветер.
Время от времени палубу захлестывала белая пена, которая потом стекала по шпигатам[1] обратно в море.
Даниель толкнул брата локтем.
Нет, ты только подумай! Наш корабль в эту бурю — все равно что ореховая скорлупка!
Между тем "Бур" был довольно крупным судном: водоизмещение четыре тысячи тонн, сто метров в длину, пятнадцать в ширину. И все же Мишелю показалось, что в каком-то смысле Даниель прав. Утром, в спокойных голубых водах гавани, "Бур" представлялся им настоящей громадой, но сейчас, под ударами пенящихся волн в бушующем море, он словно бы съежился, стал маленьким и хрупким.
Братьям быстро надоело стоять на палубе под пронизывающим ветром. Они прошли сквозным коридором и снова оказались на мостике. В рулевой рубке у штурвала стоял моряк. Утром оба брата уже успели подержаться за это огромное колесо с рукоятками, от которого с помощью специального механизма передавались команды на руль.
1
Шпигат — отверстие в палубе судна для удаления воды за борт. (Примеч. ред.)