Страница 1 из 1
Роберт Говард
Язычник
Когда я был мальчишкой, в нашем маленьком городке на западе Техаса жил всем известный пьяница по имени Том Харпер. Совсем дремучий парень, напрочь лишенный какого бы то ни было образования, отпрыск старинной, но обедневшей семьи с юга, он прямо-таки родился с неутолимой страстью к маисовой водке.
Я помню, как однажды летом у нас в городе проходило религиозное сборище, а в те дни в тех краях религиозные сборища были настоящим событием! Люди приезжали издалека, привозили с собой еду, оставались на весь день, а порой и на ночь.
Встреча была в самом разгаре, и брат Раддл, – кстати, все имена здесь вымышленные – взывал к грешникам, дабы обратить их на путь истинный. Хор с воодушевлением пел Аллилуйю, старейшины расхаживали взад-вперед, бросая косые взгляды на неспасшихся, брат Раддл размахивал руками, и тут случилось это!
– О грешники, одумайтесь! Одумайтесь! Завтра может быть слишком поздно! Одумайтесь! – изрекал брат Раддл. Таким голосом проповедники обычно доводят необращенных до самоубийства.
Вдруг мощное соло брата Раддла прервал пронзительный, режущий ухо возглас:
– Не треплись! – выкрикнул кто-то из толпы.
Лишь через несколько мгновений до религиозных маньяков дошел смысл этих слов: он просочился в их одурманенные мозги, и в молельне воцарилась мертвая тишина.
Пошатываясь, Том Харпер прошел по боковому нефу и, остановившись перед кафедрой, уставился на проповедника затуманенными алкоголем глазами.
– Не треплись! – весело взвизгнул он.
Прихожане взволнованно зашумели.
– Изгнать! Линчевать его! – В этих выкриках чувствовался христианский дух истинной братской любви.
Проповедник величественно поднял руки, призывая всех замолчать, а истинно верующие с нетерпением ждали, когда же наконец язычника удалят.
Но тут Том Харпер вновь открыл рот.
– Послушай минутку! – сказал Том. – Тут пели что-то о фонтане крови. Так вот, все это чушь несусветная, ерунда! Я всегда думал, что Небо очень милое, чистое местечко, где нет ни крови, ни грязи!
– Мой добрый друг, – высокопарно начал брат Раддл, – речь шла о кровавых жертвоприношениях, искупающих грехи человеческие...
– Ты хочешь сказать, что, пролив кровь на виду у всех, можно избежать возмездия? – перебил его Том Харпер. – Как же так? А я всегда считал, что ваш бог справедлив и милосерден!
– Он всегда принимал жертвоприношения, – объяснил брат Раддл. – Разве Он не велел своим ученикам приносить ему в дар стада овец? Каин был землепашцем, и плоды, которые он принес в дар, не понравились Господу, а Авель был пастухом, и его кровавый дар Господь принял охотно...
– Полегче! – остановил его Том. – Ты прямо-таки делаешь из Бога вампира, охочего до человеческой крови!
Проповедник тяжело вздохнул, и все прихожане тоже тяжело вздохнули. Брат Раддл грозно указал пальцем на Тома и проревел:
– Мой добрый человек! Мне страшно за тебя!
Том Харпер разразился громоподобным смехом. Я знал, что он упивается этой сценой: Том был прирожденным артистом, и привлекать к себе всеобщее внимание доставляло ему несказанное удовольствие. Ведь это значительно интереснее, чем фиглярничать на попойках перед пьяными собутыльниками.
– Что ж! – рявкнул он, выразительно раскинув руки. – Если я провинился перед Богом, пусть он меня убьет!
В молельне воцарилась тишина. Сжав кулаки и разинув рты, собравшиеся безмолвно наблюдали за происходящим, то поглядывая на Тома, то бросая опасливые взгляды на потолок. Брат Раддл пребывал в полной растерянности: он просто не знал, что делать дальше!
Том, громко смеясь, медленно повернулся. Вдруг лицо его исказилось, он вскинул руки к вискам и покачнулся. Прихожане испуганно вскрикнули, а один из приглашенных проповедников в ужасе упал со скамьи. Том тяжело рухнул на пол и затих.
Трудно описать этот момент. Многие дамы лишились чувств. Одни с невероятной скоростью бросились прочь из молельни, другие пали ниц. Проповедник – я имею в виду брата Раддла – побледнел, отступил, но быстро и благородно вышел из щекотливой ситуации: он величественно шагнул вперед, остановился над распростертой фигурой городского пьяницы, поднял голову и обратился к тем немногим, преданным ему прихожанам, что остались в молельне, и к тем, кто с бледными лицами наблюдали за происходящим снаружи.
– Он бросил вызов Богу! – провозгласил брат Раддл. – И заплатил сполна!
Брат Раддл торжествовал. Он стоял в позе древнего пророка, воздев руки к небу.
– Колесницы и всадники израилевы! Мечи Господа и Гидеона! Язычник пал перед Всевышним!
Но тут все было испорчено. То, что считалось телом грешника, пораженного гневом Господним, разразилось оглушительным смехом. Проповедник отскочил, словно наступил на аспида. Том Харпер поднялся, хлопнул себя по ляжкам и расхохотался. Он прямо-таки захлебывался смехом, повизгивал и похрюкивал. Никогда в жизни я не слышал, чтоб человек смеялся так долго. И впрямь, когда Том Харпер пристрастился к выпивке, сцена потеряла великого актера: еще никто до него так правдиво не изображал пораженного местью Господней!
Что тут началось! Предлагали даже повесить Тома, но в конце концов нашли компромисс, и его арестовали за нарушение общественного порядка. Несколько месяцев Том провел в тюрьме, но такой поворот событий не очень-то его огорчил. В тюрьме он быстро освоился и считал дни заключения лучшими в своей непутевой жизни.
Том Харпер так и не исправился. Год спустя мертвецки пьяный он вывалился из окна шестого этажа и разбился насмерть.
Впоследствии, поминая его в молельне, брат Раддл, нахмурившись, изрек:
– Он бросил вызов Господу, и Господь покарал его! Рука Господня поразила безбожника!