Единорог

Лариса Самыкина, 19 лет, студентка 3-го курса географического факультета:

Не знаю, что и сказать. Во вторник Лера была не в настроении, это точно. Но у нее часто бывало плохое настроение. Бывает, Лера приходит вялая, бледная, ни с кем не разговаривает, а бывает, носиться как сумасшедшая, рассказывает анекдоты, прика-лывается вовсю.

Нет, мы и не подумали что-то плохое, нет, и на заболевшую она была непохожа. Я, честно говоря, подумала, что она просто не выспалась.

Александр Новоселов, 39 лет, бизнесмен:

Знаете, Валера по-настоящему любил ее. Вообще, я никогда не думал, что Ва-лерка способен на такую любовь, он всегда старался не подпускать людей к своему сердцу. Хотя…. Знаете, в нем есть что-то странное, он всегда отстраняется от людей, но есть те, за кого он отдаст жизнь и даже больше, чем жизнь. Валера вообще странный человек.

А Леру он любил. Когда она умерла, он весь потух. Я не думал, что когда-нибудь увижу Валеру таким. В нем горело пламя, понимаете? А потом все перегорело и остались угли. Он был уже конченым человеком. Воля к жизни неожиданно исчезла. Тогда, на войне, он тащил меня, заставлял бороться. Да и потом — он заставлял меня жить, добиваться чего-то лучшего, бороться за свою жизнь. А теперь он сам неожидан-но утратил волю к борьбе. Я никогда не думал, что увижу его таким. Но вам этого не понять, вам этого не понять.

Я иногда думаю, что было бы, если б я не пригласил Леру на день рождения, ес-ли бы они не познакомились. Было бы лучше? Мне кажется — нет. Валера умер бы — ра-но или поздно. Скорее рано, знаете, он был завязан в серьезных делах, и врагов у него хватало. И счастья ему в жизни досталось маловато. А с ней он был счастлив. Как мальчишка счастлив.

Нет, я и не знал, что она хотела покончить с собой. Мы ведь слишком тесно не общались с ней. Во вторник я ее с утра не видел, она, наверное, ушла позже, чем обыч-но. Если бы она покончила с собой, Валерка бы точно в петлю полез. Да и любой на его месте, я уверен. Впрочем, им обоим недолго уже оставалось жить.

Доцент Аушев Марат Анварович, преподаватель кафедры физической геогра-фии:

Лера Щукина была очень старательной студенткой, вдумчивой. Видно было, что человек все пропускает через себя. Ей несомненно была открыта научная карьера, я со-бирался рекомендовать ее в аспирантуру. Да она и сама готова была продолжать науч-ную работу.

Я замечал, что Валерия не слишком любит кропотливую работу, ей всегда хоте-лось сделать дело с наскока. Но если это ей не удавалось, она садилась и начинала серьезно работать.

У нее была фантазия. Она умела нетрадиционно подойти к проблеме, посмот-реть на нее под иным углом. Под моим руководством Валерия разработала новую ме-тодику расчета пастбищной емкости для малых горных пастбищ, для нашего региона это очень важно, деградация горных лесных пастбищ приводит к изменению водности наших главных рек, ведь их сток формируется именно в горах. А от этого страдает в первую очередь народное хозяйство. Заказ на эту тему поступил из Министерства эко-логии.

Валерия с удовольствием выезжала в поле, много времени проводила в библио-теке. Историю исследования пастбищной дигрессии она написала очень подробную, нашла несколько неизвестных мне источников. Обычно для курсовых не пишут исто-рию исследования проблемы, не пишут даже для диплома, это требуется только для диссертации, но я хотел, чтобы она сразу приучалась к правильному порядку научного исследования.

Эльвира Самигуллина, 20 лет, студентка 3-го курса географического факуль-тета:

Слышали бы вы, как прошла защита. Лера всегда защищается хорошо, но в этот раз это было супер. Василий Эдуардович на нее наехал, а Лера так спокойненько вы-ставила ему на все свои возражения. Понимаете, он на нее наезжает, что эту проблему надо было решать так-то и почему она этого не сделала, а она ему — нет, так эту про-блему не надо было решать, это неправильный подход и объясняет, почему неправиль-ный. Это декану-то! А он такой, с ним спорит вообще невозможно, он считает, что он всегда прав. Ну уж Лера-то его вразумила, он ее так явно зауважал после этого, называл по имени отчеству, вроде как показать хотел, что ей прямая дорога в преподаватели. Да мы и сами все так думали.

Айрат Байбурин, 19 лет, студент 3-го курса географического факультета:

Я помню, Лера так странно запнулась посреди защиты и посмотрела в окно. Она побледнела, но не слишком сильно. Но говорила она уверенно, как и всегда. Она ведь всегда очень самоуверенна, даже до странности.

Лера всегда очень старательно готовиться к защите. Мне кажется, она всю ночь сидит и работает над своей курсовой до последнего. Знаете, есть такой тип — отличница до мозга костей. Лера была такой.

Она пыталась покончить с собой? Серьезно? Нет, я не верю. Она была такая обычная во вторник, вела себя нормально. А уж защиту провела блестяще. Как и все-гда.

Вторник

Из дневника Валерии Щукиной. Вторник, 4 декабря.

Такой сегодня тяжелый был день.

Что до моей бездарной попытки самоубийства, то она кончилась весьма позор-но. Полночи меня рвало, я из ванной не выходила.

На лекции я приехала с пустой и сонной головой. Ничего я не записывала на лекциях, села не на свое место, а на крайнюю парту у стены и сидела там. Я не грусти-ла, нет, я просто ужасно устала за эту ночь. Я просто сидела и смотрела в окно. С утра все было синевато. Тихий снег, лежащий повсюду, на крышах и тротуарах, того оттен-ка, который бывает у слабо подсиненного белья. Я смотрела в окно, а небо было сине-серо, и на востоке над синеватыми, словно кремом покрытыми крышами, разливалась полоса бледного, чуть розоватого сияния. Ветви деревьев необычайно четко выделя-лись на фоне этого сияния. Сбоку полоса этого сияния расширялась, а в центре, меж облаков, пробился вдруг узкой полоской яркий и ясный желтый свет. Всюду лежали синеватые тени. Утро было так тихо. Утро расцветало.

Где-то за облаками всходило солнце. Тонкие повислые ветви берез похожи были на паутину: так они тонки и так их много. Коричневые ветви тополей будто вычерчены карандашом. Солнце было все выше, полоса ярчеет и наливается розовым. В зените ра-зошлись тучи, и видны стали белесые разводы перистых облаков. Преподаватели сме-нялись, звенели звонки, а я сидела и смотрела в окно, на то, как утро потихоньку пре-вращается в день. В общем-то, я провела неплохое утро.

А защита прошла кошмарно. Руководитель мой болеет, да от него и так толку не много. Меня, конечно, как всегда заклевали. Черт меня дернул год назад согласиться на эту тему, на пастбищную эту дигрессию. Но кто же знал, что ее никто еще не разраба-тывал, в смысле, для нашей горной зоны. Что она такая спорная. Стоит мне выйти на защиту, как на меня все преподы налетают, сколько раз уже так было. А вот когда в том семестре мы писали курсовые по экономгеографии, я выбрала теорию Гумилева, и ка-кая же приятная тогда была защита. Все только слушали, и вопросы задавали не на за-вал, а потому что интересно.

В общем, еле я от них сегодня отговорилась, но поставили мне пять. Еще бы мне поставили четверку! Я бы их загрызла бы всех, ей-богу! Столько нервов положить на эту курсовую. Пока я диплом напишу, я, наверное, поседею.

Защищались мы на третьем этаже, в 315-ой. На этом курсе мы там сидим почти безвылазно. Я пошла третьей. Пока я им суть своей темы рассказывала, я, как обычно, ходила вдоль доски, от одного наглядного пособия к другому. И случайно посмотрела в окно.

Странно, что я не сбилась и продолжала говорить. Окна 315-ой выходят во двор, образованный тремя корпусами. Посреди стоят еще невысокие сооружения, то ли бой-лерные, то ли еще что. Там, на крыше, широко расставив ноги и заложив руки за спину, стоял мой преследователь. Дубленка нараспашку. Черная шапка этак залихватски сбита на затылок.