Джокер

— Опаньки! Мои. Все, вот ты и допрыгался. Ты хоть знаешь, чмо болотное, кто мне этот брегет подарил?

Пленник в упор не знал, кто ему подарил эти симпатичные часы, но продолжал нагло напрягать ситуацию. Что-то говорило ему, что лучшая защита — это нападение, и он уверенно шел вперед, полагаясь на свои инстинкты. Нажим на кнопочку заставил раскрыться луковицу часов, явив атаману лесных разбойников гравировку на оборотной стороне крышки: «СТО».

— О-о-о… — атаману разбойников стало дурно, — …я не знал, извините…

— Что ты не знал?

— Что вы из Союза Трех Отцов.

— Теперь знаешь. Значит, так. Я писатель не местный, попишу и уеду, а вот вам тут всем кранты. За такой наезд на Союз отвечать придется.

— Но мы ж не знали, что на это дело Союз Трех Отцов виды имеет! — взвыл атаман.

— Это ты им потом объяснять будешь. А ну быстро прокукарекай своим бакланам, чтоб все на место приладили. И сундучок обратно пусть ставят. Иначе я тебя…

— Братва, братва, все на место! — просипел буквально посиневший от страха атаман. — Это кто-то из своих.

— И по-быстрому, уроды! — процедил бывший пленник.

«Уроды» начали растерянно переглядываться, не зная, на что решиться.

— Слыхали, что ваш пахан сказал? — рявкнул на них нахальный пленник.

— А пахан — это кто? — настороженно спросил один из разбойников.

— Ты кого в команду себе набрал, фраер позорный! — возмутился пленник. — Они ж у тебя блатной музыки не понимают!

— Чего? — захлопал глазами атаман.

— По фене не ботают.

— Чего?

— Нормального базара не вкуривают. Понял, идиот?

— Понял, — отрицательно помотал головой полностью дезориентированный атаман.

— А я думаю: нет. Так, фраер, если твои сявки сейчас не начнут шустрить, то я тебя… — Заточка коснулась шеи атамана.

— Вернуть все на место, уроды!!! — заверещал атаман.

Перепуганные «уроды» принялись прилаживать обратно золотые завитушки и затаскивать в карету сундук. Они очень старались. Один из них свою завитушку, с корнем вырванную из кареты, пытался даже приклеить обратно с помощью слюней и соплей, но она постоянно отваливалась. Тогда, отчаявшись, он прибил ее к карете, используя в качестве гвоздя свой личный кинжал, после чего мелко перекрестился и отбежал в сторону. А наш герой продолжал тем временем напрягать атамана разбойников.

— Слышь, фраер мелкотравчатый, кто ж тебя на такое серьезное дело подписал?

— А… я не понял, — простонал атаман.

— Я спрашиваю, кто тебе такое серьезное дело доверил?

— Да меня… я тут…

— Ясно. Серьезные люди среди вас имеются?

— Имеются.

— Кто? — Я.

— Тьфу! Тогда слушай меня, серьезный человек. Вот этого терпилу, — кивнул бывший пленник на лежащего в отключке кучера, — тоже на место положить. Он с этими цацками в довесок был.

Распоряжение было исполнено молниеносно: кучера затолкали в карету.

— А теперь валите все отсюда! — рявкнул на разбойников бывший пленный. — И если хоть одно ваше мурло около меня нарисуется, всех распишу по трафарету! Вон!!!

Приказ он подкрепил таким пинком, что атаман метра три летел по воздуху, пока не вляпался в ближайшее дерево. Насмерть перепуганные подельники подхватили выпавшее в осадок тело атамана и растворились в лесу. Они поняли, что добыча оказалась не по зубам и здесь им делать нечего. С Союзом Трех Отцов никто связываться не хотел.

Бывший пленник запрыгнул на козлы, взял в руки вожжи и подхлестнул лошадей. Инстинкт говорил ему, что для начала надо свалить отсюда куда подальше, пока на шум не нарисовались ненужные свидетели. С этой задачей он справился быстро. Следы от колес экипажа в примятой траве были четкие, и они вывели его на проселочную дорогу. Здесь он уже спешить не стал, так как до сих пор не имел плана дальнейших действий, а потому заставил лошадей неспешно трусить по лесной дорожке, чтобы обдумать ситуацию. Удар щадящим оружием сыграл с ним злую шутку: теперь он не помнил абсолютно ничего. Кто он, откуда… «Вот блин! Иван, не помнящий родства! — промелькнула в его голове паническая мысль. — И что теперь делать? Так, спокойно. Главное — не дергаться. Для начала надо найти укромное место и там проблемку неспешно обсосать».

Решив, что отъехал от места происшествия на достаточное расстояние, «Иван, не помнящий родства» свернул обратно в лес и, как только дорога скрылась за деревьями, остановил экипаж около раскидистого вяза, расколотого надвое ударом молнии. Лошади, пользуясь случаем, принялись щипать траву, а бывший пленник спрыгнул на землю и начал думать.

— Итак, что мы имеем? Во-первых, кто я? — Но как бывший пленник свою память ни напрягал, ответа на этот вопрос она ему не дала. — Ладно, подойдем к этому делу с другой стороны. Будем рассуждать логически. Карету на поляне грабили. Связанных было двое. Я и терпила. Значит, мы оба пострадавшие. Логично? Логично. — Бывший пленник осмотрел свой, хотя и слегка помятый, но очень элегантный черный костюм, заглянул в окошко кареты и окинул взглядом ливрею «терпилы». — Этот за кучера был, однозначно. Значит, я ехал не на козлах, а в карете. Может, я из благородных? Элита? Голубая кровь, белая кость? Гммм… вряд ли. Судя по тому, как я разбирался с этими шавками, я из другой элиты. Ближе к криминалу. Опять же часы. «Союз Трех Отцов». Как они все затряслись, когда об этом узнали. Выходит, я какой-то авторитет. Тогда почему они меня не узнали? Мелкие шавки авторитетов обычно знают в лицо… если это местные авторитеты. Значит, либо я не местный авторитет, либо местный, но настолько крутой, что мой фейс лишь самые доверенные лицезреть могут. Нда-с… либо, либо… ничего определенного.

«Иван, не помнящий родства» начал ощупывать свои карманы. Так, часы. Одни, вторые, зачем мне столько? Один брегет точно где-то стырил, а тут у нас что? Рука нащупала что-то прямоугольное в кармане. Зажав это «что-то» в кулаке, бывший пленник мысленно перекрестился. Ну помоги мне Трисветлый. О! Трисветлого вспомнил… и Дьяго. Уже лучше. Ну что тут у нас? «Иван, не помнящий родства» извлек на свет божий свежую колоду игральных карт.

— Тьфу! — Бывший пленник выудил наугад из колоды карту, перевернул ее рубашкой вниз и уставился на ехидную рожу забавного человечка в шутовском колпаке. Джокер. — Похоже, я профессиональный шулер. Нет… вряд ли. Это слишком мелко для меня. Скорее, налетчик или аферист крупного масштаба.

И золотишко в карете, скорее всего, не мое. Вернее, уже мое, так как я его честно у кого-то приватизировал, и теперь у меня проблема с ментами. А кто такие менты? По-моему, стража. Мне пока не нужны проблемы с правоохранительными органами. Они на меня, беспамятного, всех своих «глухарей» повесят. Я ж с зоны до конца жизни не выйду. Стоп! А что, если часики с гравировкой «СТО» я у какого-то авторитета позаимствовал? Меня ж за это вмиг на ножи поставят. У-у-у… так. Ни с часиками, ни с сундучком, ни с каретой светиться нельзя. А как быть с именем? Джон. Пусть я буду пока Джон. А там посмотрим.

Джон принялся задело. Он извлек из кареты сундучок с золотом, набил по максимуму драгоценным металлом свои карманы, а сам сундук с остатком выигрыша принца Флоризеля закопал у корней вяза, используя в качестве лопаты кинжал, отодранный от боковой стенки кареты, который совсем недавно поддерживал золотую финтифлюшку, украшавшую экипаж. Место было приметное. Расколотый ударом молнии вяз при желании можно будет найти. Покончив с этим делом, Джон взял под уздцы коренника, вывел упряжку вместе с каретой из леса на дорогу, посмотрел на мирно посапывающего внутри экипажа кучера и облегченно вздохнул. Обморок плавно перешел в глубокий, здоровый сон. Успокоившись за его судьбу (либо сам очнется, либо кто-нибудь, проехав мимо, окажет бедолаге первую помощь), Джон окинул задумчивым взглядом лошадей. Можно было, конечно, выпрячь из кареты одну и попытаться гордо прогарцевать на ней до ближайшего населенного пункта, однако ехать без седла и без удил… нет уж, не так поймут. Джон потрепал коренника по холке: