Страница 46 из 85
Вернувшись из лагеря домой, я не стал ничего говорить маме. А осенью записался в секцию бокса при заводе. В группе я оказался самым худым и маленьким, мне часто доставалось на тренировках. Но я продолжал упорно заниматься и стал делать успехи. И полюбил бокс. В училище занимался рукопашным боем. Драться ещё приходилось, но не часто. Вот такая история, — закончил Иванов.
— Да, ударчик у тебя хороший! — сделал комплимент Ващенка.
— Чтобы иметь хороший удар, надо не водку пить, а тренироваться.
— Ну и детство у тебя было! — с возмущением произнесла Марина. — Кошмар!
— Детство — как у всех! — поспешил успокоить Иванов.
— А в тот лагерь ты ещё ездил? — поинтересовалась Ирина.
— И не один раз.
— Знаешь, — тихо сказала Тамара, — ты рассказывал, а мне так было больно.
— А мне-то как было больно! — шутя, запричитал Ващенка, выползая из-под девчат.
Выставляя откупоренную бутылку на поднос с бокалами, Ващенка объявил:
— Внимание! Анекдот про лётчиков.
И подождав всеобщего внимания, начал:
— В вертолёте экипаж состоит из трёх человек, а на транспортных самолётах — из пяти. Поэтому анекдот про транспортников. Просит как-то правый лётчик своего командира экипажа помочь подобрать сравнение: ты, говорит, командир — голова экипажа, штурман — глаза экипажа, радист — уши экипажа, борттехник — сердце экипажа. А я кто? Командир полистал инструкцию и показывает, а там написано: «Правый лётчик — член экипажа».
Девушки покатились со смеху.
— Серьёзно. Там так написано, — подтвердил Иванов.
— А кто Андрей у вас в экипаже? — смеясь, спросила Ирина.
— Кто-кто? — передразнил её Ващенка. — Лётчик-штурман в пальто. Вот кто!
— Или «член с глазами»! — Ирина содрогалась от нового приступа хохота.
— Грубые вы, — обиделся Ващенка. — Вам приличный человек рассказал порядочный анекдот. А вы?
Девчонки продолжали смеяться, глядя на Андрея. Он решил искать помощи у своего командира:
— Саня, куда мы попали? Мы— два воспитанных джентльмена, а тут такой разврат! Представляешь, что они с нами сделают? Может, пойдём отсюда, пока не поздно?
Иванов, заражаясь общим весельем, тоже смеялся.
— Это ты-то «воспитанный джентльмен»? — принял он сторону девушек. — Думал, приду к красивым девушкам, отдохну всеми частями тела и души! А тут снова ты! Скажи, где тебя не бывает?
— Иди к некрасивым, — промурлыкал, как кот, Ващенка и стал тереться лицом о Маринины колени. Девушка в ответ ласково гладила его по голове, приговаривая:
— Бедненький, все его обижают. Я тебя приласкаю.
— Не задохнись от счастья, котяра, — беззлобно посоветовал Иванов и потянулся за начатой бутылкой вина.
Иванов неторопливо наполнил пустые бокалы:
— Прошу всех встать.
Веселье утихло. Все присутствующие спустились с кровати на пол, образовав тесный круг. Иванов понимал, что от него ждут нужных слов, но молчал, вспоминая всё, что произошло за последние две недели, и не знал, с чего начать.
— Говорят, что жизнь несправедлива Смерть ещё более несправедлива. Мы все были Наташиными друзьями. Мы все знали её как замечательного человека. Кто-то — меньше, кто-то — больше. И сейчас она могла быть здесь с нами, за этим столом. Но судьба распорядилась так, что она уже далеко, в той земле, на которой родилась. Смерть отняла Наташу у нас. Я провожал её в последний путь. Хотя бы это я смог сделать для нее. А уберечь не смог!.. Нам тебя очень не хватает, Наташа. Мы верим, что ты сейчас нас слышишь. Мы будем помнить о тебе всегда. Мы все тебя очень любим. Земля тебе пухом…
Не чокаясь, все выпили до дна и молча сели. Сам собой разговор зашёл о Наташе. Девушки вспоминали и говорили о ней, как о живой. И даже Иванову, видевшему Наташу мёртвой, казалось, что она жива и что скоро снова будет с ними.
— Саша, — Тамара снова наполнила бокалы, — я хочу выпить за то, что вы с Андреем на этой войне оказались рядом с нами. Не всегда в жизни встречаются такие мужчины. За вас…
За окном смеркалось. Иванов взглянув на часы:
— Ну, мне пора.
— Ты не останешься? — удивилась Ирина.
— Хорошо тут у вас! Спасибо большое за вечер, но остаться не могу, — Иванов встал.
— Я тебя провожу до остановки, — поднялся за ним и Ващенка.
— Мы все прогуляемся, — поддержала Тамара, и подруги кинулись собираться.
Когда друзья вышли на крыльцо, уже стемнело. В вечерней тишине далеко разносилось пение цикад. Плотный воздух мирно пах цветами и подсыхающим сеном.
— Какой чудесный вечер! — воскликнула Ирина, набирая полную грудь теплого вечернего воздуха.
— А звезды какие яркие! — Ващенка указал на усыпанное звездным крошевом небо. — Завтра будет лётная погода.
Все вышли за ограду и по тихой улице, освещённой редкими фонарями, не спеша, направились в сторону остановки. Иванов с Ващенкой, отпустив девушек вперед, вели негромкий разговор.
— Ты не хочешь остаться? — спросил Андрей.
— Нет, — ответил Иванов.
— А я бы не ушел. — Ващенка его не понимал.
— Ты и остаёшься.
— Я не об этом…
— Знаешь, Андрюха, на душе у меня хреново! Чувствую, не той дорогой пошла жизнь, в какой-то безысходный тупик. Все не так. Все чаще я ощущаю себя сторонним наблюдателем, а происходящее — сном. Казалось, я наконец-то нашел свое счастье — встретил женщину, которая понимала меня во всем. Которую полюбил. И вот ее нет. Потеря Наташи стала последней каплей. Раньше я к чему-то стремился, чего-то хотел, чего-то боялся, а теперь мне все равно.
Иванов посмотрел на Ващенку.
— А бросать меня одного хорошо? — проворчал тот.
— Можно было бы остаться, — после некоторого молчания ответил Иванов, — я же вижу, как липнет Иринка. Но не нужно мне этого. И я обещал начальнику штаба наладить дисциплину в звене. А данное слово надо держать. Мы и так нарушили обещание не пить сегодня.
— Можно подумать, мы пили, — пробурчал Ващенка. — Компот хлебали!
— Да, нет, Тамара выбрала неплохое вино.
— Все равно, компот, потому что настроения не прибавляет.
— Это из-за того, что причина у нас сегодня невесёлая.
— Эх! — вздохнул Ващенка. — Когда-нибудь все там будем.
— Правильно, Андрюха! — Иванов обнял «правака» за плечи. — Раз живём и не знаем, когда помрём. У судьбы своё расписание. Поэтому — живи весело! А на меня не обижайся. Слишком свежо ещё всё.
— Понимаю, — тихо произнёс Андрей.
На остановке Иванов стал прощаться, убеждая девушек не ждать вместе с ним автобуса. Но девчонки решили остаться. Автобус долго не появлялся. Молодость брала своё, и на остановке стали слышны шутки и громкий смех. Заводилой, как всегда, выступил Ващенка.
— Ночью идёт пьяный мужик, — рассказывал Андрей очередной анекдот, — останавливает его мент и спрашивает: «Любезный, и куда это вы так поздно направляетесь?». «Куда-куда? — отвечает мужик. — На лекцию о морали». «И кто же в такое время вам будет читать лекцию?» — не поверил мент. «Кто-кто? Моя жена».
К Иванову очень близко подошла Тамара.
— Саша, ты приходи к нам, — попросила она. — Как нас найти, ты знаешь.
— Ладно, — произнёс Иванов.
— После гибели Наташи все ночи напролёт мы ревём, как три белуги. Нам тоже очень плохо. Мы ведь все сроднились, стали как одна семья. И ты нам теперь не чужой.
— Спасибо. — Иванов искренне благодарил Тамару за эти слова. — Мне это очень важно.
Показался долгожданный автобус.
— Андрюшку не обижайте! — помахал рукой Иванов со ступеньки трогающегося автобуса. — А ты, смотри, не опаздывай завтра!
— Буду вовремя! — крикнул товарищ.
Добравшись до расположения, Иванов предстал «пред ясные очи» командира эскадрильи. Того сегодня очень интересовал вопрос дисциплины во вверенном Иванову звене и то, где ночует сам командир. Дав отчёт о положении дел, Иванов отправился спать. Подчинённые играли в карты, но у Иванова не возникло желания поддержать компанию, хотя он слыл заядлым игроком.
— Командир, мы не мешаем? — поинтересовались, на всякий случай, «картёжники» у разбирающего постель командира звена.