Страница 28 из 85
— Ты что, совсем сдурела?! — зарычал он на неё.
— А чего вы так рано притащились? — чуть не плача, ответила виновница скандала.
— Ты бы хоть меня предупредила.
— Я не хотела, так всё получилось! — уже не стеснялась слёз Ирина.
— Уж ты-то «не хотела»! — передразнил Иванов. — Правильно говорят, что красивым Бог ума не даёт. Как теперь быть с Мишкой?
— Я попрошу у него прощения, — ревела Ирина.
— Ладно, — Иванов, успокаивая, обнял её за плечи. — Проси. Может, простит. А плакать будешь перед Мишкой. Но я бы на его месте не простил.
— А ты думаешь, что твоя Наташка лучше, что ли? — всхлипывая, выговорила Ирина.
— Эх, ты… — спокойно сказал Иванов и, не удостоив её даже взгляда, вышел из ванной.
Михаил ждал внизу, на улице и разговаривать с Ивановым не захотел. Когда все, кроме Ирины, вышли, Ковалёв зашёл в подъезд. Какой у них там состоялся разговор — можно было только догадываться.
По дороге в общежитие Иванов думал, что сегодня для полного счастья ему не хватает того, что бы его, как командира, «выдрали» перед строем полка за «самоволку» звена. Но когда они прибыли в расположение, оказалось, что их никто не искал. В такой подарок судьбы Иванов поверил с трудом. На аэродроме он ожидал, что вот-вот командир полка вызовет его «на ковёр», но всё было спокойно. Причина вскоре стала ясна: прошлым вечером новый комэск «обмывал» с начальством своё назначение и «нализался» так, что не смог добраться до расположения эскадрильи и ночевал в гостинице в комнате замполита полка. Всё это выяснил незаменимый Ващенка.
— Как говорится, везёт дуракам и пьяницам! — балагурил на радостях Андрей. — Командир, если мы не пьяницы, тогда кто?
— А ты сам подумай, кто в армию сам идёт, тем более в нашу? — беззлобно зубоскалил в ответ Иванов.
— Обижаешь, Саня. А если идут не от хорошей жизни?
Иванову снова вспомнился ночной разговор с Наташей.
Лётная ночь прошла как обычно: взлёт — посадка, взлёт — посадка. Только в Ханкале Иванову запомнилась группа молоденьких солдат — человек восемь, особняком стоявших в стороне от всех. Иванов подрулил вертолёт на стоянку, недалеко от этой группы, и выключил двигатели. Пока велась разгрузка — погрузка, он подошёл к солдатам.
— Здорово, бойцы! — поприветствовал он бодро.
— Здравия желаем, — ответили они тихо и недружно. В глазах этих ребят он увидел столько боли и пустоты, что ему стало даже как-то стыдно за своё хорошее настроение.
— Что такие невесёлые?
Молчат, опускают взгляды.
— Из госпиталя?
— Нет, — глядя в землю, ответил один. Видя, что разговора с ними не получается, Иванов отошёл. Объяснил ему всё армейский прапорщик — старший этой странной группы.
— Из плена пацаны. Кастрированные. Везу вот по домам — отвоевались. М-да! Что матерям говорить буду? — прапор закурил, пряча глаза, будто это он сам был виновником их беды.
Иванов почувствовал, как остатки хорошего настроения совсем исчезли. С чувством необъяснимой собственной вины он смотрел на этих восемнадцатилетних ребят, у которых уже никогда не будет детей, жён, которые уже никогда не смогут испытать счастья любить женщину.
Когда, взяв на борт раненых, они выруливали на взлётную полосу, Иванов оглянулся назад: кучка несчастных всё так же сиротливо жалась в стороне от всех.
— Тут уж не знаешь, что лучше, — вздохнул Мельничук, — сразу насмерть, или когда яйца отрежут.
Весь полёт экипаж молчал.
Днём два экипажа, отработавших ночью, отдыхали в «общаге». Иванов жил в ожидании вечера. К ужину парни набрали хлеба и котлет в столовой, троих ребят Иванов отправил в магазин за водкой и консервами — звено ждало гостей. Соорудив между двух кроватей стол из табуреток и настелив на них газет, летчики с удовольствием занялись сервировкой.
В комнате наводился авральный порядок. Кто-то мыл голову, кто-то брился. Вскоре на столе появились водка и консервы. Заняв всех делом, Иванов пошёл на улицу встречать девушек.
Три светлых девичьих силуэта он заметил издалека и почувствовал, как сердце забилось в радостном волнении. Наташу и Ирину он узнал сразу по уже знакомым платьям, а вот третью девушку, которая выглядела ничуть не хуже своих подруг, смог рассмотреть, когда они подошли ближе. И он с удивлением узнал в третьей девушке ту самую Марину, с которой познакомился в доме Анны Семёновны несколько дней назад. Она тогда ещё приглянулась Ващенке.
— Надеюсь, знакомить вас не надо? — после взаимного приветствия улыбалась Наташа. — Показывай, где вы ту живёте.
— Да мы, вроде, все знакомы, — ответил Иванов и повёл трёх фей к себе на этаж.
С каким чувством гордости шествовал Иванов по лестнице впереди трёх красавиц, наблюдая, как «зависают» и с нескрываемой завистью глядят им вслед пилоты из соседних подразделений! Кто-то, не удержавшись, присвистнул и выразил свои чувства возгласом:
— Вот это да!
— Саня, куда тебе так много? — весело прокричал выскочивший на лестничную площадку один из пилотов с «двадцатьчетвёрок». — Дай нам одну!
— Извините, парни, спецзаказ. Самим мало! — также весело отшутился Иванов.
— И где же таких заказывают? Подскажи!
— Нас нужно завоевать! — ответила за всех Наташа.
Все три девушки держались на высоте: улыбались, не опускали глаз перед любопытными взглядами, чем вызывали всеобщее уважение.
— О-о-о! — прозвучал дружный вскрик восторга, когда девушки перешагнули порог комнаты, и все находящиеся в ней, повернув головы, вначале застыли на месте, затем те, кто сидел, поднялись навстречу. Немая сцена продолжалась несколько секунд.
— Прошу любить и жаловать дорогих гостей! — Иванов был явно доволен произведённым впечатлением.
Всё звено сразу представить он не мог, поэтому каждый подходил к девушкам сам и галантно представлялся. Иванов не узнавал своих парней, — они изменились за какое-то мгновение: от усталости на лицах не осталось и следа, она сменилась добрыми улыбками, в глазах заблестела радость, весёлые шутки звучали с разных сторон. Праздник начался.
Иванов закрыл на палку дверь в комнату, чтобы не примазался кто-то лишний. Всё звено вместе с гостьями разместилось за импровизированным столом. После третьего звучали тосты за женщин и любовь. Наташа и её подруги нравились всем присутствующим. Девчата пили не меньше мужчин, понимали и поддерживали негрубые армейские шутки, сами рассказывали смешные истории из своей жизни, были настоящим украшением грубой мужской компании. Потом начались танцы под магнитофон. Дверь пришлось открыть, пилоты часто выходили курить. Всех любопытных и случайно забредших вежливо выпроваживали в коридор. В туалет, — а на этаже работал только мужской, — девушек сопровождал конвой из четырёх или пяти джентльменов.
— Классно гуляем, командир! — выразил общее мнение один из пилотов. — Жаль только, что девчат так мало.
Чтобы как-то восполнить этот недостаток, девушки танцевали со всеми по очереди. Их яркие разноцветные платья, как три весёлых островка на зелёном поле, создавали радостный контраст в сплошной массе камуфляжа. Иванову удалось потанцевать с Наташей только один танец из пяти или шести.
— Хорошие ребята у тебя в звене, — промолвила девушка, когда они медленно кружились под музыку. — И девчонкам нравятся.
— А что здесь Ирка делает? Что-то она совсем не похожа на убитую горем.
— Она с Мишкой повздорила и теперь решила всё делать ему назло.
— Ты сегодня очень красивая. — Иванов нежно коснулся губами Наташиных губ.
— Стараюсь тебе нравиться, — с улыбкой ответила она. — Жаль, что скоро нужно уходить.
— А ты останься, — предложил Иванов безумную идею.
— Не дури мне голову, майор, а то останусь! — ответила Наталья решительно.
— Останься. Я буду охранять тебя и только для тебя буду всю ночь петь под гитару.
— Ты играешь на гитаре? — не поверила Наташа. — Мне очень нравится, когда поют под гитару. Спой сейчас. Пожалуйста.
— Любое Ваше желание будет исполнено, принцесса! — Иванов с улыбкой поцеловал девушке руку.