Страница 22 из 85
— Давай.
Выйдя из подъезда и ещё раз поцеловав друг друга, они разошлись в разные стороны.
В полку Иванова ожидал сюрприз: вместо отбывающего в свою часть в Россию старого и опытного командира эскадрильи, прибыл новый командир — подполковник Куркин Анатолий Иванович — бывший сослуживец Иванова ещё по Дальнему Востоку. Тогда из полка с должности командира звена Куркин уехал учиться в академию в Москву.
Возле столовой, после представления личному составу нового командира эскадрильи, Иванов подошёл к Куркину.
— Здорово, Толя! Рад встрече. — Иванов первым протянул руку. Куркин, нехотя, подал свою, и по его реакции стало понятно, что новоиспечённому командиру не понравилось дружеское обращение подчинённого.
— А ты всё в майорах ходишь? — подчеркнул Куркин неравенство положения и только после этого ответил на рукопожатие.
— Не всем же академии кончать. Кому-то и воевать надо, — не сдержался Иванов. Хорошее настроение начинало портиться.
— Александр, — новый командир смягчил официальный тон, — я теперь, сам понимаешь, твой начальник, поэтому прошу называть меня по имени-отчеству. Если хочешь, и я буду называть тебя так же. Кстати, как твоё отчество?
— Николаевич. — Иванова злил этот начальственный тон и высокомерное обращение.
— Ну, и как твои успехи, Александр Николаевич?
— Спасибо, нормально. Может, Анатолий Иванович, прикажешь тебя и на «вы» называть?
— При подчинённых называй, пожалуйста, на «вы».
— Как прикажете! — козырнул Иванов и отошёл от нового командира эскадрильи, вскипая от злости. Он уже пожалел, что вообще подошёл к Куркину. Время его не изменило, а высокая должность сделала заносчивее. Но этот эпизод не смог испортить приподнято-радостного восприятия жизни, которое сегодня подарила ему Наташа. Каждую минуту, думая о ней, Иванов чувствовал себя самым счастливым человеком на Земле! Ему хотелось петь.
— Саня, ты знаком с новым комэском? — спросил Ващенка, когда они шли к вертолётной стоянке.
— Толик — мой бывший сослуживец по Дальнему Востоку, — ответил Иванов. — Мы командовали звеньями в одном полку, но подружиться как-то не получилось. Толик — сломал столик, — так его прозвали в части, — амбициозный и заносчивый. Он имел неплохие связи по линии жены в Главном штабе авиации. Тогда из полка он уехал в академию. И вот через четыре года судьба вновь нас свела.
— Понятно… — протянул Ващенка. — Ну, и как под ним нам будет служиться?
Иванов пожал плечами:
— Он не трус. Летать умеет. Но — буквоед. Посмотрим.
Они подошли к вертолёту.
— Ну что, братья-славяне, полетаем сегодня? — весело подмигнул он экипажу. — По местам!
Ващенка с Мельничуком удивлённо переглянулись и вслед за командиром полезли в вертолёт.
Летал Иванов в этот день почти автоматически: брался за управление только на взлёте и посадке. Остальное время пилотировал правый лётчик, а Иванов дремал в командирском кресле. Сегодня Иванов мог себе это позволить, потому что в задании на день значилась только доставка груза. Маршрут челночный — между Моздоком и Ханкалой.
— Командир, на тебе, что, всю ночь черти воду возили? — поинтересовался догадливый Ващенка.
— Мелко берёшь! — отшутился Иванов. — На мне самая прекрасная ведьма всю ночь каталась.
— Познакомишь? — сразу оживился «правак». — Я бы с пребольшим удовольствием и парочку ведьм на себе покатал. Кто такая? Может, у неё подруга есть?
— Ты её знаешь… Помнишь дом на окраине? Самая красивая из трёх.
— Неужели Наташка? — не поверил Ващенка.
— Наташа, — ласково произнёс Иванов имя девушки. — А насчёт подруги — разузнаю, может, что и получится.
— Помнишь, там Маринка была? Она тоже вроде ничего, — подсказал Ващенка.
— А если с Маринкой не получится?
— Всё равно, — не стал привередничать «правак». — Но заявляю официально, Александр Николаевич, Ваш подчинённый очень желает сегодня же к девочкам. Могу рапорт написать. По команде. Терпеть — нету сил! А Вы по Уставу обязаны заботиться о подчинённых. Лучший кусок вначале им…
— Ладно-ладно, что-нибудь придумаем, — смеясь и прерывая рассуждения Ващенки, пообещал Иванов.
За обедом Иванов выпил только компот — есть совсем не хотелось. Хотелось прилечь и спокойно выспаться. Наташа не выходила из головы: её взгляд, её улыбка, её умение быть необыкновенной: весёлой, ласковой, очаровательной, женственной, строгой и грубой, и вместе с тем такой беззащитной — всё это удивляло и притягивало к ней.
После полётов в радостно-приподнятом настроении Иванов чуть не бежал на квартиру к Ковалёву. Быстро идя по улице и глядя по стонам, он с удивлением открывал для себя, что трава и деревья вокруг — ярко-зелёные, небо — голубое и глубокое, клонящееся к закату оранжевое солнце — ласковое и любимое. Ему хотелось жить и смеяться, и говорить всем встречным что-нибудь хорошее. Иванов удивлялся, почему целых тридцать лет жизни он не видел и не понимал всего этого великолепия, не ощущал себя единым с окружающим миром? Неужели в один миг всё изменить в его, казалось, уже устоявшейся жизни вот так просто смогла одна женщина? И сейчас он увидит её!
Дверь открыла Ирина.
— Наташа здесь? — от волнения совсем забыл поздороваться Иванов.
— Куда она денется? — понимающе улыбнулась Ирина и позвала:
— Наташ, твой «орёл» прилетел.
От звука знакомых лёгких шагов у Иванова радостно забилось сердце и кровь ударила в виски.
Наташа выпорхнула навстречу и повисла у Иванова на шее. Сегодня она выглядела необыкновенно привлекательной: тёмно-каштановые волосы под белым бантом были собраны сзади в хвост, самые красивые на Земле серо-голубые глаза с длинными густыми ресницами, большие, с еле уловимым азиатским разрезом, только чуть оттенены лёгкой тушью, волнующий рельеф губ подведён мягкой помадой, а в новом цветастом платьице и туфельках было столько лёгкого женского очарования, что у Иванова сбилось дыхание. Запах цветов наполнил коридор: её духи нравились Иванову. Наташа выглядела потрясающе. Он поцеловал её, обнял за талию и, опуская руку ниже, спросил:
— На тебе новые трусики?
— Да, — тихо ответила она.
Потом пошептала ему в самое ухо:
— Они тебе понравятся.
Ужин прошёл без спиртного и был недолгим: всем, по разным причинам, хотелось побыстрее в постель. Хозяин квартиры выглядел уставшим и передвигался тяжело, как отравленный таракан.
— Сегодня начальство достало, — жаловался он. — Весь день скакал по госпиталю. Напрыгался как горный козёл. Ни на минуту глаз не сомкнул.
Ирина, напротив, выглядела бодрой и выспавшейся, и Иванов не позавидовал Ковалёву.
Александр с Наташей, посоветовавшись, решили уступить Ковалёву комнату с нормальной кроватью, а сами заняли кухню, расстелив на полу широкий матрац. С затаённой надеждой Иванов подумал, что заниматься любовью на полу будет гораздо удобнее: можно использовать любые позиции без боязни свалиться с высоты, пусть даже небольшой, и сам процесс не сопровождается традиционным в таких случаях скрипом кровати. Однако ему вновь были выставлены строгие условия. И Иванову снова пришлось смириться.
Они ещё не спали, разговаривали о жизни, о службе, когда на кухню заявилась Ирина. На стройное девичье тело по типу кимоно была накручена только простыня.
— Можно к вам? — прежде, чем войти без стука, всё-таки поинтересовалась Ирина.
— Валяй, — ответил Иванов, прячась под простыню.
— Я покурю тут с вами?
— Кури.
Ирина, придерживая одной рукой простыню на груди, а другой опираясь о стенку, перешагнула через лежащих на полу, села на табурет возле стола, достала из полной пачки сигарету, прикурила и протянула пачку Наталье.
Та уселась поудобнее на матраце и, не стесняясь своей наготы, закурила. Такой «пейзаж с натюрмортом» Иванова почему-то стал смущать. Он почувствовал, что ни с кем не хотел бы делить Наташу, даже с женщиной.
— Не спится? — задал он вопрос Ирине.
— Мишка сразу вырубился, как убитый, а мне что-то не спится.