Неспособный к белизне

Мышление белведов скорее можно было назвать иррациональным, зиждущемся на сложных ассоциациях, а потому и столь трудным для прочтения. По сути, Кондрахин научился прочитывать не мысли, а намерения. Это было неплохо для бойца погла, но маловато для его настоящей миссии. Но как шагнуть дальше, он не знал. Да и времени не было. График бойцовских выступлений был не столь насыщенным, как в Хевеке, но очень много времени уходило на тренировки и самообразование.

Кондрахин изучал физику Белведи, вначале по популярным изданиям, потом по профессиональным справочникам и пособиям. В медицинском институте, в котором он когда-то учился, курс физики был куцым, ориентированным на будущую профессию. Так что относительно многих постулатов Юрий просто не знал, существуют ли они в земной науке. Он проделывал титанический труд, и только феноменальная память, развитая путем долгих тренировок в сокрытых мирах, позволяла ему двигаться вперед.

Система образования на Белведи существенно отличалась от земной. В ней отсутствовала ступенчатость. Так, для поступления в Университет не требовались бумаги об окончании учебного заведения более низкой ступени. Сдай экзамен по избранной специальности — и всё. В некоторых заведениях практиковался еще и экзамен по языку преподавания, да и то лишь для иностранцев. И учебные занятия строились по тому же принципу. Если ты — физик, на кой ляд тебе биология? Нет, знать не возбраняется. Можно посещать бесплатно занятия по любой специальности. Но много ли таких энтузиастов?

Такая, на первый взгляд, ограниченная система образования приносила свои плоды. В короткие сроки университеты Белведи подготавливали пусть узких, но специалистов высочайшего уровня. Там, где требовались знания другого порядка, просто привлекались соответствующие профессионалы. Так, белведский учёный агроном не станет регулировать сеялку для изменения глубины заделки семян, он просто обратится к техникам, а те сделают свое дело быстро и точно.

Всё это Юрий узнавал попутно, внешне ведя жизнь профессионального бойца погла. Каждый день он приходил пешком в спортивный зал (удалось снять комнату в частной гостинице неподалеку), учил молодых воспитанников, тренировался сам. Платные поединки проводились раз в пять дней. В отличие от Хевека в них участвовало не менее десяти пар бойцов, так что зрителям было за что платить. Зал неизменно был переполнен. Здесь находились и просто охотники до кровавых зрелищ, и юные фанаты погла, тренеры и менеджеры, готовые предложить выгодные контракты перспективным спортсменам.

Юрен Островитянин (на уане это звучало: Юрен Уитамону) становился всё более популярен в спортивном мире Фитира. Его открытая манера боя чрезвычайно импонировала зрителям. А когда он, раскачиваясь на полусогнутых ногах, словно на рессорных пружинах, пропускал над головой шквал ударов очередного разъяренного противника, публика и вовсе ревела от восторга. Единственный проигранный бой только повысил его популярность, тем более что скоро Юрий взял реванш у своего обидчика.

В свою очередь Ноисце-ган твердо держал слово, и заработки Кондрахина неуклонно росли. При этом хозяин никогда не диктовал ему свои условия, только интересовался, как бы между прочим, когда Юрий уложит того или иного противника. Кондрахин прекрасно понимал, что основной доход, извлекаемый от поединков, это не входная плата, а тотализатор. Он старался не обмануть ожидания хозяина, хотя и не всегда это получалось.

Так продолжалось довольно длительное время и, казалось, устраивало обе стороны. Но однажды Ноисце появился в своем спортивном центре, когда Юрий заканчивал тренировку. Назавтра ему предстоял очередной бой с не самым сильным соперником. Вместе с тренером они уже составили план поединка. Ноисце дождался, когда Юрий вымоется после тренировки, и пригласил его в машину.

— Я уложу его на пятой минуте, — пообещал Юрий, имея в виду завтрашнего соперника.

— Нет, Юрен, — неожиданно жестко возразил белвед. — Ты будешь выигрывать по очкам, но в самом конце гатча пропустишь удар. Постарайся точно выбрать время, чтобы избежать медицинской дисквалификации. Это должно произойти в самом конце поединка, чтобы ты успел встать до счета "пятнадцать" одновременно с сигналом завершения боя.

Кондрахин нахмурился.

— Однако, Ноисце-ган, — для подобного представления выбран не тот соперник. Я заведомо сильнее его.

— Именно поэтому, — отрезал белвед. — Вот твой завтрашний заработок.

Он властно вложил в руку Кондрахина пухлый пакет

У себя в номере Юрий пересчитал деньги. Оказалось ровно тысяча сиглов. Он и представить себе не мог, что в тотализаторе крутятся такие деньги. Сколько же, в таком случае, получит его хозяин?

Идти на попятную, разрывать контракт — не имело смысла. В конце концов, он прибыл на Белведь не за славой. Деньги нужнее. А тысяча сиглов — это год безбедной жизни. Как это ни унизительно, но он готов за такие отступные проиграть хоть десять боев.

Кондрахин бился в пятой по счёту паре. Зал уже был разогрет. Многие специально пришли посмотреть на Юрена Островитянина и с нетерпением ждали начала боя. У касс тотализатора народу было немного, но Юрий знал, что главные ставки заключаются негласно. Сегодня ставили на него.

Его соперник был молод и крепок, как бычок на откорме. Накачанный, но в то же время жесткий, он производил хорошее впечатление. Но чем больше мышечная масса, тем труднее привести ее в действие. Юрий легко играл на опережение. Но, бейся он по-честному, постарался бы закончить поединок, как можно раньше. Белведы выносливее людей. Им достаточно пары секунд отдыха, чтобы восстановиться. Поэтому, отрабатывая грязные деньги, Юрий действительно здорово рисковал.

Он начал бой в свой обычной раскованной манере, осыпая соперника сериями несильных, но точных ударов. По ходу поединка он неоднократно менял стойку с левой на правую и наоборот, что всегда вызывало восторг публики. В середине гатча он имел возможность нанести завершающий удар, но вместо этого по-прежнему продолжал кружить вокруг неутомимого белведа. Тот отвечал на его атаки хлесткими встречными ударами, время от времени достигающими цели. У Кондрахина кровоточила рассеченная бровь, что в погле не служило причиной остановки поединка. Правда, его соперник выглядел намного хуже. На белоснежной коже удары кулака оставляли видимые следы.

Когда звуковой сигнал возвестил о последней минуте боя, Кондрахин бросился в атаку. Повторный левый в голову, прямой правый по корпусу, и тут же левый апперкот. Два удара из четырех достигли цели, принеся дополнительные очки — не более. Юрий повторил атаку из правосторонней стойки, при этом сам пропустил чувствительный удар по печени.

Секунды неумолимо таяли. Наступать! Юрий кинулся в очередную атаку, намеренно открыв левый бок, где у белведов располагается самый крупный нервный центр. Он был готов к удару, но не ожидал такого. Сердце словно остановилось. Юрий ощутил себя, стоящим на четвереньках за пределами круга, ограничивающего поле боя. "Восемь… девять…" — звучал над ухом голос судьи. На счете "двенадцать" Кондрахин выпрямился и вернулся в круг. В ту же секунду раздался сигнал окончания боя.

Юрий избежал полного поражения. Промедли он три секунды, и его ожидала медицинская дисквалификация на три месяца, в течение которых ему не дозволили бы выходить на поединки. Проигрыш по очкам — другое дело.

Однако, ему было по-настоящему больно. Держась за бок, он покидал арену. Он даже не заметил, что его страдальческое лицо снимают несколько телеоператоров: кадры, убедительно свидетельствующие, что результат боя не был кем-то заказан.

Впервые Юрен Островитянин удостоился чести посещения Ноисце-гана. Белведу принадлежал старинный особняк вблизи исторического центра Фитиро. Возможно, он действительно состоял в каком-то родстве с императором. Кондрахин основательно подготовился к визиту. Свою обыденную косоворотку он сменил на вечерний костюм, тщательно побрился и удалил волосы на руках. Поначалу ему приходилось бриться тайком, особенно, во время службы у Курима. Потом узнал, что среди белведов встречается болезнь, называемая волосянкой. При этом заболевании внезапно то здесь, то там начинают расти волосы, словно пучки болотной травы. Есть болезнь, значит, есть и лекарство. Мазь неизвестного состава в считанные минуты делала кожу гладкой. На лицо Юрий мазь накладывать избегал: мало ли куда его закинет судьба. Может, в том мире мужчина без бороды — типичный урод. Так что рисковать не следовало.