Неспособный к белизне

Последующие дни показали, что служба вовсе не была обременительной. Забор вокруг особняка и входная калитка были оснащены электрической сигнализацией, и охране не было нужды маячить во дворе. В помещении, выделенном для них, на стене висел плоский черный экран — так Кондрахин впервые в своей жизни увидел телевизор. Смотреть передачи ему страшно понравилось, хотя картинка была мутной, а звук хриплым. Ему было всё равно, что показывали, будь то спуск боевого корабля со стапелей Гауриза, или репортаж о запуске космического спутника в Занкаре, или светская хроника Фитира. Ну, и, конечно, бои мастеров погла.

Очевидно, что именно они в первую очередь должны были интересовать Юрия. Когда он спросил Егиса о времени их показа, тот молча сунул ему в руки подобие газеты, но без фотографий и рисунков. Кондрахин долго вертел ее в руках.

— Да ты к тому же неграмотный! — засмеялся, заметив это, охранник. — А, я запамятовал: ты же из Союза Кари. Там у вас, кажется, на хирге говорят?

Кондрахин насупился.

— Кто сейчас хирг помнит? Разве что старики по деревням. Все, считай, на уан перешли. Но я быстро научусь, ты только буквы покажи.

Графических знаков в азбуке уана оказалось девятнадцать. Правда, восемь из них обозначали дифтонги, зато написание слов полностью соответствовало их произношению. Через полчаса Кондрахин уверенно мог написать любую букву, а к вечеру читал более бегло, чем его потрясенный учитель. Первый шаг к физике Белведи был сделан.

Курим также выполнил своё обещание. На третий день он самолично вручил Юрию пластиковую карточку с неизвестно когда и кем сделанной объемной фотографией. Из нее Кондрахин узнал, что теперь он законный подданный Его Величества короля Фитира всемилостивейшего Муирина из династии Туан. С этого дня жизнь его стала стремительно изменяться. Хозяин частенько брал его с собой, и Юрий оценил спортивную, а точнее, околоспортивную, закулисную кухню Фитира.

Наконец наступил день, когда Кондрахина отвели к тренеру — ветхому старичку, о которых говорят: в чем только душа держится. Однако на поверку старик оказался куда прочнее. Он сразу же поставил Юрия в учебную схватку с молодым бойцом. Сам же одновременно был и судьей, и тренером, объяснявшим ученикам по ходу боя их ошибки. При этом движения его были быстры и экономны. Видимо, в молодые годы он сам был незаурядным спортсменом. Свой бой Кондрахин выиграл без труда, хотя и получил от наставника массу замечаний. Особенно это касалось его стойки. Белведы держатся совсем иначе, защищая свои уязвимые точки. Но у Юрия они-то располагались вовсе не там! Но боксерскую стойку ему все же пришлось видоизменить, ведь в погле разрешены удары ниже пояса. В конце концов тренер махнул рукой на необычную манеру боя своего нового подопечного, здраво рассудив, что его стойка, по крайней мере, сбивает соперников с толку.

Научил он Юрия так называемым грязным приемам. Например, как бы случайному удару головой, что в погле допускалось. Немало почерпнул Кондрахин и из демонстрации перемещений и способов внезапной атаки. Короче говоря, уже через неделю ежедневных тренировок старик-тренер убедил Курима, что Юрена можно заявлять на первый бой.

Поединок проходил в спортивном зале Хевека, примерно на триста амфитеатром расположенных посадочных мест. Из них было занято не больше половины, по чему Кондрахин мог судить, что больших денег его хозяин сегодня не заработает.

Соперником Юрия оказался молодой, атлетического вида белвед, до того белокожий, словно его обсыпали сахарной пудрой. До выхода на ринг (так Кондрахин по привычке называл круглую арену, ограниченную нарисованным на полу кругом, выход за который карался штрафными очками) оба бойца сидели на низких лавочках напротив друг друга в окружении тренеров и хозяев.

— Хотя бы полгатча продержишься? — нервно облизывая губы, спросил Курим.

— Я уложу его на первой минуте, — пообещал Юрий.

— Ты что?! Зритель должен получить удовольствие. Если уж так уверен в победе, протяни бой, как можно дольше.

Объявили имена бойцов, встреченные жидкими аплодисментами, после чего начался бой.

Юрий легко уходил от мощных, но слишком затянутых ударов своего противника, каждый свой эффектный уход сопровождая несильным, но зрелищным тычком то в голову, то в живот. Такие удары не могли существенно повредить белведу, зато Юрию приносили дополнительные очки. Соперник его все более распалялся, теряя голову. Казалось, он готов размазать Юрию по арене, и непременно размажет, как только настигнет. Публика постепенно оживлялась: вроде бы, пришли поглазеть на второстепенных бойцов, а получили интересное зрелище.

Гатч — поединок в погле — длится пятнадцать минут без перерывов, и концу боя противник Кондрахина совершенно выдохся. Всё чаще его рука запаздывала вернуться к уязвимому левому боку. Когда главный судья объявил, что до конца матча осталась одна минута, Юрий незамедлительно правым свингом достал нервное сплетение своего соперника. Тот рухнул без звука. Зрители восторженно взревели. Юрий победно вскинул руки — жест, для белведов совершенно непривычный.

Через месяц слава мастера погла Юрена вышла за пределы Хевека. На матчи с его участием не хватало мест. Но по-прежнему, по требованию Курима, Кондрахин растягивал каждый поединок почти до самого конца. А это — лишние травмы, которых избежать просто невозможно. Уровень бойцов, выставляемых против него, раз от раза был всё выше. Куда безопасней было бы закончить бой при первом же удобном случае, а не подвергать себя риску нарваться на случайный удар. Но Курим оставался непреклонен: зритель должен получить удовольствие. Кондрахин догадывался, что Куримом движет не забота о болельщиках, а выгода от заключенных пари. Наконец он не выдержал:

— Курим-ган, разве я приношу тебе мало прибыли? Так почему ты стремишься, чтобы я недолго продержался как боец? Ты заставляешь меня выступать с травмами, при этом ничего не платишь мне. Это несправедливо.

Делец от спорта побагровел и вышел из комнаты Юрия, ничего не сказав. В тот же день Кондрахин покинул Хевек с малыми пожитками в заплечном мешке. Курим ему больше не был нужен. Даже сумма, поспешно выделенная ему скаредным Куримом, Юрия не удержала. Он-то знал, что побежденные им бойцы от своих хозяев получали куда большее вознаграждение. К тому же его заданием было изучение белведской физики, а не достижение славы великого бойца. Хотя и эта карьера была далеко не закончена.

Республика Занкар — не самое богатое и не самое многолюдное государство Белведи. Издревле остров Заката и прилегающие мелкие острова заселялись выходцами с Зеленого, а потом и Двойного континента. Все они были мореплавателями, а потому людьми решительными и свободолюбивыми, не терпящими над собой королевской власти. Свои идеалы они были готовы отстаивать с оружием в руках, что и не раз случилось в истории Белведи. Собственно, так на карте планеты и появился Занкар — страна исключительной военной мощи, при этом (до определенных пределов) открытая для чужеземных людских интервенций гуманитарного характера. Именно Занкар, в силу своей исторической миссии, первым создал океанские пароходы, запустил первый искусственный спутник планеты, а также ввел в повседневность телевидение, которым был так поражен и очарован Юрий Кондрахин.

Заслуженной славой пользовались учебные заведения республики. Они не только давали выпускникам блестящее образование; дипломы выпускников занкарских университетов, в отличие от большинства других, имели силу во всех государствах Белведи.

За шестнадцать лет до появления на Белведи Кондрахина, в первых числах необыкновенно жаркого лета, столичный Университет Занкара пикетировали его же собственные студенты. Поводом послужило вопиющее нарушение Устава руководством Университета. Очередной докладчик выкрикивал в микрофон, установленный на высоком парадном крыльце, перечень своих требований, а многотысячная толпа отвечала ему солидарным ревом. Впрочем, к словам мало кто прислушивался, разве что стукачи, коих, по статистике, было не меньше сотни из числа присутствующих на этом импровизированном митинге.