Неспособный к белизне

А мириады существ, в том числе и разумных, не заметили вообще ничего. К их числу относился и Юрий Николаевич Кондрахин, уроженец Земли, высшей волею находившийся на явленной планете Белведь, чья жизнь развивалась по универсальным социальным законам, не нами сочиненными, не нами перекраиваемыми.

— Ты приготовила мне рубашку? — недовольно спросил Юрий, собираясь в Университет. — Вечно у нас одно и то же.

Кэита Рут покорно склонила голову:

— Всё готово, просто ты не там ищешь.

Вот уже второй месяц они жили вместе: землянин и белведка. Два совершенно разных существа, с несовпадающей генетической программой, но психологически дополняющие друг друга. В какой-то, и немалой, степени зависящие друг от друга. Профессиональная жена Кэита Рут, готовая к ежеминутному соитию, — и избранник демиургов Юрий Кондрахин, долгие годы чуждавшийся физической близости с женщиной по причине не-хотения. Теперь их объединяла общая опасность, общая крыша над головой и такая же общая неопределенность. Находясь на Земле образца 1942 года, он, теоретически, мог вызвать остановку сердца у своего противника. Правда, только теоретически. Умения не хватало. Но уже на Тегле этот трюк был вполне доступен для него. И то, что Кондрахин им не пользовался, было следствием врожденного человеколюбия — чувства, о существовании которого Юрий давно забыл, о присутствии которого в Кондрахине усомнились Просветленные. Но он, вопреки всему, оставался человеком, со всеми его достоинствами и слабостями. Одной из них стала Кэита Рут.

— Кэита, я спешу. Сегодня мне предстоит весьма серьезная встреча. Ты же не хочешь, чтобы твой любимый муж потерял лицо? — японская фраза на языке уан звучала несколько иначе, но передавала то же содержание.

Хозяин сердится.

Кэита Рут вынесла Юрию свежую рубаху; на его мускулистое тело одежда села, как влитая. Вообще, по сравнению со студенческими годами, Кондрахин не только внешне повзрослел, что само по себе неотрицаемо, но и преобразился, как боец. Если бы не умение бесследно затягивать все шрамы, Кондрахин сейчас бы представлял собой экспонат для анатомического музея 1-го Московского медицинского института.

— Вернусь поздно. Все продукты на кухне. Оружие — рядом с тобой.

Уже месяц, как Кэита Рут обрела иллюзорную свободу. И уже месяц, как Кондрахин не видел и не слышал Манаити.

Они договорились встретиться у одной из читален, известных Кондрахину. Глупо, конечно, но решение принималось второпях. Как бы то ни было, но Манаити за это время не появился. Жив ли? Убит? Возможно, они просто разминулись, ведь Юрий не мог выбираться к месту обусловленной встречи ежедневно. Даже, если такая возможность была у Манаити. Да и место встречи было выбрано неудачно: довольно оживленная улица, где трудно припарковаться, открытая с обеих сторон, что упрощало наблюдение. Можно было зайти в саму читальню, но для Манаити это было бы неестественным. Уж что-что, а любителем литературы бандит не был никогда.

Условленное место находилось в нескольких минутах езды от Университета. Каждый раз, когда выпадала возможность, Кондрахин подъезжал к читальне, ждал не более гатча, но так и не дождался.

Зато Кэита Рут своего не упускала. Если она, по статусу, являлась профессиональной женой, то Юрий для неё был профессиональным мужем, как будто таковая каста в действительности существовала на Белведи. Она ходила за ним вернее, чем самая верная собачонка. Чем он приковал её к себе, Кэита не могла сказать. Во всяком случае, не красотой — по меркам этого мира Кондрахина уместней было бы назвать страшилищем. И не щедростью — Рут выросла в роскоши, а по уровню собственных доходов профессиональные жены превосходили прославленных бойцов погла. Просто Юрий вел себя с Руг не как самец, а по-доброму, хоть и давал себе волю поворчать по поводу и без повода. Наверное, это была первая в истории Белведи настоящая, в земном понимании этого слова, семья.

Готовить как следует Кэита не научилась. Жители Белведи вообще не отличались особыми гастрономическими изысками: ели когда и где придется, обходясь в основном полуфабрикатами. Особенно это бросалось в глаза здесь, в суматохе Занкара. Так что Кэита проводила свои дни в праздности, ничуть не страдая от одиночества днем, зато не отрываясь от Юрия по ночам.

Занятия в Университете шли своим чередом. Юрию предстояло уделить особое внимание нелинейным взаимосвязям процессов вблизи точек нарушения равновесия. Мун Коол сформулировал для своего ученика научное задание, подобрал программу лекций. Большинство из них — обзорные, дающие представление об уровне развития науки, и для Кондрахина практически бесполезные. Обо всем он уже читал в книгах ранее и сейчас уделял внимание не тому, что говорили лекторы, а тому, о чем они умалчивали. Впрочем, некоторые лекции захватывали его помимо его желания. Например, как и другие студенты, он не мог не заслушаться популярными в то время концепциям единства пространства-времени и их остроумным доказательствам.

Тяготение оказывалось не единственной возможной причиной замедления потока времени. Годилась и скорость. Но скорость не любая, а только очень большая, всерьез приближающаяся к скорости света. Суть здесь заключалась в том, что большой скорости соответствовала и большая инерция, а инерцию и тяготение в некотором смысле невозможно было различить, не зная системы координат, в которой находился подвергшийся влиянию объект.

— Инерция прижимает нас к борту автомобиля, когда он делает резкий поворот, — вещал лектор, — а тяготение прижимает нас к сиденью, когда машина стоит на месте. На своей планете мы легко их различаем. А в космосе? Если мы находимся в звездолете, иллюминаторы задраены, работа двигателей не ощущается, и вдруг на нас подействовала сила, прижавшая нас к переборке? Сможем мы установить ее происхождение? Что это: тяготение соседней звезды или ускорение, вызванное работой двигателей? Различить невозможно.

Из приведенного примера лектор делал вывод о единстве пространства-времени, которые в равной степени могли искривляться вблизи сильных источников тяготения. Отсюда получалось, что для путешественника, отправившегося в путешествие со скоростью, близкой к скорости света, время течет намного медленнее, чем для остающихся. По возвращении путешественник встретит своих взрослых правнуков или еще более далеких потомков. Тот же эффект наблюдался бы для путешественника, побывавшего рядом с сильным источником притяжения.

— Провалы поглощают материю, она навсегда исчезает из нашего мира. Однако теория допускает возможность существования и "фонтанов". Так мы условились называть объекты, извергающие материю в пространство. И очень может быть, что поглощенная провалом в одном месте-времени материя выбрасывается фонтаном где-то в другой точке пространства, а может быть, и времени.

Далее лектор уточнил, что использовать систему провал-фонтан для путешествий в пространстве или времени не удастся, насколько бы заманчиво не выглядела такая возможность. Не только потому, что это было бы путешествие в один конец, без возможности возвращения. Дело в том, что поля притяжения в провалах мощны настолько, что рвут на части и плющат даже атомы. И даже сообщение, записанное серией электромагнитных импульсов, не сумело бы пройти сквозь канал провал-фонтан в неизменном виде.

Юрий понял, что услышанное им в этот раз представляет для него интерес. Пусть лектор отвергал саму возможность путешествий во времени и пространстве; он-то знал, что Просветленные, Проводники, да и он сам теперь перемещались в пространстве, не умея объяснить, как оно так получается.

Если гипотетические провалы не годились для путешествий кратчайшим путем через искривленное пространство, то имелась теоретическая возможность создать такие проходы, используя свойства миг-материи. Возможность оставалась чисто теоретической, но наука ее не отрицала. Для устойчивого поддержания такого тоннеля требовалось вещество с отрицательной энергией, и такое вещество, пусть в предельно малых количествах, на Белведи создавать уже научились. А дальше вырисовывались интересные следствия.