Страница 3 из 10
— Среди практикующих мистиков большинство — шарлатаны или полусумасшедшие. Так было всегда, так будет и в дальнейшем. Любой человек, владеющий действительно выдающимися способностями, заинтересован в том, чтобы скрываться среди шарлатанов или малоспособных. Нам, СС, нужно точно знать, кто чего стоит. А тебе предстоит не только наблюдать за всей этой публикой, причем не только в Германии: на тебя возлагается задача убирать тех, кто, пусть даже случайно, способен помешать нашим целям.
— Убирать — это отправлять на тот свет? — решил уточнить Фриц, — я не подготовлен к такому ремеслу.
Хойзель усмехнулся:
— Это поправимо. Впрочем, тебе всегда помогут и обеспечат прикрытие. Для начала ты должен пройти испытание. Дело нетрудное. Поедешь в Вену. Там проживает один из посвященных теософского учения. Его влияние нам мешает… Вот адрес, имя и время
Штандартенфюрер вынул из кармана пиджака заранее заготовленную записку и протянул ее Раунбаху.
— Поедешь в Вену по своим документам. Встретишься с несколькими астрологами и прочими знатоками рун. За час до указанного времени возле министерства юстиции к тебе подойдет наш человек. Он скажет "Вевельсбург", ты ответишь "Туле". Он передаст тебе пистолет. Зайдешь по указанному адресу, представишься. Тебя впустят, твое имя известно. Хозяин в квартире будет один. Застрелишь его — обязательно в голову — и возьмешь любые бумаги, документы, ценности, чтобы создать видимость ограбления. Это по силам даже ребенку. Действуй в перчатках. Когда выйдешь, у подъезда тебя будет ждать наш человек. Вернешь ему пистолет, отдашь документы. Пробудешь в Вене еще два дня, встречаясь с другими теософами или алхимиками, потом вернешься. Риска никакого, тебя предупредят, если изменится обстановка.
Риска действительно не было. Фриц постучал в дверь — звонка не было — сжимая в другой руке портфель с пистолетом. Хозяин открыл сразу, даже не спросив имени. Фриц назвал себя и, как и говорил Хойзель, оказалось, что его знали. Когда разговор коснулся историй перерождений Будды, хозяин открыл дверцу книжного шкафа, чтобы показать гостю одну из ранних джатак. В это время Фриц достал из предусмотрительно расстегнутого портфеля пистолет и выстрелил хозяину в затылок. Даже входя в квартиру, Раунбах еще не был уверен, что сумеет выстрелить. Всё случилось само собой. В голове звенело, и тело казалось не своим.
Раунбах обошел разлившуюся под головой убитого кровавую лужу и выбрал из шкафа несколько старых манускриптов. Положил их в портфель, рядом с пистолетом. Подошел к двери. В подъезде было тихо. На лестнице он не встретил ни одного человека, а у выхода передал человеку Хойзеля портфель.
Теперь Фриц служил Гиммлеру. Приказы он получал от Мартина Хойзеля. Только эти двое могли — лично — отдавать ему приказы. Хойзель сообщил ему имена тех арийских мистиков Баварии, которые действительно обладали настоящими способностями. Их было совсем немного. Двое ясновидящих — те, кто ошибался реже, чем давал правильные ответы. Пятеро людей с гипнотическими способностями, способные выдать листок бумаги за секретный пропуск или остаться невидимыми среди группы охранников. Четверо, которые, как и фюрер, могли оказывать гипнотическое воздействие на собравшихся людей при публичном выступлении. Шесть астрологов, которым доверял сам Гитлер. И один, всего лишь один, посвященный, способный влиять на будущее развитие событий.
— Ты, Фриц, не должен удивляться. В рейхе и Австрии под твоим присмотром окажутся всего восемнадцать человек. Об их безопасности заботятся другие, ты думай о том, чтобы их имена не выдвинулись на первый план. Пусть легенды рассказывают о других, пусть этих людей считают учениками или шарлатанами.
— Всего восемнадцать… — Раунбах не скрывал разочарования, — это все, кто встал на нашу сторону.
Они прогуливались по одной из тихих берлинских улиц. Оба в штатском, но позади, шагах в сорока, неспешно и тихо катилась автомашина с двумя охранниками в эсэсовской форме. Штандартенфюрер с сожалением кивнул:
— Не все из способных людей разделяют наши убеждения. Евреи, коммунисты, поклонники западных демократий откровенно враждебны, другие уклоняются от сотрудничества. Но восемнадцать — это лишь те, кто по происхождению ариец. Есть и другие. Есть наши друзья с Тибета. С ними работают другие. О них ты узнаешь позже, когда сам побываешь в Тибете.
Фриц спросил, кляня себя за несдержанность:
— Почему для этого дела выбрали меня? Я не обладаю способностями ни к предсказанию, ни к ясновидению. И в области обеспечения безопасности многие опытнее меня.
Хойзель, улыбнувшись, похлопал его по плечу:
— Не скромничай, мальчик! Ты знаком, хоть и поверхностно, со всеми разделами оккультизма, ты умеешь говорить с этой публикой на их языке, тебя признают в их среде как своего. Но главное — тебя выбрал Гиммлер, а он видит скрытую сущность людей. К тому же ты, занимаясь всей этой талмудистикой, не потерял здравого смысла.
В 1938 году запрету подверглись орден германян, организации франкмасонов, запретили книги Ленца и многих других оккультистов. Ряды посвященных, среди которых растворились подопечные Раунбаха, редели. Кто уехал, кто умер, кого отправили на перевоспитание в трудовые лагеря. Фриц начинал понимать, что германское государство изменилось. Скоро его работа станет ненужной.
А тем временем тайная государственная полиция вылавливала враждебных рейху гипнотизеров. Следы их деятельности обнаруживались то в одном, то в другом месте. У свидетелей появлялись провалы в памяти, которые не могли восстановить даже лучшие психиатры Германии. Только ясновидцы и гипнотизеры могли помочь, и Фриц занялся координацией их работы.
В рейхе тогда участились случаи необъяснимых событий. Средь бела дня пропадали люди И не абы кто, а те, кем как раз накануне заинтересовалось гестапо, и за кем была установлена наружная слежка. Один из ясновидцев, с которым работал Фриц, не раз воспринимал вибрации от действий мощных гипнотизеров.
— Я чувствую, когда они начинают магнетизировать окружающих. Их действия порождают вибрации космических потоков, так же, как и выступления фюрера. Но фюрер отдает свою энергию непрерывно несколько десятков минут, а этот человек — или люди — ее бережет. Короткий импульс, не больше полуминуты — и все.
— Скажи, Герман, — Фриц всегда обращался к старому ясновидцу с почтением, потому что не раз оказывался свидетелем его таланта, — быть может, это действительно один человек? Который колесит по рейху без остановок, спасая от гестапо то еврея, то враждебно настроенного немца?
— Не знаю, Фриц. Не смогу определить. Но я чувствую, что почерки все же разные. Мне кажется, их несколько. Но один из них действует активно, а остальные — лишь изредка. Обратись лучше к сильнейшему.
Последней фразы Раунбах не понял. Герман впал в присущую старикам дремоту, и Фриц терпеливо ждал, когда один из лучших ясновидцев рейха проснется, чтобы спросить, кто же этот сильнейший. Он, во всяком случае, такого не знал.
Фриц сидел возле камина, пламя которого согревало ноги дремавшего в кресле старика, и размышлял. Да, с 1938 года, когда усилились запреты на оккультную практику, и евреев начали отправлять в трудовые лагеря не выборочно, а всех подряд, многие посвященные в тайные учения намекали, что в Германии объявился сильнейший маг. Никто не мог сказать о нем что-либо определенное. Быть может, сейчас Герман назовет его имя?
— Прости, я не понял. О ком ты говорил, как о сильнейшем?
Ясновидец пристально поглядел на молодого эсэсовца.
— А ведь ты не врешь, Фриц, ты действительно его не знаешь. Его истинного имени я не смогу тебе назвать. Не знаю. Себя он именует Густавом Кротким, доктором алхимии. Его присутствие я чувствую постоянно. — Герман встряхнул головой, и Фриц подумал, что ясновидящего его ощущения скоро сведут в могилу. — Он действует не грубой силой, нет. Он настоящий мастер. Еле заметное воздействие, но почти постоянное. Оно и ночами прерывается лишь на пару часов.