Ожидание Двойной Кошки

Все трое поклонились колдуну, который даже не поднял головы. Зато корова громко замычала, как бы приветствуя гостей. Стоило им миновать узкое место и выехать на круглую поляну, как солнце окончательно спряталось за верхушки деревьев. Возле разбитых на поляне шатров уже загорелся первый костер. Трабисо направил коня к шатру, над которым развивался вымпел хана Саймаса. На голубом полотнище чернела конская голова, а под ней располагалась алая подкова. Стражники возле костра на гостей глянули мельком. Спешившись, беглецы приблизились ко входу в шатер. Трабисо предложил Юркаю и слуге подождать, а сам подошел к стражнику и немного с ним поговорил. Тот заглянул в шатер. Оттуда выглянул толстяк в халате со сложным узором из пересекающихся желтых линий, совершенно лысый, и пригласил хана войти.

В шатре Трабисо пробыл недолго.

— Я сделал все, как обещал. Хан примет тебя. Примет без свидетелей. Он изложит тебе свою просьбу — только одну просьбу, я договорился об этом — и исполнит в ответ твое пожелание. Ты станешь эмиром, Юркай. Теперь, когда все успешно завершилось, могу я взять товар, что у тебя в мешке?

— Мешок пока подержи. Я еще не знаю, о чем меня попросит брат верховного хана, и сдержит ли он свое обещание. Выйду я из шатра удовлетворенным — тогда и отдам тебе мешок. А если иначе — извини, придется тебе еще поднапрячься.

— Ты что? Ханскому слову не веришь? — раздраженно и излишне громко проговорил хан, отчего сидящие возле костра воины настороженно повернули к нему головы.

Но его собеседник его уже не слушал. Сунув в руки слуге мешок, Юркай скрылся в шатре и хану оставалось лишь в гневе топнуть ногой по земле.

Толстяк в халате с раздражающим взгляд узором повел гостя среди занавесей. Горящие на столбах факела мерцающим светом скрадывали рисунки на коврах и занавесках. Возле серого ковра с вытканной черной конской головой и подковой толстяк остановился, и жестом показал Юркаю: туда. За ковром, в небольшом помещении, посредине которого горел медный светильник в виде лебедя, никого не было. Гость недоуменно огляделся и присел на подушки.

Голос, раздавшийся внезапно из темного угла, казалось, ничуть его не удивил.

— Да пошлет тебе и твоим близким свое благословение Ридитол. Ты желанный гость в моем шатре, Юркай. Не удивляйся, что я, хан Саймас, говорю с тобой из-за этой занавеси, скрывающей мой облик. Речь у нас пойдет о столь опасных делах, что лучше бы нам обоим иметь правдоподобную возможность отрицать наше знакомство. Наш общий знакомый, рассказавший мне о тебе, утверждал, что ты мудр и поймешь мое положение.

— Благодарю за гостеприимство, высокий хан. Я понимаю сложности твоего положения. Даже сейчас, когда ты еще ни слова не сказал о своих делах, ты уже рискуешь, принимая меня в своем шатре. Ильханы на меня уже взъелись, хоть за что — не понимаю.

— А что ты обещал Трабисо за его услуги? Мне он об этом не сказал. Можешь и ты не говорить, я просто пытаюсь разобраться.

— Лысого Малинника.

— И ты нес его с собой? Конечно, твое достояние сразу выследили, а за ним и тебя. Лысый Малинник — нежить редкая. Где ты его взял? Оттуда за тобой следа нет?

Юркай небрежно ответил, что он взял нежить в пограничье Светори, где ее имелось в достатке. Только не поленись взять. Хан засмеялся негромко, давая понять, что оценил шутку собеседника.

— Мне кажется, ты издалека и никого здесь не знаешь. Именно такой человек мне и нужен. И еще мне кажется, что в своих родных местах ты не был простым человеком. И вождем тоже не был. Колдун-одиночка, скорее, мне так кажется. Я угадал?

— Почти угадал, высокий хан. Частенько мне приходилось бывать и одиночкой. Ты все не решаешься спросить меня прямо, способен ли я читать чужие мысли. Это я сейчас уловил, не прогневайся. Да, высокий хан, очень во многих случаях я могу это сделать. Оттого и говорю с тобой, невидимым, что точно знаю — мой собеседник сам высокий хан Саймас, а не подосланный им слуга.

Высокий хан ничего не ответил, лишь завозился за занавесью, делавшей его невидимым. А потом к сидящему Юркаю из темноты вылетел блестящий браслет.

— Наверное, ты силен в колдовстве не меньше, чем мои лучшие колдуны. Эта вещь некогда принадлежала очень опасному чародею. Возьми ее в руки. Мне говорили, это не опасно. Можешь сказать что-либо о ее хозяине?

О хозяине Юркай не смог сказать ничего. Лишь о том, кто последним держал браслет в руках, о хане Саймасе, он мог сказать определенно: колдовской силой хан не обладал. Зато страдал хан многими болезнями, которые гость и перечислил хану с потрясающей точностью.

— Ты прочел это в моей голове, Юркай, или все же по браслету?

— По браслету, высокий хан. Он сохраняет отпечаток последнего, кто брал его в руки. Твои мысли сейчас не о себе, а о чародее по прозвищу Двойная Кошка. Ты его смертельно боишься, а браслет этот когда-то принадлежал этому чародею. Я могу прочитать не все твои мысли, высокий хан, можешь не опасаться. Если ты о чем-то не думаешь, или просто забыл, я этого тоже не узнаю. К тому же у многих людей мысли столь невнятны, что их сколь долго не слушай, все равно не разберешься.

— Есть, говорят, ведьмы, способные скрывать свои мысли даже от тебе подобных. Это правда?

— Да. На это способны даже обычные люди, если их научить. Это несложно. Так о чем ты хотел просить меня, высокий хан?

— А меня ты мог бы научить скрывать свои мысли?

— Могу попробовать, — голос гостя стал скучным, — но результат больше зависит от твоих собственных усилий. Но ведь ты не об этом хотел просить меня, высокий хан?

Начал хан издалека. С рассказа о сгинувшем ныне королевстве Ульсандре. Когда-то оно простиралось там, где южная оконечность гор Аргиз сменялась пологими холмами. Рек и обширных пастбищ там было немного, зато почти не бывало засух. С севера — лес, южнее — просторная степь. Перекресток дорог. Жители королевства знали толк в торговле, но еще больше славились они умением выращивать рожь. Королевство ограждала цепь мощных крепостей, гордо поднимавших свои высокие каменные стены над холмами. Кавалерия Ульсандры считалась непревзойденной в ближнем бою. Их железные латы ценятся и до сей поры. Доспехи, как и оружие, куда долговечнее людей…

Но истинной защитой Ульсандры являлись ее колдуны. Ценились они тогда не меньше, чем ныне ценятся колдуны Светори. Король Ульсандры, Пегок, и сам был в колдовстве искусен. Когда к нему явился пришлый колдун по прозвищу Двойная Кошка и потребовал места при дворе, король ему отказал.

"Ты искусен, не спорю, — говорят, сказал тогда Пегок, — но не привык подчиняться. Ни один король не приблизит к себе такого мастера, разве что в час лихой беды. Но мы в Ульсандре сами сумеем отвести любую угрозу".

Предания утверждают, что Двойная Кошка долго обдумывал его слова. Когда колдун ответил королю, его голос звучал надменно.

"Ты тоже искусен, и твои мастера не даром едят твой хлеб, король. Но сейчас ты взял на себя непосильное обязательство, король Ульсандры. Я докажу тебе это. Не потому, что я на тебя обиделся или питаю к твоим подданным неприязнь. Нет. Я сделаю это для того, чтобы в дальнейшем никто не мог ответить мне столь же убежденно, как это сейчас сделал ты. Прощай. Больше мы не увидимся".

При этих словах Двойная Кошка завертелся вокруг себя, закрываясь оранжевым плащем и исчез в оранжевом смерче. Лишь его плащ остался лежать перед королем Пегоком. И несколько лет ничего не происходило.

До этого момента голос высокого хана был ровным, но теперь он заметно дрожал.

— И раньше ходили слухи, что Двойная Кошка способен создавать Смерч Беспамятства. С виду — обычный поднимающий пыль смерч. Шатров не уносил, разве что шапку с головы мог сдуть. Но люди, попавшие в него, мгновенно теряли память. Они не только не помнили, как их зовут: они забывали, как носят одежду, что и как едят. Они не могли говорить. Память возвращалась понемногу, себя такой человек вспоминал через год. Но ты представь целое войско, пораженное таким смерчем. Враг его легко истребит, если только не пожелает взять в рабство эту кучу бессловесных младенцев, — явно хану эта картина была близка, потому что его голос наполнился болью и гневом.