Страница 8 из 10
– Верно, – уныло согласилась Алена. – А если бы меня от страха удар хватил?
– Но ведь не хватил же, – резонно заметила дежурная, и голос ее был так ласков, что парализовал волю Алены. Теперь и нашей героине – а она вообще очень легко поддавалась разумному убеждению, – казалось, что совершенно ничего страшного не произошло. Есть ли вообще из-за чего дергаться-то?! Жива, в целкости, так сказать, и в сохранности...
А впрочем, ну хоть какие-то меры должны быть приняты, наверное! Черт, неужто придется трясти связями?
Связи в антикриминальном мире у Алены Дмитриевой имелись очень даже немалые. Собственно, связь была одна, но она стоила десятка других, потому что звалась она (в смысле, связь звалась) Львом Ивановичем Муравьевым и являлась (вернее, он, Муравьев, являлся) начальником следственного отдела городского УВД. Не слабая такая связь! Конечно, стоит назвать Муравьева, на том конце провода все на уши встанут, только вопрос: а тот ли это случай, чтобы светлое имя Льва Иваныча всуе поминать?
И тут дежурная, словно обладала некими телепатическими способностями и могла проникнуть в мысли Алены Дмитриевой, внезапно решила проявить интерес к ситуации:
– Ну ладно, какой марки была машина?
– Какой-то внедорожник, я не очень в этом разбираюсь, – обрадовалась такой перемене курса Алена. – Цвет вроде черный, а может, темно-синий, темный такой, короче говоря. Зато я запомнила номер!
– Номер запомнили? – изумилась дежурная. – Замечательно! Говорите, записываю!
– Только знаете, – сказала Алена нерешительно, – этот номер был какой-то странный... ГК 01–11.
– Что? – переспросила дежурная. – Но что ж это за номер такой?
– Да я в номерных знаках тоже не бог весть как понимаю, – стыдливо призналась наша героиня. – А дощечка была тоже такая черная...
– Какая дощечка? – построжавшим голосом перебила дежурная.
– Ну, в смысле, табличка, – испуганно поправилась Алена, – ну, в смысле, сам номерной знак. Он был черный, а на нем белыми буквами и цифрами написано: «ГК 01–11».
– И все? – растерянно уточнила дежурная.
– Ну да.
– Черная, значит, до-щеч-ка, – дежурная голосом выделила это слово, – а на ней белым написано: «ГК 01–11»?!
– Ну да, я же говорю.
– Знаете что, девушка, – обиженно сказала дежурная, – делать вам нечего, такое впечатление, вот вы и шутите шутки. А у нас, пока я тут с вами болтаю, звонки по всем линиям. Нехорошо это! Стыдно!
И в трубке раздались гудки.
Мгновение Алена стояла, мысленно перебирая различные буквы алфавита и тасуя их в самом неожиданном порядке, в результате чего складывались очень занятные словесные фиоритуры, как пребывающие в широком употреблении, так и более изощренные и даже, не побоимся этого слова, элитарные. Несколько отведя душу, она прибегнула к столь же действенному успокоительному средству: налила полстакана мартини и упала в кресло. Поскольку наша героиня пить абсолютно не привыкла, после первого же глотка негативы окружающего мира начали размываться и тускнеть, а после второго она обрела способность не только колотиться от злости и от страха, но и связно мыслить.
Что ж это за номер такой, услышав который, дежурная просто-таки очень сильно обиделась? Он и в самом деле странный. Странный своим лаконизмом. Лапидарностью, так сказать. Вроде бы в обычных номерах гораздо больше и букв, и цифр.
Какая пошлая, насквозь пошлейшая история! Как же они выглядят-то, автомобильные номера?.. Алена напрягла память. Вроде бы сначала идет какая-то буква, потом три цифры, потом еще две какие-то буквы. Потом отдельно еще какой-то номер и буквы rus. И под ними маленький такой российский триколорчик. И все это на белом фоне! Вот именно: буквы черные, а фон белый. Номер очень яркий, его легко разглядеть даже в темноте. А номер автомобиля хулиганов Алена заметила только потому, что его на миг высветила обгонявшая внедорожник машина. Иначе номер был бы неразличим. И эти буквы – ГК... Когда-то – и довольное долгое время, аж 58 лет, с 1932 года по 1990-й! – Нижний Новгород назывался Горьким. Переименовали его в честь понятное дело кого. Потом прежнее название вернулось, однако шутники частенько называли город Нижним Горьким. Так сказать, и нашим, и вашим. Так вот, когда он был просто Горьким, в регистрационных номерах автомобилей наверняка была буква Г. То есть стопроцентно!
А, ну понятно. Поскольку явление внедорожника из прошлого, когда еще в ходу были такие номера, трудно себе вообразить, даже обладая суперразвитым воображением писательницы Алены Дмитриевой, все объясняется куда проще. Досужие ребята, обпившись пивка – бр-бррр, как же ненавидела Алена пиво и его пивщиков! – выехали пошутить-погулять, серых уток пострелять, руку правую потешить, сорочина в поле спешить, иль башку с широких плеч у татарина отсечь, или вытравить из леса пятигорского черкеса. А чтобы голову задурить напуганным черкесам или сорочинам, которые станут махать кулаками или, там, саблями им вслед, приляпали на свою машину какой-то старый номер, может, завалявшийся в гараже у дедушки одного из весельчаков, или на свалке подобранный, или купленный на толкучке, где торгуют всяким старьем. Хотя, с другой стороны, у ценителей автомобильного ретро такие номера сейчас, пожалуй, дорого стоят!
Да не суть важно, откуда взялся номер, главное, что шутники эти поганые, конечно, жутко довольны собой и своей изобретательностью. А вообще, на самом деле, все прочее в их действиях ужасно тривиально, если не сказать – просто пошло. Взять хотя бы их внешность! У них в этих кожанах был какой-то морально-устарелый вид забубенных качков, извергнутых из чрева (кстати, не факт, что именно из чрева – но факт, что не из головы, как Зевсова дочь Афина! – а вполне возможно, простите за невольную скатологию, из анального отверстия!) перестройкой и ныне сохранившихся, казалось, только в романах Бушкова, медлительное движение челюстей, гоняющих туда-сюда во рту жевательную резинку... цивилизованные, уроды, скажите на милость, откуда что берется?!
Кстати, а вот о цивилизованности... Алену иногда просто-таки пробивали мысли, так сказать, ниоткуда: интересно, родись подобные охламоны (кстати, очень даже не исключено, что слово сие происходит от греческого «охлос», что означает чернь – ну, короче, то же, что римское «плебс») в дореволюционную эпоху, в веке этак девятнадцатом, кем бы они были? Да небось мирно пахали бы землицу и сеяли хлебушек, знать не зная, что зелень и деревянные имеют отношение не только к миру растительному... А впрочем, чужая душа – потемки, запросто могли пойти в тати нощные и разбойничать на большой дороге, как вот эти... бледнолицые, просим, конечно, прощения у Фенимора Купера и иже с ним за плагиат.
Алена нахмурилась. Дежавю, однако? Такое ощущение, что эти мысли уже приходили ей в голову, причем совсем недавно...
Стоп, стоп... да ведь именно этими словами Алена не далее как сегодня, всего несколько часов назад описывала ощущения своей героини, на которую напали некие злодеи... напали в парке Пушкина.
В парке Пушкина?!
У Алены Дмитриевой было одно свойство, которое прибавляло популярности ее романам в Нижнем Горьком. Как правило, их действие происходило именно там. Ну разве что иногда еще в Париже или в одной глухой бургундской деревушке, где Алена частенько гостила. Поэтому не было ничего удивительного в том, что действие очередного романа завязалось именно в парке Пушкина. Удивительно другое! Фактически все, о чем написала Алена в этом кратком отрывке, повторилось потом в реальности. Повторилось почти буквально – от места действия и обстановки – ветреной, студеной погоды, слез из глаз, внешности героини и реплик этих скотов – до облика машины и странного, более чем странного номера. Ведь она именно так и закончила свою главку: «И в это мгновение она мельком увидела номер машины. И... и даже горло перехватило, так потрясло ее то, что она увидела...» Конечно, это метафора, и все же номер в реальности был диковинный.
Нет, в самом деле, совпадение за совпадением... В главке из будущего романа героиня стреляла в качестве предупреждения под ноги нападавшим и предупредила, что может взять и повыше. Конечно, револьвера у Алены не было и стрелять она не могла... но почему гнусавый сказал: «Достанешь сейчас пистолетик и будешь пулять нам под ноги, предупреждая, что можешь и повыше? Нет у тебя никакого пистолетика, правда? Дома забыла? Ну как же ты так оплошала сегодня?»