Чаровница для мужа

Алена собралась было предаться обычному самоедству на тему своего 172-сантиметрового роста (а заодно и веса, который перманентно мечтала снизить, а он как завис на уровне 65 килограммов, так и не желал уменьшаться никакими усилиями!), как вдруг увидела под стеночкой (любимое место отдыха беспартнерных девушек!) столь же высокую, как она, даму лет тридцати пяти с размашисто накрашенными серыми глазами, в буйных русых кудрях и в джинсах с топиком, из которых выпирали ее весьма чрезмерные рельефы. Но, что характерно, она явно не комплексовала по поводу своих габаритов и одиночества. Стояла, гордо вскинув голову, и с немалым презрением смотрела на худенькую чернявую девушку, которую Сергей Климов как раз пытался поставить в крест, а она всеми силами этому сопротивлялась.

– Нет, нет, – терпеливо говорил тренер, – левая перед правой, а не наоборот! Вы меня послушайтесь, и нога сама встанет куда нужно.

У девушки не получалось.

– Алена, может быть, вы мне поможете? – с надеждой обернулся Сергей к пышной даме.

«Еще одна Алена!» – подумала наша героиня не без некоторого неудовольствия. Вообще-то это имя на Дальнем Востоке не слишком распространено. Здесь Елены и есть Елены, Лены – Лены, Леночки – Леночки, ну а Ленки – Ленки. Аленой наша героиня стала зваться уже «в России», в Нижнем Горьком, да и то не столько по собственной воле, сколько по воле издательства «Глобус». Ну и, как уже было сказано, полюбила новое имя куда больше родного. И теперь с некоторой ревностью поглядывала на других Ален, убежденная, что это имя к лицу только ей, а другим – ни чуточки. Ну, а толстухе оно совершенно не шло!

Похоже, «толстуха» и сама так считала, потому что несколько замешкалась, прежде чем выйти к Сергею, и даже оглянулась, словно та Алена, к которой он обращался, стояла за ее спиной.

«Зачем он ее позвал? – подумала писательница, лишь только тезка встала рядом с партнером. – Мало того что она его легко задушит в объятиях, – она же типичная бальница, он что, не видит?»

Чтоб вы знали, бальники и бальницы (пардон за антитипию!) – это те, кто занимается спортивными бальными танцами. У них в «стандарте» (к этой программе относятся вальс, медленный вальс, квик-степ и бальное европейское танго) особая стойка: корпуса разведены, колени, напротив, сближены, полусогнуты. Стойка же в аргентинском танго совершенно иная, с точностью до наоборот: верхнее объятие близкое, бедра не соприкасаются, а ноги партнерши при шаге назад удаляются от ног партнера максимально далеко. У тангерос даже поговорка есть: «Во всех ошибках в паре виноват партнер, кроме того случая, когда он наступил девушке на ногу. Сама виновата – неправильно ушла!»

Ну так вот – эта Алена № 2 стояла в типичной бальной стойке, откинув голову, отвернувшись от партнера, отдалив от него плечи, а коленями, наоборот, просто-таки пыталась уцепиться за его ноги. Даже туфли на ней были «бальные», вернее, босоножки для «латины», черные, замшевые, со стразами.

Сергей, чувствовалось, был несколько ошарашен ее откровенной «бальностью». Он пытался поставить даму в обычную стойку аргентинского танго, заключить ее в близкое объятие, но она никак не давалась, хоть тресни.

Сергей выглядел виноватым. Он пытался изменить объятие, подстроиться к партнерше, но она стояла как памятник бальному танго и вообще не реагировала на ведение.

Так, подумала наша героиня, кажется, наступает время ей выходить на танцпол!

– По-моему, она просто не умеет танцевать аргентинское танго, – пробормотала Алена как бы про себя, однако реплика ее была услышана.

– Да вы что?! – возмущенно прошипел рядом женский голос. Алена повернулась и увидела маленькую блондиночку с точеной фигуркой. У нее были редкостно невинные голубые глаза. – Уж если она не умеет, то… ну я просто не знаю, кто тогда должен уметь! Она даже во всех своих книжках пишет про аргентинское танго!

Так… Мало того что Алена, еще и писательница! И про аргентинское танго пишет! Бывают же такие совпадения!

– А вы что, на мастер-класс? Записывались? – сменила тему блондиночка.

– Да, вчера вечером, – кивнула Алена. – По телефону.

– Помню, помню, вы со мной разговаривали. Я из оргкомитета. Меня Марина зовут. Вы на все классы? Тогда с вас шестьсот рублей. – Она раскрыла блокнот, который держала в руке. – Значит, так… Ваша фамилия Дмитриева? Елена Дмитриева?

– Ну да, – кивнула наша героиня. – Это я.

– Надо же, какое совпадение! – восхитилась Марина. – А ее, – кивок в сторону кудрявой писательницы с бальной стойкой, – зовут Алена Дмитриева. Читали ее книжки? Она детективы пишет.

– Ну Санек, ну будь человеком…

– Да что ты от меня хочешь? – устало вздохнул следователь Панкратов, которого, если кто-то помнит, звали Александром Александровичем.

– Ну сам знаешь…

– Как же ты, Венька, мне надоел! – снова вздохнул Панкратов. – Ну чего б тебе немножко не поработать? Хотя бы для разнообразия? Ну чего ты мне названиваешь и мешаешь дело делать? У меня тут, понимаешь, рост преступности… и всякое такое…

– Да ты сам виноват, – отозвался человек, коего следователь назвал столь запросто и который сам себе позволял в отношении него сплошные фамильярности. – Кто меня этой рубрикой заманил? Кто обещал мне регулярно материал для нее давать? Кто клялся не подводить и подкармливать меня самой свежей и жареной инфой? И кто теперь говорит: надоел? Не поверишь, Санек, это один и тот же человек. И этот человек – ты.

– По-моему, понятия «свежий» и «жареный» не очень-то сочетаются, – хмыкнул Панкратов. – Если жареный, значит, уже не вполне…

– Ты путаешь понятия «свежий» и «сырой», – перебил Венька снисходительно. – Скажем, котлеты – они могут быть и жареными, и при этом совершенно свежими. Или ты намекаешь на то, что моя сестра с некоторых пор кормит тебя недоброкачественными котлетами? Придется твои намеки довести до ее сведения! Сделать ей, так сказать, суровое братское внушение. Не дело это, понимаешь, не успела замуж выйти, а уже начала пренебрегать самыми элементарными…

– Заткнись! – грозно приказал Панкратов. – Заткнись, шантажист и словоблуд, не то я тебя немедленно удушу!

– Немедленно не получится, – хохотнул Венька. – Тебе придется выйти из кабинета, сесть в авто, помучиться в пробке на Муравьева-Амурского, доехать до редакции, найти меня – а я буду прятаться, предупреждаю! – и только тогда привести в исполнение свой гнусный умысел.

– Я могу не садиться в авто и не мучиться в пробке, а пройти проходными дворами, так скорей выйдет, – уточнил Панкратов. – Но все равно ты прав – немедленно не получится. Вообще, я удивляюсь, Венька, как у такого сокровища, как твоя сестра, мог уродиться столь жуткий братец, как ты. Шантажист и рэкетир, можно сказать, бандит пера!

– Вынужден уточнить, – совсем уж давясь от смеха, выговорил Венька, – что в свое время я уродился не у своей сестры, а у маменьки, так что все вопросы к ней. Что касаемо шантажа, ты меня оскорбляешь. Ведь на самом деле я забочусь о твоей чести. О том, чтобы ты держал слово. Ты ведь, напоминаю, клялся и божился, что будешь моим постоянным информатором. Случилось это, правда, в то время, когда тебе нужна была моя помощь, чтобы склонить мою несчастную сестру к браку с таким клятвопреступником, как ты. Я тебе помог, и что же вижу?! Как ты стал относиться к другу детства и, можно сказать, пособнику в осуществлении твоих брачных намерений?!

– Ну, слушай, – с обреченным вздохом сказал Панкратов, он знал, что от Веньки отвязаться невозможно и придется сдаться. Репортер – это ведь сущая пиранья. Бывают акулы пера, а бывают пираньи пера. И суть дела не меняется, если одна из таких пираний – твой друг и, можно сказать, брат по линии жены. – Только это – в последний раз, понял? У нас, наконец, взяли постоянного человека для связей с прессой, теперь начальство на наши контакты будет сурово смотреть. Очень сурово. Вплоть до санкций и карательных мер, нас уже предупредили. А ты же не захочешь, чтобы меня выгнали со службы и мы с твоей сестрой пошли по миру или, того хуже, сели тебе на шею?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.